Персидская гробница. Тигровая Луна. Ребе едет в отпуск - Джеймс Мэйо

Тот коротко кивнул и убрал руку с дверцы.

— Если вы поставите действительно ценные вещи, мы сговоримся. Если нет — забудьте этот разговор.

— Конечно, мистер Дельгадо. Спасибо, что согласились со мной встретиться. Большое спасибо.

Дельгадо включил зажигание. Бенджон отступил на солнцепеке, и солнце огнем резануло спину. Мимо с ревом прополз грузовик. Дельгадо погнал машину к городу. Бенджон проводил его угрюмым взглядом.

Вот сукин сын! Взял и уехал, а ты стой тут как оплеванный. Ни «спасибо», ни «до свидания», даже рукой не махнул на прощанье! Впервые в жизни Бенджон чувствовал себя мелким и ничтожным. Дельгадо ему напомнил Кертиса Кэтлина, но куда более высокого, полета. Такого высокого, что дальше просто некуда. Черт возьми, но хуже всего — его ледяное самообладание.

Бенджон долго вытирал шею и лицо, не отводя взгляда от скрывавшегося в знойном мареве «линкольна». Вот дьявол, а тот мерзавец как будто и не потеет!

Он косолапо зашагал к «шевроле», но спохватился, подтянулся и постарался выглядеть как можно более непринужденно. Мы тоже, мол, не лыком шиты!

И тут он краем глаза заметил, что все тот же грузовик разворачивается чуть дальше на дороге. А не тот ли это, что уже проезжал здесь, пока он ждал Дельгадо?

Значит, за ним следят? Очень похоже… Ладно, придется разобраться…

Бенджон влез в «шевроле» и неторопливо устроился поудобнее, давая грузовику возможность проехать вперед. Челюсть Бенджона воинственно выпятилась. Он чувствовал, как ненависть к Дельгадо перерастает в кипящее бешенство.

* * *

Чарльз Худ прошел больничным коридором, миновал двух сиделок и спустился в холл. Часы над входной дверью показывали десять минут седьмого. Час пик, кругом царила суета.

Худ заглянул к привратнику.

— Разрешите позвонить?

Усевшись в ожидании, пока освободится телефон, он призадумался. Сейчас нужна бы рядом Дебби, но ее срочно вызвали в Абадан, в тамошнее отделение «Линьярд Маккиннан». И едва она вылетела утренним рейсом, Худу сообщили, что на окраине нашли их зверски избитого шофера.

Сейчас тот лежал в палате для тяжелобольных с пробитым черепом, раздробленной челюстью и переломанными ребрами. Его нашли в беспамятстве на пустыре. Ни денег, ни документов при нем не оказалось, и полиция долго не могла выяснить, кто он такой. В конце концов дальше на дороге нашли и грузовик, и тогда разыскали Худа.

Худ постарался, чтобы шофера устроили поудобнее. Парень пришел в себя довольно быстро, и Худ уже успел выслушать невнятный рассказ о неудачной слежке. Сначала Бенджон съездил по двум адресам, потом направился по дороге на Гармзар. Шофер пытался еще что-то объяснить, но не мог — лицо его исказилось от боли. Когда ему дали ручку и блокнот, на листке появились каракули, в которых с трудом можно было разобрать автомобильный номер.

Женщина, звонившая по телефону, углубилась в подробное описание симптомов какой-то болезни, и Худ решил прогуляться по холлу, от которого веером расходились, как спицы коридоры. Больница была совсем новая, хорошо оснащенная, а персонал казался знающим свое дело. Минут через пять он вернулся — телефон уже освободился.

Он набрал номер офиса. Ответила секретарша.

— Вы, мистер Худ? Как наш парень?

— Лучше. Завтра переведут в отдельную палату. Послушайте, я попрошу вас позвонить в полицию. Только ничего не говорите про избитого шофера. Скажите вот что: сегодня вечером какая-то машина, нарушив правила, помяла «кадиллаку» бок. Я записал ее номер и хочу узнать имя и адрес владельца. Речь идет о страховке. Нажмите на них как следует. Марку машины я вам не называл. А номер запишите.

— Звонить нет смысла, — заметила секретарша. — Они просто повесят трубку. Лучше сходить в участок.

— Я буду ждать от вас известий.

В кабинете Дебби Худ уселся в кресло с сигаретой и приготовился к ожиданию. Приходилось надеяться, что полиция не задаст лишних вопросов насчет истории с помятой машиной. Против Бенджона не стоило выдвигать никаких обвинений, тем более в избиении, иначе полицейское расследование могло завести слишком далеко. Но вот тревожило, что у шофера пропали все бумаги. Мог ли теперь Бенджон выйти на «Линьярд Маккиннон», а значит, на Дебби? Хватило бы путевки или простого конверта с фирменным штампом? Хватит уже того, что он заметил слежку. Если Бенджон уйдет в тень, делу конец.

Сотрудники постепенно разошлись, контора опустела. Наконец вернулась секретарша.

— Получилось?

— Да, но пришлось попотеть!

— Поздравляю!

Она достала листок бумаги. Худ прочитал: «Франклин Дельгадо, 20, авеню Кхайбан, Шах Реза, Тегеран».

— Это адрес его конторы. Кажется, она называется «Меркатор Лайнз».

Худ задумчиво отошел к окну. Неужели это совпадение?

Франклин Дельгадо, глава авиатранспортной компании «Меркатор Лайнз», «прославился» на весь свет тем, что по неопытности скупал копии полотен Эль Греко, Клода де Лорэна и мастеров Возрождения. Что еще о нем было известно? Худ лихорадочно рылся в памяти. Не он ли на одном из аукционов «Кристби» сорвал торги, оспаривая цену? Несколько лет назад, теперь он ясно вспомнил.

Впервые за последние дни Худ испытал возбуждение ищейки, взявшей след.

8

«Линкольн-континенталь» выбирался из центра через сгустившийся к вечеру поток машин. Дельгадо с непроницаемым лицом слушал доклад секретаря. Молодой человек в белом летнем костюме пересказывал телефонные разговоры с Лондоном и Нью-Йорком, стараясь ничего не упустить.

Франклин Дельгадо, в прошлом Фрэнсис Дельгаджян, был выходцем из Ливана, из бедной греко-армянской семьи. При первой возможности он эмигрировал в Рио-де-Жанейро, где устроился официантом. Одновременно он открыл маленькую экспортно-импортную фирму. Дельгадо был прирожденным коммерсантом, с ранней юности в нем проявились деловая хватка и чутье.

Не прошло и двух лет, как он рискнул пойти ва-банк: занял довольно крупную сумму и вложил ее в импорт аргентинского чая «мате» — излюбленного напитка бразильцев. Крупный куш оказался далеко не последним. Спустя еще несколько лет он одновременно занимался недвижимостью, авиаперевозками и ловлей рыбы. К тому времени его смело можно было назвать солидным бизнесменом, но по-настоящему крупный и рискованный шанс выпал только после окончания войны.

Однажды Дельгадо оказал услугу Уоррену Хуберу, председателю совета директоров американской военной корпорации — могущественного концерна, субсидируемого правительством. Тот неожиданно узнал, что смертельно болен и протянет не больше нескольких месяцев. И вот Уоррен Хубер, всю жизнь довольствовавшийся относительно скромным жалованьем, пожелал закончить свои дни в роскоши.

В его распоряжении в то время оказались бессчетные излишки военного имущества, в том числе 32 новехоньких транспортных самолета DC-4 и 2 400 трехосных грузовиков. Он предложил Дельгадо все это за десять процентов стоимости. Сделку удалось оформить к обоюдному удовольствию, а через одиннадцать месяцев Хубер скончался прямо