Улыбка 45-го калибра - Дарья Донцова

– Бери, здесь тысяча рублей.

– За что?!

– Не стесняйся, – ободрила кадровичка, – мы хорошим людям всегда приплачиваем, а тебя мне жаль. Сама когда-то в одиночку ребенка поднимала, понимаю, каково матери-одиночке приходится.

– Но ведь не просто так вы мне такие деньжищи отваливаете, – изобразила я испуг.

– Абсолютно без всякого повода, – сообщила кадровичка, – из чистого сострадания. Если будешь хорошо работать, каждый месяц будешь столько дополнительно получать.

– Вот счастье-то! – воскликнула я, не понимая, куда она гнет.

– Конечно, счастье, – подтвердила Анна Константиновна, – кругом безработица, НИИ словно мух прихлопывают. Денег нет, вот и гробят науку. Знаешь, сколько народа на улицу выкинули? И каких специалистов: докторов наук, профессуру! А ты устроилась в такое замечательное место, да еще с постоянным окладом. Разве не удача?

– Просто необыкновенная! – с жаром воскликнула я.

– Вот и молодец, что понимаешь это, – вздохнула Анна Константиновна. – Между прочим, принимала тебя на работу я, могу и уволить, коли лениться начнешь.

– Никогда в жизни!

– Да уж, – побарабанила пальцами Анна Константиновна по какой-то папке с бумагами, – вижу, ты человек положительный, но не все у нас так рассуждают. Например, начальник твой, Орест Львович. Обязанностями своими пренебрегает, когда хочет, с работы уходит, да еще лабораторный материал губит. Вечно у него все гниет и пропадает. А поймать его не могу! Знаю ведь, что лентяй. Скажи, он вчера уходил?

– Ага, – с видом кретинки кивнула я.

– Когда?

– Ну, не помню точно, где-то в районе пяти.

– Вернулся во сколько?

– Перед самым концом рабочего дня.

– Контейнеры в лабораторию приносили?

– Да.

– С чем?

– Анализы какие-то, пробирки.

– Все!

– Не-а.

– А что еще? Вспоминай, голубушка!

– Зародыш собаки был, в банке.

Анна Константиновна уставилась в окно, видно было, что она пытается справиться с волнением. Наконец ей это удалось.

– Вот что, Дашенька, – сладко улыбнулась она, – ты мне помоги, а уж я в долгу не останусь.

– Ради вас на все готова, – с жаром воскликнула я, – вы мне такие громадные деньги заплатили! По снегу босая побегу!

Лицо кадровички расслабилось, из него ушли последние остатки настороженности.

– Значит, так, – принялась она разъяснять мою задачу, – следи в оба за Орестом Львовичем. Записывай, куда пошел, во сколько удалился, когда вернулся. Кто входил в лабораторию, кому он звонил. И еще: будут вносить контейнеры, обязательно полюбопытствуй, что в них.

– Мне запретили открывать те, которые с синей крышкой.

– Слушайся только меня, отвори да загляни.

– Ага, там ядовитое вещество…

– Нет, душенька, не бойся. Коли выполнять хорошо будешь, еще деньжат прибавлю. А теперь ступай, заболтались мы.

Я послушно потрусила к двери.

– Да, вот еще, – притормозила меня Анна Константиновна, – во время рабочего дня ко мне не бегай. У нас в коридорах людей, как правило, нет, все по своим комнатам сидят, но отчего-то мигом становится известно, кто к кому и зачем ходил.

– Как же тогда?

– Я тут почти всегда позже всех засиживаюсь. Народ в семь часов толпой убежит, а ты в начале восьмого беги ко мне с отчетом, – велела кадровичка.

Я поднялась в лабораторию, получила очередную порцию каких-то эмалированных лотков, стеклянных штучек и стаканчиков, натянула принесенные из дома резиновые перчатки да принялась за работу.

Дело плохо. Анна Константиновна решила собрать компромат на Ореста Львовича. Отказаться от роли стукачки не представлялось возможным. Кадровичка мигом уволит меня и возьмет на это место другую, более понятливую и сговорчивую. Я же хотела попроситься на работу в другую лабораторию, но теперь сделать это невозможно. Анна Константиновна ждет, что лаборантка в благодарность за полученные деньги начнет самозабвенно стучать. Но я-то устраивалась сюда в надежде узнать побольше о руководстве института и неком Якове, а получается, что стою почти в одиночестве у мойки. Ну нельзя же считать удачей присутствие Ореста Львовича. За два часа мужик не сказал мне ни слова, кроме коротких приказов, типа:

– Вымой это!

Окончательно приуныв, я случайно разбила пробирку.

– Эй, поосторожней, – обозлился Орест, – у нас итак проблема с инвентарем.

– Извините, – пробормотала я и стала собирать осколки.

Может, переколотить тут все то, что сделано из стекла? Начальству надоест косорукая сотрудница, и оно постарается перевести меня в другое место.

– Дарья, поди сюда, – неожиданно велел Орест.

Я кинулась на зов.

– Ступай в роддом, – приказал начальник, – да по улице не бегай, тут проход есть, через первый этаж. Найдешь двенадцатый кабинет, в нем Олег Игоревич работает. Он тебе кое-что передаст. Принесешь сюда, ясно?

Я кивнула и пошла к двери.

– Эй, постой!

Я покорно притормозила.

– На, держи.

Старательно изображая улыбку, заведующий протягивал мне пятьсот рублей.

– Мне? За что?

Орест Львович начал кашлять, потом достал носовой платок, шумно высморкался и заявил:

– Даже не представляешь, как тебе повезло. Попала в самую лучшую лабораторию. У нас тут все ваньку валяют, получают гроши, а мы с Региной одновременно с научными исследованиями ведем и практические. Ты станешь нам помогать и за это будешь получать дополнительно пятьсот рублей.

– В месяц? – глупо улыбаясь, спросила я.

Орест окинул взглядом мой жуткий бордовый прикид, добытый в секонд-хенде, чересчур ярко накрашенное лицо и волосы, из которых я утром, сидя у роддома в «Пежо», при помощи геля старательно сделала сальные пряди.

– Дурочка, в неделю.

– Не может быть, – охнула я, хватая бумажку, – за что же такие деньжищи?

– Ерунда, – махнул рукой Орест, – справишься. Тут до тебя одна работала, так без проблем у нее все получалось. Жаль бабу – спилась. Деньги, они, знаешь ли, портят человека. Но ты не похожа на алкоголичку. Или ошибаюсь?

– Как можно, – испуганно замахала я руками, – мне дитёв на ноги ставить, мальчика и девочку, а мужик помер. Каждую копеечку считаю. Да я вам за доброту всю комнату языком вымою.

– Это слишком, – усмехнулся Орест, – достаточно тряпки. А язык ты, милочка, лучше держи за зубами. Никому о том, что у нас происходит, не рассказывай.

– Тут дело такое, деликатное, – замялась я, – прямо не знаю, с чего начать.

– Говори.

– Мне утром Анна Константиновна велела за вами следить и ей докладывать обо всем. А главное, заглядывать во все контейнеры, которые сюда приносят.

– Так, – протянул Орест, – ясненько. Она меня отсюда выпереть хочет, к трудовой дисциплине придраться желает. Соберет компромат и доложит начальству.

– Она мне денег дала, целых тысячу рублей, сказала, что каждый месяц платить станет. Может, мне их вернуть, – прикинулась я окончательной кретинкой, – честно говоря, ябедничать-то неохота, лучше уж у вас подзаработаю.

– Ни в коем случае, – подскочил Орест, – даже и не заикайся ей о том, что мне рассказала. Сделаем так: ты каждый вечер станешь к ней ходить, а говорить будешь то, что я велю, лады?

– Хорошо, – прогундосила я.

– Ай умница, – обрадовался Орест и вытащил еще пятьсот рублей, – на, держи.

– Это чего? Вы мне уже дали, – идиотничала я изо всех сил.

– Очень уж ты хороший работник, – сообщил начальник, – вот я и решил увеличить твой оклад. Станешь получать тысячу в неделю за честность.

Я принялась кланяться и благодарить.

– Ладно, ладно, – усмехнулся Орест, выпихивая придурковатую лаборантку за дверь. – Ступай живо в двенадцатый кабинет к Олегу Игоревичу.

Оказавшись около нужной двери, я постучала, но ответа не последовало. Сидевшая возле входа тетка с нездоровым, каким-то отечно-синим лицом буркнула:

– Тут, между прочим, очередь.

– Мне на секундочку.

– Мне тоже, – не сдавала позиций бабища.

– Но я являюсь сотрудницей, прислали из лаборатории за анализами.

– Плевать мне, кем ты являешься, – неожиданно вызверилась тетка, – торчу тут черт знает сколько времени! Подождешь, не английская королева.

– Ладно, ладно, – забубнила я, – успокойтесь, пропущу вас вперед.

– Ах ты сучара! – неожиданно завопила бабища. – Она меня пропустит! Видали фрю?!

Я вздохнула, но промолчала. А моя собеседница уже вошла в раж и не могла остановиться.

– Ишь ты, жопа рогатая! – продолжала она извергать оскорбления.

Я постаралась вжаться в стул. У меня слишком богатое воображение, поэтому мигом представила себе филейную часть с рогами. К горлу начал подбираться смех. Очевидно, сидеть с таким сооружением неудобно, правда, во всем плохом есть и кое-что хорошее. На рога можно вешать сумку, еще удобно предложить зацепиться за них детям. В свое время, несясь домой с работы с набитыми кошелками, я мечтала о хвосте. Просто замечательно иметь придаток, каким обладают многие животные. Им было бы можно держаться в транспорте за поручни…