Эпитафия - Кирилл Юрьевич Гриб

знакомый рёв двигателя и заиграла музыка моего отца… Старый, русский рок. Он звучит ещё красивее под шум дороги, вот бы смотреть сейчас в окно…

Меня окутало великое счастье, оно выливается из переполненного сосуда и если бы я мог, то непременно залился бы слезами счастья. Это чувство охватило не только меня, оно общее на всех в машине. Артур и Елена подпевают музыке, в их голосе слышны смешанных переживаний слёзы.

– Реки времен – отраженья миров.

– Реки времен – в них шагнуть ты готов.

– Чтобы там, вновь увидеть себя

– И разгадать, что хотела судьба.

Дрожащий трепет поселился внутри меня и единственное желание – обнять эту мою семью, показать свою великую любовь, которую я так и не успел выразить при жизни.

Вдруг всё потухло, во тьме проскользнула смерть и всё мое существо, каждая струна души продрогла в холодном трепете, ожидая.

XXXVIII

Смерть подошла ближе, чем когда-либо и коснулась меня, успокоив страх. Она прекрасный ангел и вправду не стоит её бояться, самая верная и искренняя подруга.

– На страшись и не бросайся в истерику, твое время почти истекло. Насладись её последними объятиями и помни – потворствовать есть самый верный путь, ибо ты только свидетель.

Музыка вернулась, вместе с ней шум дорог и сквозь музыку я слышу тихие слова Елены, она всё ещё подпевает. Всё вокруг меня начинает рушиться, я вижу! У этой тьмы есть границы, она как стеклянный шар, в котором я всё это время был заперт. Сейчас стекло этого шара начало трескаться, а сквозь трещины просачивается яркий, чистый свет.

Я трепетно жду каких-нибудь слов, ещё хоть что-нибудь от её, но нет… Мне довелось услышать только её нежную руку, гладящую меня по голове, рёв двигателя и несущиеся километры асфальта с вылетающими из-под колёс камнями.

Стеклянный купол начал опадать скорлупой, опадать в никуда исчезая бесследно, заливая всё ослепительным блеском и этот блеск, укрывает собой мир звуков, мой родной дом под названием жизнь.

– Ах Елена, моя искалеченная любовь, ты была моим смыслом жизни, кто я такой, чтобы это отвергать? Раз ты сейчас со мной, сквозь столько лет пронесла меня в своем сердце…. Это значит, что я жил не зря, что я потратил свой век, на покупку самого ценного. Если бы я смог понять при жизни, что у меня есть все причины радоваться, а я как идиот, играю свою драму…

Скорлупы почти совсем не осталось, и я уже совсем не слышу звуков, не слышу даже собственных слов. И вот последний обломок тьмы растворяется.

– Спасибо.

XXXIX

Абсолютное ничто, большее ничто чем бывшая тьма. Я чувствую, как сам становлюсь ничем, исчезаю, как растворяющийся сахар в воде. Мой последний бой со смертью, самый последний бунт против судьбы – мои последние мысли.

Я счастлив тем, что жил и счастлив каждому. Даже тем, кто причинял мне боль и строил козни. Ведь кто мы такие, чтобы судить мертвых? Они ничто. И кто мы такие, чтобы судить живых? Они обречены стать ничем. Что я могу судить о грехе, если убийство может нести добро, как и спасение жизни может сулить зло. Любовь часто возрождает безнадежных и не реже губит самых крепких. Даже я – бесконечность самых разных. Даже смысл жизни колеблется от полного несуществования, до бесценности своей. И никто при жизни не сделал мне плохо причинив боль, ибо пока я жив, боль есть услада. Никакая тоска не вела меня к петле, а напротив, укрепляла жажду жить. Осознание цены страданий, принесло мне наслаждение во всем, что я встречал на своем пути. И сожалею я лишь за каждый свой седой волос. А теперь пришла порка стряхнуть с себя весь собранный груз, я рад, что я жил и это единственное, что имело значение.

Я эфемерен, как туман.

Бесформен будто кучка пыли.

Я растворюсь свободу дай.

Перед великим я бессилен.

А жизнь как точка на строке.

Среди всех записей ничтожна

И все же я склоняюсь ей.

Как поп склонится пред иконой.

Мой век дороже жизни звёзд.

Не буду врать я б их продал,

Что б отодвинуть смерти срок.

Увидеть все что не видал.

Я эгоист, как каждый человек.

И как и все считал себя мессией.

И вот у бога на ковре.

Перед великим я бессилен.

XL

***

И вновь за окном я вижу рассвет.

Снова птичка по веткам порхает.

Снова сил во мне полный букет.

Снова солнце садится решает.

И как вчера, точно тем же путем,

прокружилась тень дикой ивы.

Бил рассвет молодым серебром

и закат алым отблеском сгинул.

Снова ночь опустилась во двор.

Точно так же зажглись фонари.

Снова вижу лишь только в упор.

Да и то, все вчера уже видел.

Снова силы угасли во мне

и спросони заметил подмену.

Чья-то тень простояв во дворе,

вновь вернула родную мне сцену.

***

В окно смотрю и много вижу.

Пусть и свободы я лишён.

Смотрю весь день, хватаю силы.

Для всех снаружи я смешон.

Я слышу звуки, разговоры

И Грохот грозного дождя.

Смотрю в окно и не понятно.

Куда девалась вся толпа?

Я вижу вальс и пируэты.

Танцоры все во власти луж!

А в окнах тысячи поэтов,

Сигарой глушат горечь душ.

И не печально мне, однако.

Такой судьбой мир награждён,

Что жизнь ходьба туда обратно.

Вечерний-утренний бульон.

Обойду

Ох цветочек нежный.

В моих грубых лапах.

Ты чудной, застенчивый.

А я грязный, наглый.

В диких землях вырос ты.

Там ведь твои корни…

Встретив, я про них забыл,

Вырывая чудо с поля.

Вот и лепестки опали,

Сколько б я не плакал.

Не вернуть на стебель,

Все равно завянет …

И приняв все это,

В поле обойду.

Ох цветочек нежный,

Я тебя люблю…

Самый первый раз

Не спешите же влюбляться,

Эта мука не для вас.

Вы мечтаете отдаться,

Только в самый первый раз.

Вы не сможете смеяться

И улыбкой той блистать.

Не удастся так же плакать,

Не придётся так страдать.

С каждым циклом меньше-меньше.