Подлецы и герои - Александр Афанасьев

– Господин Комаровский…

Граф Ежи резко обернулся.

– Пан Ковальчек…

– Прошу прощения… здесь неподходящая обстановка для общения… могу я вас пригласить в наш дискуссионный клуб? По четвергам мы собираемся на факультете…

– Что за дискуссионный клуб? – Граф Ежи трезвел с каждым словом, ветерок опасности приятно холодил кожу.

– Дискуссионный клуб… Просто собираются молодые люди… Говорят о разных странах, о свободе… о Польше…

Вот оно как…

– Сударь, надеюсь, вы не считаете меня, армейского офицера, бунтовщиком и заговорщиком?! Если я посещаю «Летающую тарелку», это не означает, что я согласен со всем бредом, который извергается из динамиков.

– О нет… Вы не так поняли. Мы не бунтовщики и не заговорщики. Просто мы общаемся друг с другом, это ведь не запрещено в Польше?

Граф Ежи, чуть поколебавшись, взял визитную карточку.

– Сударь, заверяю вас в том, что если я и приду, – то уйду немедленно после первого же бунтарского высказывания.

– Это ваше право. Вы ведь жили какое-то время в Санкт-Петербурге…

– Откуда вам это известно, пан Ковальчек? – резко перебил его граф.

Вместо ответа пан Ковальчек с улыбкой показал ему небольшой значок на рубашке. Гвардия, черт…

Разведчик недоделанный.

– Понятно… У вас острый глаз, пан Ковальчек.

– Поверьте, в зале это увидел каждый. Здесь смотрят в первую очередь на это. Но мне все равно будет интересно, если вы придете к нам.

– Я не могу обещать вам этого, пан Ковальчек, – резко произнес граф Комаровский, – засим прошу меня простить…

Машина оказалась на месте, непобитая и с неповрежденным тентом. Прохладный ветер с Вислы освежал голову. Движение чуть успокоилось, и выехать на дорогу можно было без томительного ожидания разрыва в сплошном потоке машин.

– Как тебе «Летающая тарелка»? – спросила Елена, сладко потягиваясь.

– Смрад! – коротко ответил граф Ежи.

– Ты прав…

– Зачем же ты туда ходишь?!

Елена хмыкнула.

– Там бывают интересные люди… Кстати, как тебе пан Ковальчек? Ты ему очень даже приглянулся…

– В смысле?

– Он педик.

«Мазератти» резко вильнула – слава богу, они выехали на мост, и слева никого не было.

– Что?!

– Ну да… Об этом весь политех знает. Да он безобидный, ты не бойся…

Граф нецензурно выругался и, удерживая руль левой рукой, правую вытер о куртку.

Елена снова расхохоталась.

– Ты из какого века? Все нормально… СПИД через рукопожатие не передается…

– Он что?!

– Да нет… Я пошутила. Но он и вправду нормальный. Не такой, как эти… всякие, с ним поговорить можно. Он не пристает…

– К тебе-то он точно не пристанет. Проклятый содомит!

– Ты куда едешь?

– В имение. Вы явно заслужили хорошую взбучку, пани.

– Жду не дождусь…

11 июня 2002 г.

Вашингтон, округ Колумбия

Звонок прозвенел уже под вечер, когда Джон Уайт собирался домой. Ему выделили небольшой кабинет в подвале Белого Дома, больше похожий на кладовку, но многие за такой кабинет отдали бы душу. Сейчас процесс формирования Министерства безопасности Родины не вышел из стадии бумажной работы и сотен бесчисленных согласований, поэтому у создаваемого Министерства не было офиса, не было офисных работников и всю работу был вынужден делать, скрипя зубами и чертыхаясь, сам Уайт. А работы было много, министерство вырисовывалось большое, с отделениями во всех крупных городах, как было у ФБР, с заграничными офисами в посольствах, с мощными представительствами в зонах вооруженных конфликтов. Нечто похожее на русскую глыбу – Министерство внутренних дел, занимающееся в основном контрразведкой, но имеющее и структуры внешней разведки, якобы занимающиеся скрывающимися за границей преступными элементами, а на самом деле – всем, чем нужно. Уайт вообще тщательно изучал опыт Российской империи, несмотря на то что недолюбливал эту страну. Потому что слово «недолюбливал» в словаре профессионала должно отсутствовать, имеет значение только полезность, а у России с ее восточными проблемами опыта было в избытке.

Один из аппаратов затрещал, когда Уайт уже собрал две стопки бумаг – одну он положил в портфель для работы вечером, дома, вторую он сдаст под расписку офицеру безопасности Белого дома для последующего уничтожения. Нахмурившись, Уайт бросил взгляд на стол. Звонил правительственный, защищенная линия.

– Уайт, – коротко отрекомендовался бывший посол, сняв трубку.

– Сэр, это линия два-ноль, оперативный дежурный. У нас ситуация по коду три-один, приказано доложить вам.

– Так и докладывайте, без этих цифр.

– Сэр, задержаны четверо наших людей. Им разрешили позвонить.

– Где именно?

Дежурный назвал место, которое Уайту ничего не говорило.

– Где это?

– Это севернее Нью-Йорка, сэр. На самой канадской границе.

– Какого черта они делали в этой глуши? – Уайт все еще ничего не понимал.

– Сэр, это группа слежения. Объект слежения – сорок один – сорок, подозревается в продаже оружия из конфиската террористическим группировкам. На папке с делом красный ярлык и ваш телефон, сэр.

Уайт выпрямился. Это дело заводил он сам. Лейтенант Мантино, о котором докладывали утром, умудрившийся сунуть нос в самое дерьмо. Поскольку работу по делу надо было как-то оправдать – в папку лег поддельный меморандум, содержащий информацию о том, что один из полицейских офицеров снабжает анархистов оружием из числа конфискованного и подлежащего уничтожению. Это и стало основанием для оперативной разработки – Уайт надеялся за счет слежки понять, на кого этот козел работает, а потом, возможно, и накопать что-нибудь против него. Любой полицейский офицер думает о своей пенсии и предпринимает все меры к ее увеличению, и все же кто-то знается с дамами легкого поведения, кто-то крышует незаконный бизнес на своей территории – в общем, чистых нет. А если у тебя есть хорошее, по-настоящему хорошее досье на своего противника, договариваться с ним намного проще. Теперь получалось, что он своими действиями загнал ситуацию в еще большее дерьмо. Наблюдатели арестованы местными правоохранительными службами.

– Найдите им адвоката, пусть немедленно едет туда и посмотрит, в чем там дело. Хорошего адвоката. Выясните, кто там шериф, кто и на каком основании их задержал, организуйте туда звонок. Через час позвоните мне и доложите.

– Да, сэр…

Уайт сел на стул, угрожающе заскрипевший под его весом, немного подумал. Дело начинает выходить из-под контроля, и что-то надо предпринимать. Но Уайт думал не о том, как вытащить своих людей, а о том, как прикрыть собственную задницу. Альфа и омега бюрократической игры – ПСЗ (прикрой свою задницу) – главный закон Вашингтона, округ Колумбия. И как это сделать, он почти сразу придумал…

Только бы успеть… В Вашингтоне сейчас ужасные пробки…

Офис вице-президента Североамериканских Соединенных Штатов находится на территории Военно-морской обсерватории, так называемой «Old Naval», что расположена на берегу Потомака, чуть ниже отеля Уотергейт, напротив острова имени Теодора Рузвельта. По вашингтонским меркам, эта резиденция расположена очень удобно – с одной стороны Арлингтон, где наряду с Джорджтауном живет значительная часть чиновничества, с другой – здание Капитолия и Белый дом. Вице-президент со своей семьей и частью аппарата занимал выстроенный для них в тысяча девятьсот семьдесят четвертом году двухэтажный особняк с мансардой, белый, с крышей из черепицы светло-шоколадного цвета. До того как вице-президентом стал Джек Мисли, дом этот устраивал всех вице-президентов, которые избирались в стране на этот пост. Джека Мисли он не устраивал, для него он был тесен – это и понятно, потому что Мисли фактически управлял страной, по крайней мере, он полностью держал под контролем военные, противоповстанческие и противотеррористические операции, а также внешнеполитический курс. После событий 9/10 он намного реже стал наведываться в Белый дом. Кроме того, сейчас прямо рядом с домом вице-президента строительные части армии САСШ строили укрепленный подземный бункер, способный выдержать ядерный удар. И падение самолета тоже.

Автомобиль Уайта местная охрана хорошо знала, знала и водителя, который возил будущего министра, поэтому пропустили их без проверки. К дому вела асфальтированная подъездная дорожка, еще совсем недавно она была чистой, а теперь ее загадили комки глины и следы протекторов тяжелых грузовиков, вывозивших вынимаемый при строительстве бункера грунт. Припарковаться тоже было сложно: у самого дома стоял большой самосвал и рядом – армейский, зеленый экскаватор. Несмотря на вечер, работы на месте будущего бункера продолжались…

На первом этаже, как и всегда, скопились люди, жаждущие припасть к источнику истинной власти в САСШ на настоящий момент. Краем глаза Уайт увидел генерала Томаса Питерсона, одного из тех, кто выступал за «мексиканизацию» конфликта в соседней стране, за полный вывод войск и защиту североамериканских интересов в этой стране исключительно силами наемников и набранных по контракту мексиканцев. Питерсон был парией на уровне Пентагона, генералы опасались потери своего влияния и бюджетных ассигнований и гадили Питерсону как могли. А вот сам Уайт, по сути, был с ним согласен. В приемной находились и другие знакомые лица, но Уайт демонстративно не обратил на них внимания – если сейчас вступить в разговор, это никогда не закончится…