Шизопитомник - Наталья Адаменкова

Владимир Кириллович намёк понял по-своему и, плюнув на ладонь, пригладил слабые волосы на крепкую плешь. Его прихорашивание насмешило даже обеих Светлан.

— Чего ревела? — неожиданно спросил Рыжий Клоун у ресторанного образца.

— Дом приснился, — угрюмо буркнула Светлана.

— Расскажи, — попросила Ирина.

— Приснилось, что все думают, будто я умерла. Никто меня не ищет. Я им кричу, чтобы забрали меня отсюда, а они даже не смотрят на меня.

— Уверена, что это сон? — спросила Ольга.

Ирина упростила вопрос:

— Было хоть что-то, чего не могло быть? Например, прозрачный холодильник.

— Но он у нас реально прозрачный, — воскликнули обе Светланы.

— Поздравляю, мы действительно умерли, — без выражения сказала Ольга.

Владимир Кириллович догадался громко засмеяться. Остальные ограничились улыбкой. Сергеи Николаевичи и вовсе выглядели раздражёнными.

— Слышь, интеллигенция, нам тут паники и без вас хватает. Пробухтите ободряющий стишок для тонуса и пора в дорогу, — выдал задание Сергей Николаевич-Шеф.

Дабы пресечь саботаж и провокацию со стороны Ольги, он обратился к Рыжему Клоуну:

— Текст с оптимизмом, пожалуйста. Только не из школьной программы, чтобы аппетит не портить.

Рыжий Клоун переглянулся с Ольгой и бодро отчеканил:

Ты умер… Прочь теперь волненья!Земных проблем не давит гнёт.Почувствуй прелесть избавленьяОт всех нелепейших забот.Удача — вот что нам досталосьВзамен унылого житья.Здесь не достанет нас усталостьБессмысленного бытия.

Сергей Николаевич-Шеф скрючил без того рельефные мышцы лица и выразил неудовольствие:

— Представляю, какое бессмысленное бытие у вас было на рабочем месте. От безделья наблатыкались в рифму слова гнать. Пока мы разрухой управляем, вы совсем от рук отбились. Никакой дисциплины на вас не хватает.

— Неправда! — перебила его Светлана. — Я живая! У меня слёзы настоящие.

— И сопли тоже, — подтвердил Владимир Кириллович, как специалист высшего санитарного образования.

Всё это время Сергей Николаевич-Френд сидел молча. Обняв Ирину, он словно отгородил её от опасностей странного мира. Не избалованная заботой, женщина наслаждалась опекой своего вчерашнего обидчика. Среди взвинченных таинственными обстоятельствами людей пара выглядела неприлично умиротворенной. Это и успокаивало, и раздражало одновременно. Особенно Сергея Николаевича-Шефа. Неосознанно он воспринимал своего двойника как первого помощника и чуть ли не заместителя, а потому рассчитывал на его поддержку.

— Чего молчишь? — спросил он с упрёком.

Сергей Николаевич-Френд задумчиво посмотрел на Ирину.

— Ты представляешь, как она разбилась? В реальности если бы и выжила, то очухалась бы в инвалидном кресле.

Сергей Николаевич-Шеф не стал спорить. Он цепко оглядел каждого и обратился к самому слабому звену в своей управленческой цепочке:

— Тоже считаешь себя дохлой?

Ольга пожала плечами и щедро поделилась с ним сомнениями:

Мне хорошо: я бесспорно живу,Скучаю, мечтаю без бед.Но вдруг это вовсе не наяву,И в мире меня больше нет?А вдруг это только снится мне —Последняя вспышка сознанья.Яркий трёхмерный причудливый бредЕстественного умиранья?Реаниматор достанет меняШокером из Небытья,И я очнусь, и тут же умруОкончательно. Навсегда…

Идея умереть окончательно и навсегда оптимизма не добавила. Светлана, которой приснился сон о своём отлёте, тихо завыла. Её копия сначала предложила ей заткнуться, потом подсела рядом, обняла, погладила по голове, засюсюкала что-то на ухо. Сергей Николаевич-Шеф смотрел на это самоутешение сначала с отвращением, потом смягчился и взглянул на своего двойника с любопытством.

— Отцзынь! — прошипел Сергей Николаевич-Френд и крепче обнял Ирину.

Владимир Кириллович, видя раздрай в управленческих кругах, заметался. Сбегал на кухню, принёс бутылки с водой, пачки галет.

— Сядь! — рявкнул на него Сергей Николаевич-Шеф. — Пора разобраться, что тут творится.

— Вот именно, — поддакнула Ольга. — Если будете так дуплиться, скоро здесь начальников будет — до обеда в окно не перекидаешь. Замучитесь власть между собой делить. Начнёте мочить друг друга в сортирах, антисанитарию разведёте. Верно, Санитар? Кстати, ты своего дубля ещё не видел?

Владимир Кириллович в крайнем возмущении подскочил, сплюнул трижды через левое плечо и кинулся в кухню стучать по дереву.

— А ты что думаешь? — обратился Сергей Николаевич-Шеф к Рыжему Клоуну.

— Вообще-то дубли — это явление древнее и на уровне царских особ документировалось неоднократно. Когда доберёмся до Интернета, сами увидите. Но все эти случаи были связаны, в основном, с летальными обстоятельствами.

— И я о том же, — встряла Ольга. — Нас, стреляных покойников, на мякине не проведёшь.

— Но, учитывая, что двое из нас уже раздвоились, — продолжил рассуждать Рыжий Клоун, — мы находимся на объекте, где формирование дублей человека — обычная вещь. Если мы на Земле, то в самом центре государственной тайны.

— Здорово! — обрадовались Светланы, рассчитывая на папиного знакомого Сами-знаете-кого.

— Не очень, — возразил Рыжий Клоун. — Тайны не любят случайных свидетелей.

— Значит, живыми отсюда не выбраться, — подытожила Ольга.

— Тебе-то, покойнице, что переживать, — съязвили Светланы.

Сергеи Николаевичи промолчали. Как большие шишки на одном из секретных объектов Родины, они знали много больше о государственных программах, а потому не стали понапрасну обнадёживать даже самих себя. Владимир Кириллович забегал по залу, сбивая в панике кресла. Скинув первичный психоз, он вернулся и, хватаясь за соломинку, спросил:

— И чё теперь?

Но Сергей Николаевич-Шеф снова обратился к Рыжему Клоуну:

— Другие версии есть?

— Есть мнение, что среди нас находится человек-энергетическая-воронка. Он или она каким-то образом сформировали вихрь, в который утянуло остальных. Тогда мы в другом мире, и выход отсюда неизвестно где.

— Бред, — фыркнул Сергей Николаевич-Шеф. — Человек-воронка, вихри враждебные, другие миры… нет, я не могу верить в существование того, чего не видел своими глазами!

— Ты своими глазами видел свой мозг? — удивилась Ольга.

Светланы помотали головой, и более стойкая из них напомнила остальным:

— Я же говорила, что каждый год бесследно пропадают 2 миллиона человек. Некоторые прямо на глазах у всех. Я сидела в ресторане и — бах! — исчезла. А дома теперь все думают, что меня больше нет на свете.

— Светы нет на свете, — пробормотал Сергей Николаевич-Френд и тут же получил лёгкий удар локтем под дых от Ирины.

— Что значит энергетическая воронка? Кто эта дура? — взревел Владимир Кириллович, глядя на Ольгу. — Зачем она нас сюда затащила? Пусть возвращает на место.

— Как? — спросила Ольга.

— Без разницы. Верни на место. Откуда взяла.

— Ты с обратным адресом-то не спеши, — посоветовала пофигистка. — Вдруг там тёща в засаде?

При воспоминании о живучих семейных ценностях Владимир Кириллович задумался, энергично шевеля губами. Сергей Николаевич-Шеф тоже вспомнил о своём, бросил завистливый взгляд на Сергея Николаевича-Френда с прильнувшей к нему Ириной и спросил у Рыжего Клоуна:

— Думаешь, она нас сюда затащила?

Ольга? Вряд ли. На кой мы ей тут сдались?

— Скорее кто-то из вас, дублеклепателей, — засмеялась Ольга. — У вас сил не меряно и на раздвоение, и на разборки, и на любую ерунду. Сами не ведаете, что творите. Попали под разнос своему начальству и с перепугу учинили энергетический торнадо.

— И говорит ему женщина человечьим голосом… — прокомментировал её выступление Сергей Николаевич-Шеф и обратился к Рыжему Клоуну:

— Ещё версии?

— Тут все верующие?

— А как же, православные мы, — заверил Сергей Николаевич-Шеф. — Российское руководство сплошь свежекрещёное. В России без веры сегодня не прожить.

— Значит, вам проще принять идею Чистилища, которое имеет честь принимать наши души.

Громче всех засмеялся Владимир Кириллович:

— Думаешь, я умер? Сергей Николаевич, можно я ему врежу? — но, вопреки заявке о ближнем бое, отбежал подальше.

Сергей Николаевич-Шеф не обратил внимания на его просьбу. Почесав голову, он рассудительно заметил:

— Нет, вряд ли Чистилище. Чего ради нам тогда двоиться?

— Кто знает? Возможно, вы из параллельных миров. Поспрашивайте друг друга о прежней жизни, наверняка обнаружите различия в каких-то мелочах.

Сергеи Николаевичи уставились друг на друга, словно впервые увидели. Но к публичному самодознанию, к великому огорчению остальных, не приступили. Самокомпрометация даже по ту сторону Добра и Зла была им совершенно чужда.