Офицерский гамбит - Валентин Бадрак

И вскоре почувствовал. В один из приездов в Москву куратор срочно затребовал от Артеменко обновить разработки силовых сценариев в отношении Украины. Алексей Сергеевич работал сутки, не ложась спать и отрываясь лишь на короткие перерывы на кофе. Он даже вернулся к давно забытым сигаретам, с наслаждением выкурив четыре или пять в пылу интеллектуальной гонки. Естественно, он знал, что таких, как он, разработчиков не менее десятка только в его ведомстве. А сколько еще людей подключены к моделированию в других, можно было только догадываться. Он рассудил, что чем более профессиональным будет анализ, чем больше факторов будет учтено, тем больше шансов у него протолкнуть свои формулировки. И все-таки, работая над моделями военного вторжения на украинские земли, он сам не верил в реалистичность такого хода. Полковник пребывал в уверенности, что просто готовится массированная информационная атака. Универсальная пугалка для непосвященных. Босс просто решил закрутить вихрь, возбудить отчаяние и страх или хотя бы толки о предстоящей войне. Просто, полагал Артеменко, нынешний момент требует, чтобы украинская власть была «добита» кровавыми публикациями, а народ зомбирован идеей тотальной опасности, исходящей от теряющей терпение России и ее отважного рулевого. Но в глубинах анализа его держал в тисках загнанный в подвалы сознания ужас. А что если ситуация просто-напросто выйдет из-под контроля? Кто-то не так поймет, рассудит, что это призыв к бою. Сформирует команду экстремистов, которая будет расшатывать нервы на отдельно взятом участке территории, объявится неконтролируемая группа рвущихся к власти политиков или просто радикально настроенного населения, желающего присоединиться к России. Ведь и таких немало, искренне верующих, что жить следует в одном большом доме на всех. А если перегорят провода нервов у украинских милицейских генералов, произойдет короткое замыкание у власть имущих? Что тогда?! Силовое наведение порядка, привлечение всемогущего спецназа, появление на арене срочно стянутых антитеррористических групп, кровь, истошные крики… И ответный удар. Бывший десантник размышлял, что появление на горизонте морских пехотинцев Черноморского флота будет сигналом к переброске четырех воздушно-десантных дивизий, которые располагаются почти по периметру границ Украины. И одна из них – кровавая, та, что набила руку и глаз в вечной войне в Чечне… Мысли и видения заводили аналитика столь далеко, что у него начинала трещать голова. Нет! Этого не может быть! Этого нельзя допустить, чтобы брат на брата! А другой голос точно смеялся над ним: а не забыл ли историю, полковник Артеменко, как князья-братья воевали за власть, чтобы сидеть в Киеве? Это же очень человеческое дело – истребление своих ради наращивания силы. Разве не позабыл методику взращивания крысоеда Даты Туташхия: самая сильная крыса та, которая победила сородичей и нажралась их сырого, с кровью, мяса? И разве Сталина не за то чужие боялись, что он своих безжалостно истреблял? Поэтому, взвесив все, Алексей Сергеевич решительно написал в своем отчете: при проведении десантной операции силами морской пехоты в Крыму по занятию ключевых элементов инфраструктуры украинские военные части прямым атакам не подвергать. Он подчеркнул и выделил это предложение, а затем счел необходимым объяснить. Украинское руководство, указал он в аннотации, скорее всего, будет колебаться в организации серьезного сопротивления, и это позволит провести операцию оперативно и наименее кровопролитно. Вот в это Артеменко искренне верил. И искренне не желал, чтобы кто-то, пусть даже его вождь, возвысился за счет крови собратьев.

Через полторы недели Артеменко убедился, что рассчитал верно. Когда он открыл в одном из известных и полностью подконтрольных журналов статью под названием «Операция “Механический мандарин”», то без труда среди свода милитаристских фантазий нашел свою сентенцию. Пусть хоть так, подумал он, перечитывая в десятый раз материал, отмечая, что вошло из его доклада, а что из материалов коллег. Автором статьи выступил очень близкий к Кремлю специалист в области создания образов-фантомов. Фантом сам по себе, он не стеснялся и не прятался за псевдонимы. Статья же без обиняков рассказывала, как при сдержанном варианте вторжения от Украины будет отделен Крым в качестве независимой Крымской республики или присоединившейся к России территории. Артеменко испытывал противоречивые чувства, читая о том, что Киев не станет бросать войска на освобождение Крыма, хотя и сам он описывал эту версию с горячностью знатока. Но вот более широкая версия вторжения, которую он не отрабатывал на бумаге, считая полным абсурдом, его откровенно потрясла. Алексей Сергеевич дрожал от озноба, перечитывая, как «весь юго-восток Украины», вместе с Донбассом, Харьковом и Днепропетровском, становятся российскими территориями. Вывод его покоробил: «Закрепление Россией этой территории за собой в качестве дружественного государственного образования или даже путем непосредственного вхождения в состав России может иметь ряд важных плюсов». «Негодяи! Ах негодяи, все к крови идет!» – воскликнул он сам себе громко, забыв, что является офицером военной разведки страны, которая разрабатывала операцию. Это была статья-приговор. Статья-диагноз. Что ж, этот автор или эти авторы добьются того, что горячие головы соседнего государства должны испить приготовленный кровавый суррогат до дна. Артеменко счел такой шаг симптоматичным – никто уже ни от кого не прятался. Это было предвестником появления на арене первого лица, главного антикризисного менеджера. И по Украине прошла волна ропота. Первая… О войне впервые заговорили как о реальной – мысль начала материализовываться.

Полковник ГРУ не ошибся. Даром, что ли, был высоко забравшимся офицером российского Генштаба? «Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку» – гласит древняя латинская поговорка. Если бы Алексей Сергеевич являлся стопроцентным русским, он, наверное, гордился бы, что именно ее взял за основу действий его хозяин. Но в нем текло слишком много украинской крови, потому заявления Владимира Путина во время саммита НАТО в Бухаресте не вызвали в нем того воодушевления и эмоционального подъема, которые он обнаружил у подавляющего большинства своих коллег. Россия готова и будет влиять на внешнеполитические решения украинской власти! И все тут! И хотя предусмотрительный и деликатный руководитель МИДа Сергей Лавров пытался сгладить горячность своего патрона, мир без труда узрел прямое посягательство на суверенитет соседней страны. То, что Владимир Владимирович прямо заявил о регионах, населенных целиком только русским населением, и фактически вывесил декларацию о правах России на Крым, отнюдь не воодушевило Артеменко. Он расценил это как добивание лежачего, ведь Запад уже отказался от Украины. Несмотря на страстные призывы Вашингтона, все европейские столицы проигнорировали стоны Киева о помощи. Дальше все становилось делом техники. Но грозное предупреждение Путина о необходимости считаться с российскими интересами на территории Украины означало не что иное, как продолжение войны. Придуманные Путиным семнадцать миллионов русских в Украине означают для него, Артеменко, продолжение миссии разведчика в Киеве. Даже уже не разведчика, а подрывника, ведь он работал капсюлем-детонатором. И работа эта, он был вынужден с горечью признать, не просто уже не приносила радости, но становилась попросту неприятной. И что же эти господа европейцы? Молча прожевали сухую и твердую российскую пищу да и проглотили, не запивая. Да, сволочи союзники, прав был Михаил Афанасьевич. Но вот только почему это открытие не радовало самого Артеменко, было загадкой, неприятным открытием, бунтом его природы.

Масштабное континентальное противостояние снова возникло сумрачным миражом и повисло в пространстве, как будто призрак опустился на эту скованную проклятиями землю. Кто же позаботился, чтобы этот участок планеты оказался на шатком, наполненном неожиданностями геополитическом перекрестке? Кто придумал, чтобы именно здесь разыгрывались заседания перераспределительных комиссий и сведущий, строгий в оценках синдикат вершил свою волю? Артеменко не сомневался – после натовского форума Россия будет закрепляться на отвоеванных рубежах. Позиция босса, как это всегда бывает, вынудит рьяных служак подхватить лозунг, и новое наступление на Украину не за горами. Хорошо бы, если только информационное, думал Артеменко, сам страшась своих мыслей. Неужели его отношение к ситуации, да и к самой работе, стало меняться? Будет битва за Севастополь, он ждал ее. Грядет сражение и за саму Украину, ведь не пустить в Европу – это лишь часть плана. А весь план – вовлечь в империю, сделать одной из опор империи. «Несиловые средства обеспечения военной безопасности» – вот модная формула, которую Центр довел до каждого оловянного солдатика. Это то, что должно веревочным кольцом, западней быть разложено вокруг горла непокорных. И если только пойдет не по-нашему, удавка начнет стягиваться. Удивительно, размышлял Артеменко в притихшем Киеве, куда он выбрался с очередной, вероятно, длительной командировкой, отчего тут так пусто, обморочно тихо, почему нет даже признаков волнения? Полковника военной разведки явно смущало то, что он не ощущал внутреннего ликования, чувство промежуточной победы было как-то притуплено, и он не знал, радость там глубоко внутри или уже появились признаки истощения и боли.