Соблазнитель (ЛП) - Пир Элин

— Нет, но я настолько благодарна, что готова помочь тебе стать лучшей версией себя.

Финн застонал и обхватил голову руками.

— Ты же понимаешь, что мое пребывание на Родине по времени ограничено? Четверо других северян сейчас представляют наш народ и способствуют формированию обезумевшей группы жаждущих секса фанаток, в то время как я застрял на старой мельнице, медитируя с вами двумя.

Со всей присущей мне грацией и изяществом я подошла к двери и открыла ее.

— Я уже говорила тебе, — сказала я спокойным тоном. — Ты волен уйти в любое время, когда захочешь.

— Чего я хочу, так это того, чтобы ты сняла это гребаное проклятие! — проревел Финн. От его хорошего настроения не осталось и следа.

Приподняв бровь, я взмахнула рукой.

— Убирайся!

У Финна отвисла челюсть.

— Ты серьезно?

— Я сказала, убирайся, — повторила я решительным тоном.

Уперев руки в бедра, Финн заартачился.

— Нет, пока ты не снимешь проклятие.

Мой взгляд обратился к Хансу, взывая о поддержке.

— Хм, — прочистил горло Ханс. — Наверно, тебе лучше выйти наружу, — сказал он Финну.

— Или что, а? — с покрасневшим лицом взмахнул руками Финн.

— Или мне придется выпроводить тебя наружу, — ответил Ханс с сочувствием в голосе. — Это дом Афины, было бы невежливо оставаться, если она не желает видеть тебя здесь.

— Ты выпроводишь меня наружу? — Финн опустил взгляд на Ханса, который доставал ему только до подбородка, и фыркнул. — И как ты собираешься заставить меня?

— Попросив тебя выйти наружу, — произнес Ханс, как будто ответ был очевиден. — Ты умный и довольно воспитанный человек; я уверен, ты бы не хотел, чтобы мы вызвали подкрепление и вернули тебя в Северные земли на второй день твоего пребывания здесь.

Финн принял это к сведению и, раздраженно фыркнув, вышел из дома.

— И что теперь? — воскликнул он, оглянувшись на меня.

Я все еще держала дверь открытой.

— Тебя предупреждали, что я не позволю ругаться в моем доме. Ты сможешь вернуться, когда будешь готов следовать моим правилам и воздерживаться от ненормативной лексики в моем доме.

— Ох, мать твою, это просто смешно. Ты не можешь рассчитывать, что я…

Последняя часть его предложения была оборвана, когда я закрыла дверь.

Ханс нервно переступил с ноги на ногу.

— Наверно, мне лучше выйти и поговорить с ним.

— Делай, что хочешь, но я бы оставила его и дала остыть.

Ханс, уже было взявшийся за дверную ручку, замер.

— Ты права, я должен дать ему справиться со своим гневом.

— Хорошая мысль, — бросила я через плечо и устроилась на диване с книгой, пока Ханс наблюдал за Финном через окно.

— Он расхаживает снаружи, — сообщил он мне.

— Пусть расхаживает.

— Я вижу, как шевелятся его губы, по-моему, он ругается, — сказал Ханс.

Перевернув страницу, я не отрывала глаз от своей книги.

— Пока он делает это снаружи, мне все равно.

— Как ты думаешь, он вернется?

Этот вопрос вынудил меня повернуть голову в сторону Ханса.

— Как долго ты работаешь наставником?

— А что? — напрягся он.

— Просто временами ты кажешься немного неуверенным, — подметила я.

Ханс скрестил руки на груди в оборонительной манере.

— Я сертифицированный наставник.

— Я не об этом тебя спросила, — произнесла я и наклонила голову. — Мне просто интересно, сколько у тебя опыта.

Ханс отошел от окна и повернулся ко мне лицом.

— Если я открою тебе секрет, ты пообещаешь не раскрывать его Изабель?

— Я не могу дать обещание, пока не узнаю суть твоего секрета. Почему бы тебе просто не начать с того, чтобы снять камень с души? — спросила я, мягко улыбнувшись.

Ханс вздохнул и с раскаянием, отразившемся на лице, развел руками.

— Кого я обманываю? Я не могу лгать жрице.

Похлопав по дивану, я предложила ему подойти и сесть.

— То, что я тебе скажу, Финну лучше не знать, — произнес он с округлившимися глазами и начал говорить.

Глава 14

Соревнование

Финн

Пиная камни на земле и не скупясь на злобные словечки, я расхаживал перед домом, рассчитывая, что кто-нибудь в любую секунду ко мне выйдет. Они были приверженцами мира, и такого рода конфронтация оказывала на них более тяжелое влияние, нежели на меня. Я привык к тому, что горячие головы время от времени теряли самообладание. Но у Ханса и Афины, похоже, единственная проблема вселенского масштаба заключалась в людях, смеющихся над ними.

— Гребаные Мамаши, — пробормотал я и пнул еще один камень. — Это, черт возьми, смешно.

Я хотел позвонить Магни и поведать ему, какие здесь жили идиоты. Я мог воспользоваться этим шансом, потому что Совет предоставил мне и четырем другим представителям Северных земель безопасную линию для отправки отчетов о нашем пребывании здесь. Но даже несмотря на то, что меня искушало желание позвонить своему другу, я знал, что Магни просто скажет мне не тратить время в мельнице Афины и отправиться на поиски его жены Лауры.

Я поднял небольшой камешек и забросил его как можно дальше. Меня достала эта дурацкая медитация и взбудоражила встреча с Тристаном. То, что я был привязан прошлой ночью, пробудило ужасные воспоминания, к тому же я был раздражен из-за того, что не спал.

Присев на корточки, я подумал о том, как изменилась бы моя жизнь, если бы я ходил в такую же школу, как у Тристана. Эти дети понятия не имели, как им повезло. Моя грудь приподнялась в глубоком вдохе и медленно опала с выдохом, когда меня снова атаковали воспоминания прошлого.

— Скажи мне, остряк, тебе сейчас весело? — прохрипел мне на ухо Джонсон, когда я повис в воздухе, чувствуя, что моя рука вот-вот выскочит из сустава.

Мои всхлипы не смягчили его; наоборот, они его воодушевили.

— Когда я говорю «спринт», я подразумеваю спринт. То, что ты изображал, называлось бегом трусцой, а бег трусцой — это для слабаков.

Мои глаза были зажмурены, лицо искажено болью, а горло болело от многочасового плача.

— Тебе тринадцать лет, но ты выглядишь как десятилетний ребенок, — зашипел мне в лицо Джонсон, окутав меня зловонным дыханием. — Держу пари, что мои десятилетние ученики бегают быстрее тебя.

Я был слишком измучен и испытывал слишком сильную боль, чтобы ответить ему. Кроме того, именно из-за возражений у меня начались неприятности.

Злобно посмеиваясь, Джонсон развязал веревку, которая удерживала меня на весу. Как только мои ноги коснулись земли, я рухнул и стал хватать ртом воздух.

— Не устраивайся с излишним комфортом, я вернусь через несколько минут, — сказал он, прежде чем захлопнулась дверь.

Я ненавидел Джонсона!

Он пытал меня не в первый раз, а поскольку сообщить о нем было некому, я опасался, что пытки продолжатся.

Перекатившись на спину, я попытался поднять руку, но было слишком больно, поэтому я просто лежал и думал о том, как я отомщу Джонсону, когда стану старше и сильнее.

— Вставай! — закричал на меня Джонсон, когда вернулся. По его мнению, я был недостаточно быстр, так что он схватил меня за воротник футболки и потащил за собой.

Меня ослепил контраст между его темным кабинетом и палящим солнечным светом снаружи. Но, проморгавшись, я увидел, что он выстроил в линию всех учеников школы.

— Джек, иди сюда! — велел Джонсон, и тощий мальчик сделал два маленьких шага вперед, ссутулился и низко опустил голову.

— Видишь этого мальчишку? — закричал на меня Джонсон. — Это Джек, самый юный ученик в нашей школе.

Я знал Джека. Он был на три года младше меня, я много раз заставал его прячущимся от старших детей. Однажды я вмешался, когда его тащили по снегу с опущенной головой. Его рот и ноздри были забиты снегом, и хотя мальчишки сказали, что просто развлекались, я знал, что Джек не пережил бы последующих за этим издевательств, если бы я не вмешался.