Карэле Карэле и другие волшебные существа (СИ) - Осадченко Вика "Векша"

— А что правда-то? — простодушно спросила Лина. — Про ангела или про призрака?

Все рассмеялись, даже Мадален тихонько фыркнула.

— Ни то, ни другое, девочка, — ответила Алли. Её лица не было видно в темноте, но голос звучал так, словно она улыбалась. — Когда речь идёт о Карэле Карэле, одной-единственной правдой не обойдёшься.

* * *

Снег проворно заметал следы. Розоватое небо казалось тёплым, но ветер продувал тёмные улицы насквозь. Карэле потуже затянул шарф и надвинул шляпу на лоб. В такую погоду он вспоминал, что уже немолод — впрочем, это его не особо печалило.

Кондитер на всякий случай оглянулся. Похоже, никого. Он тихо рассмеялся. От дверей дома за ним увязались две высокие, пухлые, громко сопящие фигуры, которые невозможно было не узнать даже в темноте самой длинной ночи года. Следует отдать им должное — преследователи торопились как могли. Но где им, неуклюжим, догнать лёгкого и быстрого Карэле! Он ловко свернул раз-другой, скользнул через тёмный переулок — и исчез.

И вот знакомая улица, на которой он, впрочем, бывает нечасто. Не так уж ему здесь и рады… Карэле закинул голову, осматривая двухэтажный дом с острой крышей. Все окна были закрыты шторами, и из-за них не пробивалось ни единого лучика. Непохоже, чтобы в эту ночь здесь разжигали огонь.

Слева от двери мерно покачивалась вывеска, на которую уже намело снежную шапку. Кондитер прищурился, пытаясь разглядеть на ней ворона, держащего в клюве часы, но темнота размыла рисунок в неясное пятно.

Он нащупал на двери кольцо, которое холодило пальцы сквозь тонкую перчатку, и постучал. Дом не отозвался ни единым шорохом. Выждав минуту, Карэле постучал снова. Затем отступил назад, внимательно разглядывая закрытое окно над входом. На втором этаже решёток на окнах не было. Зато были водосточная труба и декоративный портик над входной дверью, выглядевшие достаточно надёжно.

Карэле сунул трость под мышку, а шнуры горшочка для углей закинул на плечо, хозяйственно спрятав крышку в карман, чтобы не уронить. Затем стянул с рук перчатки, которые отправились в другой карман. Он слегка подёргал трубу, ухватился за неё обеими руками и поставил носок щёгольского ботинка на первую скобу.

* * *

В темноте знакомая пекарня стала жутковатой — и в то же время сидеть здесь вместе со всеми было необыкновенно уютно. Запах яблок, специй и свежей хвои, знакомый с детства, погружал в предвкушение праздника. Но и это ночное ожидание тоже было праздником — может быть, самой главной его частью, поняла Юта.

— Госпожа Алли, а откуда приносили огонь раньше? — спросила она. — Ну, ещё до того, как за ним стал ходить хозяин?

Та ответила не сразу.

— Я помню, что отец иногда ходил за огнём к самым уважаемым людям — к доктору Крату, например… Ты его не застала, доктор умер задолго до твоего рождения, Юта. Сколько же лет прошло! А иногда, если отец болел и не мог никуда идти, он разводил огонь сам. Как положено, кремнём и огнивом. Они до сих пор сохранились, хотя после отца мы ни разу ими не пользовались.

— Да уж, как мне помнится, господин Карэле всегда приносил огонёк, не разжигал сам. А откуда, не говорил, — добавил Роним.

— Отчего же, говорил, — усмехнулась хозяйка. — Только каждый раз что-нибудь новое…

* * *

Держась одной рукой за трубу, Карэле вытащил из рукава узкий кинжал, просунул лезвие между рамами и после некоторой возни отодвинул щеколду. Он с облегчением перебрался с портика на подоконник, слегка отодвинул занавеску и, убедившись, что внутри пусто, бесшумно спрыгнул в комнату. Закрыв окно, Карэле несколько минут простоял неподвижно, опёршись на трость и восстанавливая дыхание. Подобные упражнения давались ему уже не так легко, как прежде.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Когда глаза привыкли к темноте, стало понятно, что он попал в спальню. Обстановка была предельно аскетичной — узкая и даже на вид жёсткая кровать, небольшой стол с единственным стулом. Чуть позднее Карэле разглядел приткнувшийся в углу платяной шкаф. Ковра, который мог бы приглушить шаги, не было, и пробираться к двери пришлось предельно медленно и осторожно. Наконец незваный гость приоткрыл её и выглянул наружу.

За дверью обнаружился короткий узкий коридор. Слева была ещё одна закрытая дверь, справа — лестница на первый этаж. К ней Карэле и двинулся, ступая так тихо, как мог, и затаив дыхание. Только благодаря этому он и услышал слабый цокот когтей.

Кто-то поднимался по лестнице, и у Карэле не было никаких сомнений насчёт этого существа. Хозяин дома называл его псом, хотя это определение и являлось весьма условным. Однако оно было опаснее любой собаки — и поэтому Карэле исчез.

Вначале он убрал своё дыхание, затем стёр тень, невидимую в темноте, но ощутимую и плотную. После этого исчезло тело, и краешком сознания Карэле в очередной раз успел порадоваться, что оно настолько лёгкое — с более плотным телом этот номер не получился бы. Но размывалось и сознание, и через секунду, когда из-за поворота лестницы показался зверь, от Карэле оставалось только имя.

Оно мерцало в узком тёмном коридоре, в холоде самой длинной ночи года — красное, горячее и сладкое, как вишнёвый сироп. В мире есть создания, которые смогли бы увидеть огонёк этого имени издалека. Но пёс, который взбегал по лестнице, к ним не относился.

Огромное сероватое тело, оттолкнувшись от ступенек, взмыло над полом и мягко приземлилось посреди коридора. Зверь повёл носом. Вблизи было видно, что он весь словно бы состоит из подвижных, текучих карандашных линий. Пёс иногда казался плоским, но стоило моргнуть, как это ощущение исчезало.

Не заметив Карэле — горячего, красного и сладкого имени Карэле, — пёс в два прыжка добежал до конца коридора, развернулся и неспешно пошёл обратно. Тихий цокот когтей затих внизу.

Через несколько минут мерцающее во тьме имя обросло сознанием, плотью и тенью. Карэле судорожно вдохнул, пытаясь разжать пальцы, стиснувшие рукоять трости. Сердце, в очередной раз возвратившееся из небытия, колотилось, как бешеное, и вздумай пёс вернуться сейчас, Карэле не услышал бы его из-за шума крови в ушах.

Чуть позже, уняв сердцебиение, он тихо спустился по лестнице. Здесь тоже стояла темнота, но глаза, уже привыкшие к ней, выхватывали из ночных теней очертания предметов. Обстановка первого этажа была ему знакома, и Карэле без раздумий толкнул свободной рукой не до конца прикрытую дверь в гостиную.

— Доброй ночи, Шани. Счастливого Йоля! — беспечно улыбнулся он.

* * *

В безлюдном заснеженном переулке возилась крупная неуклюжая фигура. Высокий и полный, немолодой уже человек в дорогом коричневом пальто привязывал верёвку к торчащему у стены пруту. Маленькие глазки, утопающие в пухлых щеках, весело поблёскивали.

Послышалось пыхтение, и из-за угла появился второй толстяк — полная копия первого, но лет на тридцать моложе. Он тащил в руках здоровенный камень, удерживая его из последних сил.

Свалив свою ношу на другой стороне переулка, младший толстяк плюхнулся прямо на снег, утирая пот.

— Фух, — выдохнул он.

— Ну-ну, — похлопал его по плечу старший.

Установив камень поудобнее, он аккуратно натянул верёвку поперёк дороги — в точности на уровне снега, которого намело уже по щиколотку. Закрутил вокруг камня и завязал. Затем присыпал узел снегом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Отлично вышло! — довольно произнёс старший, разглядывая ловушку. Верёвку почти не было видно, а снег продолжал идти, всё больше скрывая её.

— Ага, — с сомнением отозвался младший, грустно ковыряя пальцем испачканное пальто. — А ты уверен, что это не чересчур? Может, не стоит?