Друзья в небе - Михаил Водопьянов

«Смоленск» с трудом пробился сквозь льды до мыса Олюторского. Дальше на Север плыть уже невозможно. На широких плоскодонных лодках разобранные самолеты доставлены на берег. В это время в кают-компании в последний раз уточнили маршрут перелета. Его наметили почти по прямой: Олюторка, Майно-Пыльгино, через Анадырский залив в бухту Провидения и оттуда на мыс Уэлен. Четырехсоткилометровый полет на сухопутных машинах над морем был, конечно, риском, но трезвым риском.

Стоял ясный и морозный день. Но в Арктике летчик при вылете никогда не знает, какая погода ждет его впереди, за каких-нибудь сто километров. Сейчас ясно, а через несколько минут заведут свой хоровод ветер и снег.

21 марта пять однотипных самолетов Р-5 развернутым строем, римской пятеркой, вылетели из Олюторки.

Самолеты летели над Корякским хребтом. Под ними были горные вершины, то остроконечные, как пирамиды, то пологие, покрытые сверкающим на солнце снегом, с темными ущельями. Как всегда, над горами болтало. Самолеты шли, словно спотыкаясь по воздушным ямам и кочкам. Вернее, не шли, а ползли. Сильный ветер бил в лоб, снижая скорость до семидесяти километров в час. Машины были перегружены. Каждый летчик взял с собой бензина па десять часов полета, спальный мешок, лыжи, паяльную лампу для обогревания мотора, запасной винт для самолета, примус, полуторамесячный запас продовольствия на случай, если придется затеряться в тундре.

Каманин собирался добраться из Олюторки до Майно-Пыльгино за три часа. Ушло на это — шесть.

Все время шли над льдами, устремленными кверху так, будто они хотят пронзить самолеты. Когда наконец приземлились в крошечном чукотском селении, Молоков, этот на редкость спокойный человек, тихо сказал:

— Я не видел ни одного клочка земли, где можно сесть так, чтобы поломать только машину и не разбиться самому…

Летчики узнали в Майно-Пыльгино важную новость: базу спасательной экспедиции перевели из Уэлена в Ванкарем. Значит, надо менять маршрут, лететь не через залив, а над горами Паль-Пальского хребта. Оказался в поселке и бензин, но не тех сортов, которым обычно заправляют самолеты. Попробовали горючее моторы работали, правда, не так, как этого хотелось бы, но все же пропеллеры вращались. Грязный бензин испортил пусковое приспособление на самолете Бастанжеева. На ремонт требуется сутки, а надо спешить и спешить. И погода на редкость хорошая, голубое небо зовет в путь. Ждать нельзя.

Каманин коротко сказал Бастанжееву:

— Догонишь нас!

Он не сумел догнать.

Уже не пять, а четыре самолета пошли над горами. Только три из них долетели до Анадыря.

Над хребтом была страшная болтанка. Словно неведомая сила подбрасывала машины легко, как мячики, в высоту и камнем бросала вниз. Они проваливались на двести-триста метров. Казалось, вот-вот зацепятся за вершины гор. В разреженном на высоте воздухе моторы меняли голос — то переходили на шепот, то надсадно ревели. Самолеты заваливались на бок, задирали вверх носы, пилоты с трудом их выравнивали. Еще труднее стало лететь, когда неожиданно надвинулись серые облака. Пришлось лететь по приборам, в сплошной белесой мгле. Летчики не видели даже крыльев своих машин.

Когда вышли из облаков и вместо гор под самолетами забелела ровная тундра, Каманин увидел, что за ним летят только две машины. Самолета Демирова не было.

«Не выдержал, вернулся, — подумал молодой командир отряда. — Он еще мало тренировался в слепом полете».

В Анадыре — большом, по условиям тогдашнего Севера, городе с населением в… семьсот человек — пришлось шесть суток ждать летной погоды. Свирепствовала пурга, по-разбойничьи свистел ураганный ветер, бросая в лицо колючую, слепящую снежную крупу. Тут и шага не сделаешь, не то чтобы лететь. Дома в Анадыре за шесть дней занесло вместе с крышами, из одного в другой прокладывали под снегом что-то вроде подземных ходов.

28 марта, воспользовавшись первым просветом в небе и попутным ветром, отряд пошел па штурм Анадырского хребта. Собственно говоря, это был уже не авиационный отряд, а летное звено.

Через час полета с вершины хребта навстречу летчикам спустилась жесточайшая пурга. Гор не видно. Какую брать высоту — неизвестно, карта не даст сведений.

«Если бы я пошел вперед, все остальные самолеты пошли бы за мной, — записал Каманин в дневнике. — Имею ли я право вести отряд в облака, не зная высоты хребта? Мы можем врезаться в горы и тогда — конец. Имею ли я право рисковать нашей жизнью и машинами, когда мы так близки к цели? Нет! Что же делать? Вернуться в Анадырь? И это не подходит… Решил не идти ни вперед, ни назад, а сел тут же поблизости чукотских яранг…»

Чукотское селение состояло из пяти яранг, стоявших среди бесконечной тундры, и называлось Кайнергин.

Чукчи помогли закрепить машины и радушно пригласили авиаторов к себе в ярангу. Там было душно, темно. По просьбе летчиков их поместили в пустовавшую ярангу.

В гости к летчикам пришли все жители Кайнергина. В новой яранге — яблоку негде упасть. Летчики сварили ведро какао, угощали гостей галетами. Потом начался русско-чукотский концерт.

Когда стало темнеть и вьюжить, чукчи, очень довольные вечером, разошлись, а летчики залезли в свои спальные мешки и крепко заснули.

Каманип проснулся первым и забеспокоился — который час, не пора ли лететь дальше? Он высунул из мешка голову и не поверил глазам своим. Над ним — темпов, беззвездное небо. Снег бьет в лицо. Воет ветер. На местах, где лежали товарищи, сугробы высотой в полметра. Но вот сугробы зашевелились и раздался веселый голос:

— Мефистофель, Мефистофель, выйди вон из подземелья!

Под снегом было тепло, а как только вылезли из мешков, почувствовали холод.

Оказывается, разыгравшаяся ночью пурга сорвала и унесла «крышу» и «стены». Все — примусы, кастрюли, планшеты, оружие — погребено под снегом. А на месте самолетов — снежные холмы.

Пурга неистовствовала, завихряя снежные смерчи, сбивала с ног. Яранга, из которой они убежали, показалась им дворцом. Десять чукчей, девять летчиков, двадцать шесть собак со щенятами, нарты и разная утварь — сгрудились в жилище из звериных шкур, спасаясь от пурги. Грязные, небритые, в мокрой одежде, задыхаясь в темной яранге, летчики «пурговали» двое суток.

Когда немного прояснилось, с помощью гостеприимных чукчей выкопали самолеты из снежных могил. Пурга так спрессовала снег, что его пришлось скалывать топорами. Примусами и паяльными лампами нагрели воду для моторов…

Но и на этот раз хребет не пустил летчиков в Ванкарем. Он стоял как неприступный забор, перелезть через который никак не удавалось.