Теория медиа. Отечественный дискурс - Елена Леонидовна Вартанова

Более современные подходы отечественных исследований рассматривают медиасистему шире, с учетом вненациональных факторов — как определенный вид открытой социальной системы (Зорин, 2014), как интегральную информационно-коммуникационную медиасистему (Дугин, 2017), как медиапространство (Дзялошинский, 2015), как складывающуюся в процессе цифровой трансформации экосистему «ИТ — телекоммуникации — медиа» (Индустрия российских медиа, 2017: 15).

Тем не менее, даже с учетом обновления подходов российских исследователей к концепции медиасистемы, отечественные авторы подчеркивают необходимость принимать во внимание роль и воздействие общества на нее, значение национального контекста и исторических традиций, социокультурные особенности нации как ключевые факторы, оказывающие влияние на средства массовой информации и журналистику (Вартанова, 2014).

Сегодня подходы медиаисследователей к пониманию трансформаций журналистики, СМИ, медиа как процессов глобальных и универсальных, происходящих сегодня в медиасистемах всех стран, вне зависимости от их национальных условий, представлены в академической литературе во всем многообразии. Часть критических замечаний в адрес концепции медиасистемы основывается на складывающихся на наших глазах реалиях цифрового общества, которое стирает прежние водоразделы не только между сегментами медиаиндустрии и форматами медиаконтента, но и между информационными и медиаструктурами разных стран (Esser, Hanitzsch, 2012). Особую роль здесь играет не только интернационализация медиабизнеса и потоков цифровых новостей (McPhail, 2014), но и возникновение новых технологических платформ, для которых не существует никаких границ — ни территориальных, ни временных, ни даже языковых (поскольку они распространяют огромный объем визуального контента) (Parker, van Alstyne, Choudary, Foster, 2016).

Из этого вытекает и другое направление критических замечаний, оно связано с широко распространенным представлением о том, что современные медиасистемы шире, чем границы государств, и зачастую оказываются влиятельнее для аудитории, чем власть национального государства (Couldry, Hepp, 2017). Очевидно и третье обстоятельство: развитие экономики, политики и массовой культуры, происходящее под влиянием глобальных информационно-коммуникационных сетей, приводит к «масштабной экономической и институциональной реструктуризации и трансформации, которая может быть охарактеризована как ускоренная транснационализация и глобализация» (Ang, 1990: 250). Такой подход заставляет усомниться в возможности национальных медиакомпаний и журналистики существенно влиять на национальную аудиторию.

Многие ученые видят явные противоречия между цифровой трансформацией медиа как активно развивающимся глобальным процессом и национальной медиасистемой как статичным социальным институтом, состоящим из жестко связанных между собой составных частей (Hallin, Mancini, 2012).

Среди показателей и тенденций, которые наиболее четко проявляются в связи с этим, исследователи называют в том числе:

• рост проникновения широкополосного и мобильного Интернета на глобальном уровне, сокращение цифрового неравенства на глобальном, региональном и национальном уровне, что приводит к активному расширению доступа множества людей к цифровым интерактивным информационно-коммуникационным сетям (Athique, 2013; Lindgren, 2017);

• развитие Интернета в качестве основной среды производства и распространения медиаконтента и информационных сервисов, а также в качестве инструмента и платформы расширения, даже замещения традиционной публичной сферы, превращение цифрового виртуального пространства в новую среду жизни современного человека (Gripsrud, Weibull (eds.), 2010; Deuze, 2012);

• глобализация информационного — новостного и развлекательного — пространства, легко доступного практически из любой точки земного шара, поддерживаемого большим объемом медиаконтента, который производится глобальными медиакорпорациями и формирует сходные потребительские и масскультурные ценности в разных странах мира (Lee, Jin, 2018; Thussu, 2019);

• стирание границ между старыми и новыми медиа, их типами и видами, приводящее к снижению тиражей бумажной прессы и ее переходу в онлайн, доминированию экранной/визуальной медиакоммуникации, конвергенции форм репрезентации медиатекстов, росту нелинейного медиапотребления (Watson, 2016);

• появление новых технологических и программных платформ — Google, Facebook, YouTube — в качестве конкурентов за свободное время аудитории и за рекламные доходы, которые традиционно являлись основными ресурсами медиаиндустрии (Vaidhyanathan, 2012; Parker, van Alstyne, Choudary, Foster, 2016);

• изменение структуры рынка производства и профессий медиасреды, снижение запроса на традиционные, связанные с лингвистическими знаниями и культурным опытом компетенции сотрудников редакций и рост спроса на сотрудников, обладающих новым уровнем цифровых и управленческих компетенций (Deuze, 2007; Вырковский, 2016).

Однако, как показывает реальная практика функционирования системы средств массовой информации, которая, по сути, описывается многими исследователями как медиасистема, перечисленные тенденции определяют только часть динамики их развития. Несмотря на глобальные и, казалось бы, схожие проявления цифровой трансформации в медиа разных стран, журналистика и СМИ по-прежнему остаются национальными институтами и явлениями, сохраняют тесную связь с политической и экономической системой своих стран, напрямую зависят от особенностей государственного устройства и культурного контекста, в котором они присутствуют. Подтверждений этому много — как на уровне эмпирической реальности, так и в теоретических концепциях.

Как уже отмечалось выше, медиа, по мнению Л. Земляновой, — это «средства связи и передачи информации различных типов — от самых древних <…> до наисовременнейших, образующих глобальные информационные супермагистрали» (Землянова, 2004: 197). Но в сегодняшней реальности они стали комплексным многоуровневым социальным феноменом, который в зависимости от теоретической парадигмы может рассматриваться и как социальный институт с определенной информационно-коммуникационной миссией, и как специфическая область бизнеса, и как технологические и смысловые расширения человеческого бытия (Медиасистемы стран БРИКС, 2018). Понятие «медиа» утрачивает исключительно технологическое значение, приобретая более широкий смысл. Исследователи, подчеркивая такую динамику медиа, порождаемую тем не менее технологическими процессами, прежде всего цифровизацией производства и распространения текстов, обращают внимание на их возрастающую роль в создании и предоставлении обществу, отдельным людям журналистских текстов, содержания, информации, знаний, смыслов, культурных кодов (Жилавская, 2011; Кириллова, 2006).

Однако в социальной реальности — политической, экономической, культурной — медиа имеют конкретную материальную форму и институциональные проявления. Они представляют собой:

• и продукты производства (газеты, журналы, теле- и радиопрограммы),

• и устройства доступа (телевизоры, радиоприемники, ноутбуки, смартфоны),

• и каналы распространения (телевидение и радиовещание, широкополосный кабель, сети мобильной связи),

• и различные производящие предприятия или структурные единицы (медиакомпании, редакции, даже отдельные авторы — журналисты, блогеры, фотографы).

Это множество производителей и распространителей связано с рынком сбыта, адресуется своим потребителям — своей аудитории, живущей на вполне определенных территориях. Более того, аудитория медиа (аудитория массмедиа, СМИ — в данном случае различия между терминами касаются только размеров, но не принципов выделения) может быть рассмотрена и по другим основаниям. А именно, по отношению к своему государству (граждане, избиратели), по отношению к рынку товаров и услуг (потребители), по имущественному, профессиональному, национальному, гендерному, религиозному и многим другим статусам. Очевидно, что многие из них определяются принадлежностью людей к своей стране, в которой они живут, своему государству, гражданами которого они являются, своей нации, частью которой они себя считают. Правда, и само понятие «нация» как единство и как единица анализа все чаще подвергается критике авторами, изучавшими культурные аспекты процесса глобализации. Вслед за А. Аппадураи, они подчеркивают, что над границами национальных государств возникают новые пространства, в том числе и медийные, «потоки