Амфитрион - Анна Одина

Найти частного врача? Но мистер Уайльд еще не успел в своем благополучии завести такого, не думал, что возникнет необходимость. Подумал было о Садко; допустил, что Садко, если и не выведет Петла из шока лично, то наверняка знаком с дюжиной лучших мозго́логов, или как правильно называются специалисты по землетрясениям в черепе?.. и все же заключил, что не тот случай. Слишком ушлый Садко, пускай и большой профессионал. Не надо, чтоб кто-нибудь такой лечил Петлу голову.

Обратиться в «Гнозис» Митя теперь тем более не мог. На данный момент подлая «консалтинговая компания» ограничила взаимодействие с ним пополнением его банковского счета, и напряженная работа с казусом Пересветова и Ослябина не принесла ему ни кабинета в Пряничном домике, ни приближения к тайнам компании. А они с течением времени стали мучить его только больше. Обернувшийся вокруг дверного косяка маленькой шестиметровой комнаты Рагнарёк понаблюдал за хозяином, задумчиво почесал нос белой лапой, отошел и лег возле входа в квартиру в позу сфинкса, как собака.

– …Алена! – осенило Митю. Женщина придумает. В них же это заложено – они даже если и не знают, что делать, все равно рассчитаны на детей.

Тем временем Пётл спал не как трехлетка, большая часть жизни которого по детскому ГОСТу и так должна проходить во сне, а как зачарованный принц из сказки. Митя опустился на стул рядом с узким диванчиком, куда уложил тяжелого размякшего ребенка, и схватился за голову. Похитил трехлетнего летаргического сироту. Как его кормить? Как за ним ухаживать? А если он не проснется? А если проснется? Что ему сказать: «Здравствуй, Пётл, я твой папа?» Тихо, уговаривая себя, что громкие звуки могут «разбудить парня», Митя прокрался из маленькой комнаты в большую – стоять у окна возле исторической отметины, что осталась от шальной пули, попавшей в стену у подоконника во время осады Белого дома в далеком 1993 году.

Митя никогда не курил, а теперь, при наличии ребенка, и начинать было поздно. Но как всякий человек, который, нервничая, вступает в контакт либо со ртом, либо с руками, он грыз предметы – и не только ручки и карандаши. Глубоко задумавшийся Митя был неоднократно замечен за попытками сгрызть чашку или покалечить корешок своего же любимого Moleskine. Вот и сейчас, набрав Аленин номер и недоумевая, куда она подевалась, в растерянности он уже вцепился было зубами в телефонную трубку, когда у него за спиной издала характерный дорогой «чирк» зажигалка S.T. Dupont. Отвлекшись от согрызания трубки, Митя увидел, как ему с ледяной приветливостью кивнул Заказчик, направлявшийся на обширную кухню чудесной сталинской квартиры.

Пётл повернулся на бок, пробормотал «тяп-тяп» и сладко засопел. Митя рванулся в кухню. Заказчик стоял спиной к нему и озирал открывающийся с одиннадцатого этажа роскошный вид на задворки посольства Великобритании. Хотя Заказчик, где бы ни появлялся, отвлекал все внимание на себя, Митя фоном успел зарегистрировать две вещи – изменившийся ритм дыхания Петла и по-прежнему закрытую на цепочку дверь (цепочка осталась еще от бабушки, и накидывалась на шпенек скорее как оберег от нехороших людей). Но из всего, что ему хотелось сказать, он каркнул только:

– Не надо курить… при ребенке.

Заказчик обернулся, как будто только сейчас обнаружил Митю в его собственной квартире. А Митя, стоявший в дверях, мог видеть, что Заказчик по-прежнему спокойно дымится, не изменив даже выражения лица, а дым, к этому времени наконец выбравшийся змейкой из кухни и неровной пеленой красивых туманных волнышек подобравшийся к открытой двери в «комнату Петла», натыкается на проем, как на стеклянный щит… и с позором уползает назад, на просторы прихожей, а оттуда на кухню.

– Прошу прощения, I’m sure[27], – сказал Заказчик легким тоном человека, от которого ждешь, что он сразу после извинения начнет методически откручивать собеседнику конечности, вдумчиво фиксируя нейрофизиологические реакции. Митя смешался. Пётл… сладко зачмокал губами. Заказчик стряхнул пепел в китайскую пиалу, которую обычным непостижимым образом добыл из недр Митиного хозяйства. Рагнарёк, предусмотрительно развернувшийся от нетронутой входной двери к Заказчику, теперь сидел в такой же сфинксовой позе, в какой раньше лежал. Если бы он был солдатом, то, наверное, отдал бы лапой честь; по крайней мере, такой невероятно приглаженной шерсти на стройном (а не шарообразном, как только что выяснилось) теле кота Митя еще не наблюдал. Но при этом Митя заметил странное: Заказчик бросил на кота удивленный взгляд, как будто не мог понять, кто это.

Попросив таким образом прощения, Заказчик двинулся на Митю. Глядел он прямо куда-то между Митиными бровями, и все-таки Митя был напуган и месмеризован этим взглядом не менее, чем читатель, представивший эту простую картину, а потому соскочил с траверза Заказчика только в последний момент, когда взгляд гостя готовился уже бурить заднюю стенку Митиного черепа и, оставляя обугленные края, рваться на свободу.

Но все обошлось. Посетитель прошел мимо Мити в большую комнату, разрезав растерянные дымные кружева, а те пропали. Митя, «давший себе зарок ничему не удивляться», проследовал за ним, Рагнарёк же переместился к входу в комнату Петла, по-видимому, твердо решив и далее исполнять функции охранного кота.

– Украли ребенка, Митя? – спросил Заказчик. И уточнил: – Мальчика?

Митя просто кивнул. Потом с трудом проглотил слюну и почему-то сказал:

– Не отдам. Это мой ребенок.

– Вы уверены? – спросил Заказчик с некоторым любопытством.

Митя опять кивнул. Он откуда-то знал, что в общении с Заказчиком неважны «связки». Сейчас не надо было говорить: «как вы вошли», «откуда вы знаете», «что мне с ним делать», «почему вы спрашиваете», «смогу ли я его вылечить», «кто, в конце концов, будет с ним сидеть» и «как его прятать дальше». Заказчик, оценив лаконизм, улыбнулся, а Митя быстро успел подумать, что не зря не хотел видеть этой улыбки: красный цвет, проявившийся на тонких губах, был похож на кровь в ране.

– Смотрите, мистер Дикий, – предупредил Заказчик, продолжая лениво высверливать пробы грунта в Митином мозгу, – дети детям не игрушка. Это ведь на всю жизнь: и его, и вашу. Переведите его в большую комнату.

Совершенно неожиданно изронив это скупое практическое указание, Заказчик двинулся в сторону выхода. Митя не стал заботливо затворять дверь за гостем: что-то подсказывало ему, что тот ушел так же, как появился.

Через двадцать минут Пётл проснулся и попросил пить. Рагнарёк перевел противотуманный взгляд желтых глаз на Митю, проконтролировал, что, услышав голос Петла, Митя должным образом уронил телефонную трубку, споткнулся о ножку кресла и опрокинул стопку книг на стуле, и спокойно ушел в спальню лежать ленивым шерстяным клубком на бабушкиной кровати из карельской березы. А Митя пошел поить Петла водой.

День в хлопотах вокруг Петла прошел незаметно: Митя на пару с серьезным котом отлично обихаживал внезапно обрушившегося на него сына. А Пётл принял отцовство Мити как данность. Как бы хорошо ни жили оранжевые дети под прикрытием цветка циннии, все мальчики и девочки хотели дом, папу и маму. Пётл решил, что все вышло так, как положено: нашел его именно папа, и дело оставалось за мамой. Конечно, ему было немного обидно, что папа не появился раньше, но память у трехлетних детей не такая уж долгая: большая часть их жизни все равно проходит где-то между космосом и землей.

– Где мама? – с бескомпромиссностью трехлетнего человека спросил Пётл.

Мамы не было. Уже давно наступил вечер, и Митя привычно для себя заволновался. «Где же? Где же наша Аленушка? Отчего молчит телефон?»

Алена появилась через двое суток. Мы не будем терзать читателя описанием Митиного состояния… разве что чуть-чуть. Из его жизни разом пропали все. Ожидаемо молчал Заказчик: он-то по крайней мере достал Петла из небытия и осуществил его легальную передачу Мите (назавтра после памятного визита Митя, отправившись «за молоком для ребенка», в почтовом ящике нашел вощеный пакет с настоящей сургучной печатью, набитый полностью оформленными документами на усыновление Митей Петра Павлова; Алена в документах не значилась). Молчали желтые и синие: «Солдаты Гламура», наслаждавшиеся уик-эндом, немногочисленные общие друзья Мити и Алены – все как воды в рот набрали.

Но главное, конечно, что молчал Аленин телефон. Кконцу дня, после того как воскрес Пётл, Митя сдался, уложил ребенка спать, строго-настрого велел коту за ним приглядывать и сорвался в круглосуточный «Омнитек-салон», знаменитый тем, что дороже пунктов продаж омни в Москве не существовало. Но Мите было не до экономии (и не до андрогинных девушек со стразами во лбу). Вотивный обет – это когда ты приносишь божеству жертву или подношение, чтобы оно выполнило твою просьбу. Поэтому Митя ворвался в салон и ткнул сонно-манерного «менеджера зала» носом в потребность: найти два самых надежных омнитека из тех, что подают сигнал бедствия в состоянии полной поломанности, будучи украденными, отключенными и сброшенными с самолета и т. д.