Персидская гробница. Тигровая Луна. Ребе едет в отпуск - Джеймс Мэйо

у стола с рулеткой во французском казино. Из предоставленного Дельгадо кредита он успел потратить 33 000 долларов. Правда, оставалась угроза расследования насчет судьбы военных излишков, которое велось в Конгрессе, и Дельгадо благоразумно решил перебраться в Европу.

В то время крупные авиакомпании переживали период становления. И самолеты Дельгадо пришлись в Европе как нельзя более кстати. Через два года сеть его авиарейсов охватила не только Европу, но и Ближний Восток, и Африку. В пятидесятые годы он решил заняться перевозками нефти и устроил настоящий бум, спустив на воду флотилию танкеров. Постепенно в распоряжении «Меркатор лайнз» оказалось пять супертанкеров и множество судов помельче. А грузовые авиарейсы Дельгадо охватили весь мир.

Теперь его имя стало известно всему земному шару. Дельгадо женился на бразильской красавице на пятнадцать лет моложе себя, брак оказался вполне сносным. Детей у них не было, и супруги пользовались полной свободой. Женщины охотно оказывали Дельгадо внимание, он был с ними благодарен и щедр. К его услугам были роскошные дома в Париже и Нассау и холостяцкая вилла в Тегеране. Но был ли он счастлив? Нет, жизнь Дельгадо отравляла горечь несбывшихся надежд.

Он потерпел крах именно в той сфере, где особенно рвался преуспеть. Единственной его подлинной страстью был антиквариат и произведения искусства. Пришло это к нему не сразу, с годами, и постепенно вылилось в мечту о личной коллекции.

Слухи о том, что богач Дельгадо скупает такие вещи, вызвали множество предложений. К нему рекой текли картины, скульптуры и древние раритеты. Тянулись «эксперты», «обнищавшие наследники» и «удачливые археологи».

Специально для него организовали несколько аукционов. И в результате он, пройдоха из пройдох, потерял четыре миллиона. Великий бизнесмен был начисто лишен чутья насчет подделок.

Поскольку по натуре он был очень недоверчив, потрошили его не сразу, а мастерски доили несколько лет. Особенно поживились на этом один посредник в Нью-Йорке и двое в Амстердаме. Когда же, наконец, афера лопнула, Дельгадо обнаружил, что законным путем разобраться с ними не может. Ему остались груды фальшивок, не стоивших ни гроша, и беспощадное сознание того, что он стал всеобщим посмешищем.

Для человека с такой гипертрофированной гордостью это были муки ада. Он сделал еще одну попытку — и угодил в новую ловушку. Купленные за бешеные деньги три полотна Эль Греко были выставлены на всеобщее обозрение, а через год оказалось, что это только копии. И Дельгадо прослыл скупщиком самых дорогих подделок.

Казалось, это предел унижения, но нет! Последовало то, что его просто добило. Пять из восьми холстов голландских живописцев семнадцатого века, подаренных Дельгадо благотворительной организации, были объявлены подделками. Эту убийственную новость он услышал, направляясь на аукцион «Кристби» за полотном Латура, чьи картины крайне редко появлялись на торгах. Чтобы смягчить горечь позора, Дельгадо решил заполучить Латура во что бы то ни стало.

Он страстно торговался, но из-за шума ведущий не расслышал последнюю предложенную им цену, и картина досталась другому. И тут же кто-то бросил реплику, что это к лучшему: теперь можно быть уверенным, что картина подлинная.

Дельгадо решил, что его подставили намеренно.

Ничуть не меньше самолюбия была его мстительность. Он затаил ненависть к «Кристби» и не замедлил с ответным ударом, принявшись скупать подделки высшего класса. Еще до истории со шкатулкой Контоса он успел причинить агентству немало убытков, ловко всучив несколько утонченных фальшивок.

Потом в Париже на него вышел известный любитель всяческих махинаций — корсиканец Сарду — с предложением купить две персидские вазы. Дельгадо не смог определить, подлинники это или исключительно мастерские подделки. Насчет их происхождения Сарду только буркнул, что привез их некий американец.

На другой день Бенджон сам явился в его парижский особняк, о котором Сарду понятия не имел. Мистер Дельгадо интересуется иранскими раритетами? Откуда о нем стало известно? Да, Бенджон лично занимается перевозкой коробок, которыми его снабжает лучший друг Ахмад Малик.

Дельгадо понял, что речь идет о персидских древностях, которые он копил для следующей атаки на «Кристби». И сразу сообразил, что Бенджон собирается провести Малика. Но ему было известно, что Малик крупная фигура в преступном мире Тегерана и что в его руках — все каналы утечки антиквариата из страны. Слышал он и о его последних неприятностях, но сомневался, что кто-то рискнет перейти дорогу такому матерому хищнику.

И тем не менее он решил подыграть Бенджону: признал, что предложение интересное, и дал номер телефона холостяцкой виллы в Тегеране. Бенджон был весьма доволен.

Дельгадо тут же начал собирать о нем информацию. Он давно убедился, что полезно знать уязвимые места не только врагов, но и партнеров. Такая информация может никогда не пригодиться, но… Чутье подсказывало, что с человеком вроде Бенджона иметь в запасе козыри всегда полезно.

Ему удалось внедрить своих людей в иранский обслуживающий персонал базы Мирзан. И как раз в тот вечер пришла многообещающая информация.

«Линкольн» двигался медленно, пока Дельгадо не покончил с указаниями секретарю. Тогда он махнул рукой и автомобиль рванулся к дорогому отелю «Дарбанд», одно крыло которого занимали роскошные апартаменты, где временно остановился Дельгадо. Отель располагался в горловине ущелья, и из окон открывался величественный вид на подсвечиваемые прожекторами горы. В комнате с панорамным обзором царили вечерние сумерки. Цветы в многочисленных вазах источали пряный аромат.

Едва Дельгадо устроился в удобном кресле со стаканом виски с содовой, вновь появился секретарь.

— Они ждут, сэр.

— Проводите.

Секретарь вернулся с двумя иранцами, один из которых работал на автостоянке базы. Они со спутником нерешительно остановились в дверях. Дельгадо заставил их сесть и угостил сигаретами. Роскошная обстановка их явно смущала. Смотритель стоянки вырядился в свой лучший костюм с мятыми лацканами, пузырившимися на коленях брюками и старомодной рубашкой. Его привел приятель, который работал на Дельгадо. Оба тараторили по-персидски друг с другом и с секретарем.

— Он очень напуган, — пояснил тот, кивая на смотрителя.

— Здесь он в безопасности.

Секретарь перевел слова Дельгадо, но иранец продолжал испуганно озираться, беззвучно шевеля губами.

— Он обслуживает офицерские машины, и машину Бенджона тоже, — пояснил секретарь. — Жалуется, что тот его все время бранит, вечно наказывает, придирается на каждом шагу. Даже обвинил в воровстве и грозит выгнать с работы.

Дельгадо оглядел иранца с головы до ног.

— Я не вор! — вдруг заявил тот на ломаном английском. — А вот сержант все время увозит ящики из склада при столовой. Увозит и продает. Много продает. И из столовой, и из магазинов. Воруют многие. Только сержант ворует часто и по-крупному. Вот!

Он нашел в кармане два листка с колонками каракулей.

— Все