Позывной ’Грэй’ - Хельга Дюран

бы оторвались на тебе, они бы вспомнили и обо мне! Так что не благодари! Эта тварь заслужила смерти! Попадись он мне ещё раз, я бы прикончила его снова!

— Давай спать? В темноте всё равно ничего не видно. Отдохнём пару часов, а потом я позвоню папе.

Мы залезли в спальники и немного вздремнули. Поспать особо не получилось, несмотря на усталость. Просто невыносимо болели мышцы, их буквально выворачивало, и хотелось есть. Еды у нас не было совсем. Воды тоже немного. Даже если нам удастся найти в лесу грибы или ягоды, без воды мы продержимся сутки, не больше. Нам просто необходимо выйти к людям, в любой населённый пункт, чтобы пополнить запасы воды и пищи. Рядом протекала река, на крайний случай.

Едва рассвело, я позвонила отцу и попросила у него помощи. Отец был в шоке от того, что я ему рассказала, но помощь обещал прислать. Андре предупредил нас, чтобы мы с подругой не попадались людям на глаза, наверняка военные уже разослали наши ориентировки повсюду, так что нас могут арестовать полицейские. О дальнейшей нашей судьбе можно было только гадать, да и отцу сложнее будет вызволять нас из-под ареста.

— Я вышлю за вами два вертолёта, Анна! — пообещал отец. — Идите к реке, найдите открытую местность и ждите там. Телефон не выключай, чтобы я мог отследить твоё местонахождение по спутнику. Я люблю тебя, Анна!

— Я тоже люблю тебя, папа! — эхом отозвалась я.

Осталось продержаться всего день, и я буду дома. Всего несколько часов.

Глава 16. Анна

Сориентировавшись на местности, мы с Бертой решили выйти из леса, чтобы не заблудиться в нём. Спальники мы бросили. Рискованно было, конечно, вдруг бы пришлось снова ночевать в лесу, но нести их уже не было сил. По пути мы нашли несколько грибов. Погода стояла сухая, так что половина из них была уже червивая. Добычу съели сырыми, хоть на вкус было не очень, зато желудок перестал урчать от голода.

Мне снова вспомнились кусты черешни в родительском саду в Стальном. Ягоды давно поспели. Вот бы оказаться сейчас там, хоть на минуту, нарвать горсть сочных тёмных черешен. И колодец с водой у нас был. Моя мечта посетить родные места, так и останется несбыточной.

К обеду мы уже не шли, а ползли. Вода закончилась, жажда становилась всё навязчивей и мучительней. Мы двигались по краю леса, вдоль дороги, ведущей к мосту через реку. Дорога была пустой, так что нам нечего было бояться. Ещё пять километров, и мы придём на место. Ещё совсем чуть-чуть.

Найдя ещё несколько грибов, мы с Бертой присели отдохнуть. Я всё думала о Марселе. Впервые в жизни я желала кому-то смерти! Чтоб он сдох! Пусть берлессы захватят его в плен, а потом убьют. Или кижане запинают сапогами до смерти!

Отчего-то смерть Марселя не представлялась мне лёгкой. Он непременно должен мучиться и страдать. Как и я! А если он всё же выживет, отец его уничтожит! Марсель проведёт всю свою жизнь в тюрьме! Или его казнят, как предателя! Уж я постараюсь ради этого, сделаю всё возможное, чтобы наказать по заслугам этого трусливого, лживого ублюдка!

Я должна выжить, непременно выбраться отсюда, чтобы отомстить Марселю! Только эта ненависть к своему бывшему жениху не давала мне упасть, придавала сил, чтобы продолжать бороться!

Берта тоже была на последнем издыхании. Я хотела расспросить её о том, что она почувствовала, убив человека, но от жажды даже язык уже не ворочался.

В глубине души я завидовала подруге. Я бы не смогла убить человека. Я слишком мягкая. Поменяйся мы с ней местами вчера, я бы просто сидела и ревела от страха, но не осмелилась бы взять в руки нож, потом пробраться в палатку тайком и зарезать насильника. Я бы позволила ему изнасиловать Берту. Так чем же я тогда отличаюсь от Марселя?

Боже, я такая же жалкая и ничтожная! Если не хуже...

Мне вообще вся моя жизнь казалась жалкой. Если до шестнадцатилетия я ещё была ребёнком и от меня ничего не зависело, то потом, уже будучи во Фрогии, чем я занималась? Прославляла своего отца, который оказался безжалостным убийцей. АС ещё не взорвали, но это просто вопрос времени, когда наступит новый апокалипсис в Кижах.

Один мой отец погиб в одной такой трагедии, другой собирается устроить такую же. Это со мной что-то не так? Или с миром?

Я ничего не добилась, не сделала ничего хорошего. Вся моя жизнь — полное дерьмо, лишённое смысла. Может, мне и жить незачем? Какой толк от того, что я выживу?

Сейчас моя задача помочь Берте. От меня зависит её дальнейшая судьба. И это всё, на что я могу повлиять. Хотя бы ради подруги нужно встать и пойти дальше!

Мы были слишком измотаны, чтобы заметить, как к нам подошли.

— Руки! — как гром среди ясного неба грянул рядом со мной зычный мужской голос.

Я вздрогнула от неожиданности и начала медленно поднимать руки вверх, чувствуя, как струйка пота течёт по спине, убегая за ремень. Берта сидела вполоборота ко мне, поэтому мне было хорошо видно, как её рука медленно тянется к кобуре.

— Берта, нет!

Мой крик заглушил оглушительный выстрел, который эхом разлетелся по лесу. От точного попадания голову Берты отбросило назад. Она стукнулась об дерево и начала медленно заваливаться набок.

— Нет, нет, нет! — в истерике затараторила я и быстро поползла к скрюченному телу подруги.

Меня отбросило от неё пинком в живот. Задохнувшись от боли, я упала на спину. Из-за слёз мне не сразу удалось различить дуло винтовки, которым целились мне прямо в лицо.

— Лежать! — заорал на меня мужчина, лицо которого я всё ещё не видела. — Держи руки так, чтобы я их видел! Слава Кижам?

— Героям слава! — прохрипела я, после чего получила ещё один пинок в бок.

— Что тут у нас? — раздался второй голос уже женский. Она говорила на берлесском. — Северяне?

— Я не северянка! Я военный корреспондент! — из последних сил прохрипела я, тоже перейдя на берлесский язык. — Вот моё удостоверение!

— Руки! — снова заорал мужчина, когда я попыталась засунуть руку за пазуху, чтобы вытащить свой пластиковый жетон. — На колени, сука! Руки за голову!

С трудом, но всё же мне удалось подняться. Теперь я могла видеть тех, кто на нас напал. Двое молодых парней и девушка.