Разоблачение (ЛП) - Ромиг Алеата

Никто не пришёл.

Наступило время обеда, а мой поднос с завтраком остался.

Действительность нанесла удар более болезненный, чем рука Энтони. Я была взрослой женщиной, прячущейся за дверью и молящейся о чьем-нибудь обществе. Соленые, жалкие слезы катились из моих глаз, когда рыдания резонировали в моей груди. В течение дня моя надежда ослабла. В какой-то момент я даже молилась на молодого человека - о, чтобы услышать, как он говорит: “Мисс Клэр.” Я знала, что это придаст мне сил. Услышав свое имя, подтвердить свое существование.

Он не пришел.

Энтони никогда не оставлял меня без еды, и, хотя я не была голодна, то наивно полагала, что моя следующая еда скоро прибудет. Тишина и отчаяние объединились, чтобы создать пространственно-временной континуум. Неужели я спала? Было ли это на самом деле? Время от времени я открывала дверь чуть шире, чтобы убедиться, что не заснула и не пропустила невидимых людей. Вид моей комнаты дразнил меня: моя постель оставалась расправленной, а холодные яйца на тарелке превратились в резину. Я верила, что люди придут, и была так одержима желанием увидеть их, что отказалась принимать душ и даже ждала, пока не смогу больше ждать, чтобы войти в туалет.

По-прежнему никто не приходил.

Я продолжала ждать, пока буря бушевала в моем сломленном сознании.

Небо Айовы потемнело, и твердый кафельный пол слишком белой ванной комнаты стал моим стулом и моей кроватью. Плюшевые фиолетовые полотенца служили мне подушкой, когда сон периодически брал верх. Я мечтала о беседе, а не о еде, крове или даже свободе. Я лежала, свернувшись калачиком, на полу в ванной и мечтала о том, как буду говорить. Я вспомнила часы, проведенные с друзьями. Я вспомнила ночевки, которые устраивала в детстве, и улыбка на мгновение украсила мои губы. Бывали ночи, когда я разговаривала со своими друзьями, как это делают маленькие девочки, пока мы не уставали настолько, что не могли закончить предложение. На этой белой мраморной плитке я плакала о тех временах, когда засыпала. О, если бы у меня снова была такая возможность! Я поклялась, что никогда больше не буду воспринимать это как должное.

В течение этой ночи ветер менял направление. Мое сознание больше не винило Энтони, только себя. Конечно, никто не войдет в мою комнату. Я была жалкой - взрослая женщина, которая ведет себя как ребенок. Кто захочет прийти и поговорить со мной? Я достигла дна - по крайней мере, так мне казалось.

Позже я узнала, что дно было гораздо глубже, чем я когда-либо предполагала.

На следующее утро, проснувшись на жестком холодном полу с болью во всем теле, я поняла, что буря миновала. Я ударилась не о дно, а о полку на дне океана. Пол был ниже, чем я когда-либо была, но я не позволяла себе опускаться дальше. Вместо этого я оценила свое положение и пришла к выводу, что выживу и никогда больше не буду одинока.

Это не означало, что я не останусь без других, это означало, что я не позволю ему уничтожить меня. Возможно, он считал, что владеет моим телом, но пока я контролирую свой разум, ни Энтони Роулингс, ни кто-либо другой не сможет изолировать меня. С новой решимостью я приняла душ, оделась и вошла в чистую комнату. Невидимые люди вернулись. Мои холодные яйца исчезли, и на столе меня ждала теплая еда.

Этот шторм преподал мне еще один урок. Если бы я следовала правилам, то могла ожидать благоприятные последствия. Я уже знала о неблагоприятных, и мне предстояло узнать больше. Вместо того чтобы чувствовать себя побежденной, этот день придал мне сил. Мои действия имели последствия: были они положительными или отрицательными зависело только от меня. Я держала себя в руках.

Мне никогда не приходило в голову удивляться, откуда Энтони узнал, что я прячусь и жду его в ванной. Я просто знала, что каким-то образом он это сделал. Он знал, что я не следую своему распорядку дня. Моя единственная надежда манипулировать обстоятельствами моего заключения состояла в том, чтобы казаться покладистой. У меня появилась еще одна новая цель.

Моя теория вскоре должна была быть проверена. Через тринадцать дней я услышала стук в дверь. Молодой человек, приносивший мне еду, всегда стучал один раз, прежде чем войти, но этот стук был совсем другим. Никто не вошел. Я ждала. Это случилось снова. Когда я отозвалась, мне чудесным образом ответили.

- Мисс Клэр, могу я войти?

Ее вопрос прозвучал довольно комично. Я не могла пригласить ее войти, даже если бы захотела, и не могла отказать. Я оказалась не с той стороны запертой двери. Тем не менее, я сказала: - Да, Кейт (имя изменено, чтобы защитить невинных), пожалуйста, входите.

Знакомый звуковой сигнал предшествовал открытию двери. Я стояла неподвижно, пока ее серые глаза наполнялись состраданием, молчаливо подтверждая, что я больше не одинока.

- Мисс Клэр, у меня есть для вас сообщение.

Акцент Кейт был уникальным и правильным, а ее слова звучали музыкой для моего сердца. Мне было все равно, что они говорят, только то, что они говорят со мной. Мне хотелось обнять или как-то дотронуться до нее, страстно желая контакта, но это было бы слишком - слишком много для моей жаждущей внимания психики. Не в силах ответить, я кивнула, смакуя взаимодействие и пытаясь продлить его.

- Сегодня вечером к вам придет мистер Роулингс…

Я слушала ее со смесью страха и предвкушения. Шторм сломал мою защиту и показал мою самую большую уязвимость: я бы сделала все, чтобы избежать одиночества, даже если бы это означало встретиться с ним лицом к лицу.

Желчь подступила к горлу Джона, когда он закрыл книгу и положил ее на прикроватную тумбочку. Небольшие отрывки - это все, что он мог вынести - это было слишком много. Пока он пытался уснуть, ему вспомнилась строчка из книги Мередит: пока я контролирую свой разум, Энтони Роулингс или кто-то другой не сможет изолировать меня.

Он повернулся к Эмили.

- Не думал, что можно ненавидеть его больше, чем ненавижу, но это так.

Положив голову на подушку, она открыла усталые глаза.

- Я ненавижу эту книгу. Я же просила тебя не читать ее.

- Я не мог этого сделать, когда она пропала, но сейчас...

Эмили села и поцеловала мужа.

- Теперь, я думаю, может быть еще хуже. Она все еще потеряна.

Джон отрицательно покачал головой.

- Я только что прочитал кое-что о том, как она считала, что все под контролем, что она никогда никому не позволит изолировать себя. Я все понял.

- Что ты имеешь в виду?

- Когда я был в тюрьме…

Эмили кивнула.

- Одиночество было для меня самым тяжелым испытанием. Я помню, как заново переживал столько разговоров. Как будто у тебя в голове постоянно крутится этот фильм. Иногда я вспоминал, что ты сказала что-то смешное, и слышал свой собственный смех. Это казалось неправильным, но в то же время правильным. Это мне помогло.

- Джон, мне так жаль...

- Нет, это не моя точка зрения. Я хочу сказать, что в этой книге она говорит о воспоминании. Эм, почему она сейчас ничего не помнит? Как мы или врачи можем помочь ей вспомнить? Я имею в виду, что у нее есть дочь!

- Тсс, - проворчала Эмили. - Давай не будем будить эту дочь.

Джон выдохнул.

- Ты когда-нибудь думала о том, чем были заняты мы, пока она проходила через это дерьмо?

Эмили кивнула и прислонилась к груди Джона.

- Да. Особенно когда я читала эту чертову книгу. Мне бы хотелось сказать, что я думаю, что Мередит сделала сенсацию, но это очень похоже на то, что сказала мне Клэр. В книге есть более подробные детали...

- Да, я мог бы обойтись и без них.

- Я тоже, но пока весь остальной мир знает их, я чувствую, что тоже должна знать. Джон?

Ее зеленые глаза посмотрели вверх.

- Да?

- Не думаю, что смогу вернуться в Калифорнию.

Он закрыл веки и кивнул.