Летом перед грозой - Дмитрий Валерьянович Лекух

хвостом по склонившемуся лицу и еще радостней поскакала изо всех своих, как выяснилось, совсем еще немалых сил в сторону родной стихии.

Пришлось – ловить второй раз, – с воплями, истериками и фанатизмом: девушка, кстати, все это время о чем-то радостно хохотала.

Поймал, наконец.

Шмякнул глупой башкой о первый попавшийся камень.

Отшвырнул в сторону недальних кустов, где эта зараза и успокоилась.

Уселся на камушек, отдышался.

Достал из кармана штормовки фляжку виски.

Глотнул.

– Будешь?! – спрашиваю.

– Буду, – продолжает хихикать. – Но это было очень смешно. Сначала мне в морду прилетает рыбий хвост. Потом вы начинаете прыгать друг за другом по берегу. А потом ты его очень смешно накрыл. Как мяч в американском футболе…

– В американском футболе, – ворчу. – Мяч так не накрывают…

А потом и сам неожиданно начинаю хихикать.

Ну, – действительно же, смешно.

Через некоторое время, протягивая ей фляжку, понимаю, что мы уже оба ржем в голос.

И, что называется, – до слез…

…Через некоторое время к драме присоединяется наш Славян.

Появляется из-за угла, с небольшой семужиной на кукане.

Чуть больше килограмма, это если навскидку.

Мгновенно оценивает ситуацию, принимает у Алёны фляжку с виски.

Делает солидный глоток.

– Все ржете? – отрывается от горлышка. – А дядя Слава, между прочим, тем временем, выполняя продовольственную программу, кой-какое сашими, но поймал. В отличие от некоторых бездельников, между прочим.

Я, продолжая ржать, машу ему рукой в сторону кустов.

Там время от времени продолжает еще изредка подергиваться мое серебристое чудо, размером эдак раз в пять побольше экземпляра, одиноко висящего на славяновом пристегнутом к поясу кукане.

Славян сначала близоруко щурится.

Потом подходит.

Снимает с пояса своего малька.

Кладет рядом.

Сравнивает.

– Твою мать, – говорит, наконец, с чувством. – И что?! Это теперь – навсегда?!

Глава 18

…В лагере, в туго обтянутом антимоскитной сеткой балагане-«столовой», нас ждала холодная водка, благодушный Санечка и недовольный Глеб.

А, ну и еще семужий малосол, разумеется.

А также миска со свежепосоленной красной икрой, сливочное масло, вареные яйца, горячая отварная молодая картошка в мундире, деликатесное филе местной селедки «беломорки», миска моченой прошлогодней брусники, тщательно промытые перья зеленого лука и чеснока, пышный деревенский хлеб.

Любимый санечкин «угощательный закусон по приезду» под водочку: здравствуйте, гости дорогие.

По-нашему, по-северному.

Понятное дело.

Не «по-южному» же.

Да.

Короче, – все отлично, а кое-что даже вызывает непроизвольное слюноотделение.

Вот только Глеб Егорыч, понятное дело, – злой как собака.

И я его даже где-то как-то и понимаю.

Вот только сделать – ну совсем ничего не могу…

– Ну, – смотрит на нас презрительно. – И чё?!

Подхожу, ерошу ему остатки волос на лысине.

– Не обижайся, – говорю, – Старый. Ну, сам понимаешь, – кто первый встал, того и тапки. Неделю еще здесь, наловимся – все…

Мотает головой.

Потом наклоняет ее чуть влево.

Потом чуть вправо.

Смотрит внимательно так, с прищуром…

– Ладно, – оттаивает, – что с вас возьмешь-то, с иродов и лишенцев. Поймали хотя бы кого?!

– Сашими, – киваю утвердительно, – будет. Санечка, кстати, ты как, поваром не распорядишься? А я пока, пожалуй, переоденусь быстренько пойду…

…Переодеться «быстренько» не удалось.

Пока разложил нужное из рюкзака в палатке, пока распределил это «нужное» так, чтобы оно все время было под рукой, если понадобится.

Пока умылся.

Потрогал щетину: нехорошо, конечно, и не очень комфортно, но ладно – завтра побреюсь, если я сейчас пойду еще и воду в чайнике для бритья греть, то – уж не знаю, дадут ли мне побриться, – но морду-то набьют обязательно.

Так.

Чисто для профилактики.

Чтоб лишний раз не пижонил на выезде.

Хотя, в общем-то, и друзья…

…Тем не менее, когда пришел, то сразу же убедился, что мог спокойно себе и дальше бриться, про меня тут и не помнил никто.

Более того, – я тут был как бы и вообще немного, так сказать, лишний.

А то…

…В «столовой» царила Алёна.

Ахала.

Охала.

В нужные моменты хихикала.

Восторгалась.

Смеялась.

Слушала, открыв рот…

…Мужики, естественно, скакали перед этой малолетней стервой, как подорванные.

Даже про сашими из свежепойманной семги забыли.

Да чего там забыли!

Как я тут же выяснил, его даже из кухни не принесли.

Нда…

…Пришлось прервать это восхитительное, но совершенно, на мой обывательский взгляд, беспонтовое и бессмысленное великолепие.

Отправил Санечку на кухню за рыбой.

Глеба за зашхеренными где-то среди прочих вещей соевым соусом и васаби (кто у нас тут самый хозяйственный, а?).

Славяна – погнал вслед за Сашкой, выклянчивать у него наверняка где-то приныканную к нашему приезду емкость с «шилом», местной разновидностью настоянного на чем-нибудь местно-произрастающем чистейшего медицинского спиртяги: начинать выпивать с водки при такой удаче и в таком интересном месте отдавало немыслимой пошлостью.

Хотел было и Алёну погнать куда-нибудь, – хотя бы и за ее друзьями, но потом, здраво рассудив, что если захотят, то и сами придут – «столовая»-то в лагере одна – милостиво разрешил остаться.

Вернулись с добычей все, кстати, – почти что мгновенно.

То ли пристыдились своего поведения, то ли просто не хотели Алёну одну надолго в моем изысканном обществе оставлять.

Ладно.

Проехали.

В сложившихся обстоятельствах проблемы лучше решать по мере их поступления, иначе рискуешь вообще остаться без отпуска.

А пока – лучше выпить понемногу, с хорошими-то людьми…

Глава 19

…Компания, кстати, очень скоро пополнилась назвавшимся Олегом Дмитриевичем мужем Алёны и их странноватым и франтоватым спутником Геннадием. Странноватым, кстати, прежде всего потому, что я вообще не мог понять, кто он такой и зачем, а в людях мне приходится разбираться профессионально, иначе с работы выгонят.

С самим-то Олегом Дмитриевичем как бы и без увеличительного стекла все ясно.

Контора.

И даже не из тех, которые поднялись из оперов «с земли».

Так, – кабинетный работник…

…А Алёна может быть кем угодно, потому как работает она там все равно Алёной.

Но вот с этим-то чертом что делать тут мне прикажете?!

Высокий.

Одновременно смуглый и светловолосый.

Очень хорошо сложен.

С хорошо, скульптурно очерченными, но вяловатыми кистями рук, короткой рыжеватой бородкой и чуть удлиненными оливковыми глазами с пугающим лично меня странноватым выражением горделиво-презрительного и даже слегка отстраненного унижения, к которому давно привык.

Странный такой типаж.

Может, актер?

Нет, вроде морда неизвестная.

А с таким апломбом он должен на всех экранах мелькать.

И Олега Дмитриевича он, кстати, не боится.

Так.

Опасается.

Потому как в чем-то, похоже, зависим.

Но – так.

По мелочам.

Ну, да ладно…

– Ну, –