Последний маршал - Фридрих Незнанский

— Да, конечно, — с готовностью кивнула она.

— Скоро сюда подъедет оперативная группа. Вам, вполне естественно, будут задавать вопросы. Отвечайте на них обстоятельно и как можно более полно. Но ни в коем случае не упоминайте папку, которую вы нам только что вручили. Договорились?

— Но почему?! — удивилась Бероева. — Впрочем, это ваши проблемы. Папку я вам дала, а вы, будьте добры, найдите мне мои драгоценности и остальное.

— Могу вас заверить, что дело ваше будет под моим особым и неусыпным контролем, — заявил ей Грязнов. — Еще раз прошу вас никому не говорить ничего об этой папке. Дело это государственной важности. И, поймите меня правильно, это просто в ваших интересах.

— Да о какой папке вы мне все время талдычите? — раздраженно воскликнула Бероева. — Знать ничего не знаю о какой-то папке. Кто я, по-вашему, — секретарша?!

— Очень хорошо, — широко улыбнулся ей Грязнов. — Просто замечательно. Значит, здесь мы с вами нашли полное взаимопонимание.

Мы составили протокол об изъятии, вернее, добровольной выдачи папки на стольких-то листах, но более подробный перечень находившихся в них документов и материалов решили отложить до приезда в Генпрокуратуру. И стали ждать прибытия в квартиру Бероевой дежурной оперативно-следственной группы.

Это была сплошная бухгалтерия. Мы сидели с Грязновым на заднем сиденье и листали страницы из папки, а машина везла нас к Меркулову. Мы таращились и пытались понять, что может стоять за цифрами, датами и встречающимися время от времени инициалами.

Иногда мы синхронно поднимали друг на друга глаза, и каждый убеждался, что второй из нас такой же дурак, как и первый. Облегченно вздохнув, мы вновь опускали головы и так же старательно изучали ровные строчки. К Меркулову приехали расстроенными и опустошенными.

…Я был уверен, что Костя поймет меня и не станет очень уж ругать за то, что привез с собой Грязнова. Кому, как не Меркулову, знать, что Слава — самый проверенный человек из всего Московского уголовного розыска и именно он может нам помочь в тех поисках, которые мы затеяли на свой страх и риск.

— Что он знает? — спросил меня Костя, после того как обменялся с Грязновым рукопожатием.

— Все, — ответил я.

— Да?! — удивился Меркулов. — Значит…

— Нет-нет, — с мягкой улыбкой перебил его Грязнов. — Я знаю на самом деле очень мало. Я знаю, к сожалению, столько же, сколько и Турецкий.

— Это не так уж мало! — запротестовал я, поняв, что дал маху, — все в этом деле пока никто не знает. Кроме, может быть, руководителей Стратегического управления — или как они там себя называют? Вождями?

Меркулов кивнул.

— Я так и думал, что ты знаешь не больше нашего, — сказал он. — Итак, господа, прошу садиться. Разговор предстоит серьезный.

— Турецкий обещал коньяк, — вспомнил вдруг прощелыга Грязнов.

— Я?! — как можно натуральнее удивился я. — Не помню…

Меркулов успокоительно поднял руку.

— Будет коньяк, — улыбнулся он. — Но после разговора.

— Согласен, — тоже улыбнулся Грязнов. — Надеюсь, у тебя настоящий французский.

— Всего лишь армянский, — покачал головой Костя и без всякого перехода добавил: — Сегодня я разговаривал с генеральным.

— Как он? — полюбопытствовал я.

— Твоими молитвами, — сердито ответствовал Меркулов. — Мы будем серьезно говорить? Или бутылку открывать?!

— Будем, будем, — испугался я.

— Сегодня Генеральный прокурор России разговаривал со мной, — исправился Меркулов, и я не стал его перебивать: люблю людей, признающих свои ошибки, пусть даже мелкие. — Я доложил ему о нашем деле.

— Ты уверен, что поступил правильно? — встрял Грязнов. — Черт его знает, что это за Стратегическое управление такое…

— Я уверен в нем так же, как Турецкий уверен в тебе, — отрезал Меркулов, и Грязнов поднял руки в знак того, что он сдается. Меркулов добавил помягче: — Впрочем, я вам обоим доверяю полностью. Все личные и государственные тайны.

— Спасибо за доверие, — с клоунской миной кивнул Грязнов.

— Пожалуйста. Итак, поговорим о деле? Есть что-нибудь новенькое?

Я протянул ему папку. Он взял ее в руки и вопросительно посмотрел на нас обоих. Я вкратце рассказал ему о Бероевой и о том, как Воробьев просил присмотреть за этой папкой.

Пока Костя просматривал листы, в кабинете царило гробовое молчание.

— Интересно, — приговаривал Меркулов. — Очень интересно.

Наконец он отложил папку в сторону и посмотрел на нас.

— Ну что ж, — сказал он. — Есть начало романа.

— Это что-нибудь говорит тебе? — спросил его Слава, кивнув на папку.

— Нет, — спокойно сказал Меркулов. — Но скажет. Обязательно скажет. А сейчас давайте-ка переменим тему, не возражаете?

Грязнов пожал плечами. Что касается меня, то спорить с начальством я стараюсь только в самых крайних случаях.

— Скоро, как вы знаете, состоятся выборы Президента, — официально заговорил Меркулов, и мне сразу стало ужасно скучно. — По сути, народ выберет путь, по которому мы пойдем дальше.

— Простите, — сказал я. — У нас политинформация или мы здесь по делу собрались?

— Это и есть дело, — не принял шутки Меркулов. — И не говори, что ты не понимаешь, в чем тут дело и почему я начал говорить именно об этом. Так вот. Сегодня я разговаривал с генеральным.

— У меня есть знакомый журналист, — заметил я. — Как-то он в составе делегации удостоился рукопожатия папы римского. Тоже все уши мне прожужжал об этом, вот прямо как ты сейчас с нашим генеральным.

Оба посмотрели на меня так сердито, словно я рассказал им идиотский анекдот.

— Генеральный рассказал мне одну интересную историю, — практически не обращая на меня внимания, продолжал свою речь Меркулов. — В то время, когда здесь, в Генпрокуратуре, начальствовал другой тип по кличке И.о., к нему обратился некто Олег Васильев. Знакомая фамилия?

— Артист такой есть, — легко откликнулся я, — только его Владимиром зовут. В балете танцует.

— Этот Васильев работает в администрации Президента, — проговорил Грязнов.

Меркулов кивнул.

— Правильно. Так вот. Васильев имел с генеральным очень долгую беседу. По словам генерального, Васильев его всячески прощупывал. Уже тогда было ясно, что бывший генпрокурор долго не продержится, и кандидатур для его замены было предостаточно. Васильев вел себя так, будто ему было известно, что вечно исполняющего обязанности вот-вот снимут, а вместо него будут рекомендовать нашего шефа. То есть того, кто в итоге и стал генеральным. Такое сложилось впечатление. Васильев, по словам генерального, как бы ходил вокруг да около, словно хотел сделать какое-то конкретное предложение. Они говорили буквально обо всех аспектах общественно-политической жизни страны. Складывалось ощущение, что кандидата в генпрокуроры проверяют, прощупывают на лояльность и, как он сам выразился, на политическую дальновидность.

После того как нынешний генеральный был утвержден в должности, он подумал, что Васильев как работник администрации Президента провел с ним определенную работу, как и с остальными кандидатами на пост генерального, и доложил, естественно, о результатах руководству. Он был даже благодарен Васильеву за его лояльность и профессионализм, потому что думал, что тот доложил о результатах их переговоров предельно точно и честно. Но сравнительно недавно он узнал такое, от чего озадачился. Генеральный узнал, что Васильеву никто и никогда не давал такого поручения — проверить всех возможных кандидатов на пост Генерального прокурора страны. Таким образом, стало ясно, что Васильев действовал по собственной инициативе и непонятно зачем.

После того как я доложил ему о Стратегическом управлении, я был вправе ждать, что меня не поймут — как минимум. Но неожиданно генеральный заинтересовался этим делом. Он много меня расспрашивал, но, сами понимаете, сообщить я ему мог немного. Вот тогда-то он мне и рассказал эту историю. И еще вспомнил, что Васильев в разговоре с ним упомянул о том, что стратегия в наше непростое время — одно из основных условий успеха. В общем-то фраза достаточно невинная. Но в свете нашего с вами дела на этот разговор можно посмотреть совсем с другой точки зрения.

— Если я правильно понимаю, — медленно произнес Грязнов, — у нас появился первый прозрачный подозреваемый, не так ли?

— Совершенно верно, — кивнул Меркулов. — Конечно, этот вопрос входит в компетенцию службы безопасности, но…

— Кстати о доблестных чекистах, — вклинился я в беседу и вкратце рассказал свою эпопею с госпиталем, куда меня не пустили к великому спортсмену Борисову, и загадочную историю исчезновения полковника ФСБ Владимира Аничкина.

— Борисов пока подождет, — нетерпеливо отмахнулся Меркулов. — А почему тебя так интересует этот Аничкин? Он как-то связан с делом маршала, которое ты ведешь?