Третий не лишний - Степан Кулик

Леонид кивнул. Пословица гласит, что один глупец способен задать больше вопросов, чем сто мудрецов смогут найти ответов. А Бурому совершенно не хотелось оказаться в этой роли. Тем более в глазах Оли.

Наставник подвел их к скамейке у стены Гимназиума.

– Присаживайтесь, и начнем… Итак, молодые люди, я имею сказать вам, что как только вы минуете Перепутье, то окажетесь на чужой земле среди людей, для которых привычные вам закон и порядок даже не пустой звук – они о них попросту никогда не слышали. А живут сообразно собственным верованиям и традициям… Посмотрите сюда. Видите этот чудесный кристалл на моей ладони? Кто сможет сосчитать, сколькими цветами сверкают его грани?..

Леонид послушно уставился на нечто яркое и переливающееся всеми красками радуги…

– Проснитесь, молодые люди, – окликнул своих слушателей наставник Гольденберг спустя пару минут, а может, и часов, суховатым деловым тоном.

Показалось или нет, но на улице заметно повечерело. А еще – отчетливо затекли ноги и спина.

– Завершая занятие, хочу подчеркнуть: мир устроен так, что если не переть сквозь него напролом, а с умом использовать опыт предков, то можно не просто выжить, но и жить.

– Интересная мысль, – хмыкнул Леонид, отчаянно пытаясь проморгаться и сосредоточиться. – Только, кажется, я ее уже слышал. От отца, наверное…

В голове гудело, словно он отключился при просмотре какого-то научно-документального фильма, и в дальнейшем информация накладывалась на сон, приобретая самые причудливые формы. Судя по осоловелому взгляду Оли, девушка ощущала нечто похожее.

– Родители всегда мудрее детей, – кивнул Ицхак. – Как бы молодым ни хотелось это оспорить, доказывая, что они способны жить своим умом. Даже не понимая, что ум – суть результат знаний, а мудрость – наследие опыта. И не приходит раньше определенного срока, как ни тужься. Надеюсь, понимание этой простой истины, вместе с теми знаниями, что вы сегодня почерпнули, поможет вам насладиться жизнью долгой, интересной и приятной…

– Нихбад Ицхак, – Левша и Сирко неслышно возникли рядом со скамейкой, на которой проходило занятие, – вечер уже… Сколько можно вещать?

Наставники старательно поддерживали друг друга, взявшись под руки. Но даже при этом слегка покачивались, словно под ногами у них была не земля, а палуба.

– Держи вот. Промочи горло… Пересохло, небось? – Сирко протянул Гольденбергу полную кружку. Как только не расплескал?

– Спасибо, Иван, – наставник сделал большой глоток. – Вовремя. Я как раз закончил с неофитами. Можно и причаститься.

– Закончил? Ну, и добре. Кстати, друзья мои, ваш брат просил передать, чтобы вы не ждали его, а сами действовали, как уговорились раньше.

– А где он сам? – спросила Оля.

– Пошел к Перепутью…

– Но почему без нас?!

– Он сказал, что не хочет тратить время попусту, все разведает и встретит вас там. Дня через два.

– Опять чудит, – с некоторой обидой произнес Леонид. – Ладно, это его дело. Не маленький. Аристарх Силуянович, мы бы с сестрой хотели вместе изучить язык того мира, куда можем попасть вероятнее всего. Но завтра мне к наставнику оружия. Может, вы подскажете, чему Оле не помешает обучиться?.. В индивидуальном порядке. Чтоб день зря не пропал.

– Подскажу, – охотно кивнул Левша. – На плечах у женщин обязанностей не меньше, чем у воинов. Особенно, когда мужчины получают раны и нуждаются в уходе. Да и вообще хозяйке в доме всегда есть чем заняться…

– Спасибо, наставник. Я согласна. Завтра увидимся, – Оля вскочила на ноги и дернула за рукав Леонида: – Пойдем к Перепутью. Может, еще успеем Виктора перехватить?

– Это вряд ли, но почему не попытаться, – Бурый не стал спорить, засидевшийся организм требовал разминки. – Спасибо за занятия, наставник Гольденберг…

– Всего доброго, молодые люди. Кстати, если от Перепутья возьмете вправо, примерно через милю будет чудесный, милый пруд. Можно искупаться, и вообще…

– Да, – подтвердили Сирко и Левша, синхронно качнувшись и переглядываясь с многозначительными улыбками. – Вообще тоже можно…

– И не забудьте вот эти амулеты к Алтарю отнести, – наставник Ицхак протянул на ладони парочку странных предметов, похожих на расплющенных и высушенных до окаменелости лягушек. – До рассвета. Потом знания начнут стираться… Не сразу, но зачем терять то, что уже оплачено?

Глава седьмая. Был голос робок, мел в руке дрожал

Виктор никогда не страдал буйным воображением, но сейчас ему было, мягко говоря, не по себе. То ли хмель оказался чересчур заборист, то ли шалил избыток адреналина в крови, но даже от скалы на Перепутье веяло угрозой. Словно Лысюк оказался на месте ужасного преступления. Том самом, где серийный маньяк расчленил очередную жертву. И хоть труп уже убрали, земля вокруг еще помнила душераздирающие крики и мольбы о помощи.

– Нормально… – Виктор сплюнул. – Вот только шизы мне и не хватало.

Чтоб отвлечься, Виктор любовно погладил искепище[5]. Хорошо отполированное дерево было теплым на ощупь и успокаивало, словно привычный приклад автомата.

Взять рогатину ему посоветовал Хмель. Хозяин оружейной лавки походил на корчмаря, как единоутробный брат. Такой же квадратный, только седой и не такой упитанный.

Порасспросив Виктора о том, где новик обучался ратному делу, и выслушав туманный ответ о тренировках с соседом-ветераном, Хмель призадумался и взял из оружейной стойки рогатину – короткое толстое копье с длинным, листообразным наконечником. Без каких-либо украшений или резьбы.

– Вот. Тут все просто. Уколол, шаг назад, удар тупым концом. Древко крепкое, не подведет. Ну, а наловчишься, сам видишь: рожон длинный, обоюдоострый – можно не только колоть, но и рубить. Как длинным мечом. Отдам за шестьдесят монет…

Виктор, взяв рогатину в руку, тут же понял, что лучше оружия ему даже искать не стоит.

– Договорились.

– Одежу менять будешь? – продолжил Хмель.

– Нет, – Виктор протянул оружейнику названную сумму. – Я на люди выходить не собираюсь. А для игры в прятки моя одежда вполне годится. Обувку только возьму.

– Понимаю. Сапоги или чувяки?

– Сапоги привычнее…

Если лавочник и заметил оплошность в ответе покупателя – интересный голодранец, привыкший носить дорогие сапоги, – виду не подал.

– Добро. Сейчас подберем. И сеть возьми. Недорого отдам.

Понадобится ли ему ловчая сеть по прямому назначению, Виктор уверен не был, а вот превратить ее в маскировочную…

– Сколько?

– Десять.

На этом и ударили по рукам.

Лысюк еще разок погладил крепкое искепище, словно набирался от него силы, и решительно кивнул. Дольше усидеть спокойно не получалось. Бессмысленно объяснять себе, что вокруг никого нет, если спиной и затылком ощущаешь чужой пристальный взгляд. Виктор встал и, чуть задирая голову, побрел прочь от границы Перепутья. Сделал пару шагов и резко развернулся.

Сзади никого не было. Только равнодушная скала.

– Черт, черт и еще раз черт… Соберись, парень. Решил идти, так не топчись, как монах перед борделем. Тут же все понарошку, игра такая. Забыл, что ли?

Но внутренний голос с этим категорически не соглашался. Знаем, мол, какие бывают игры. Одни в штабах флажки по карте двигают, а другие на минах подрываются.

Перекресток за околицей Гавани, увенчанный отвесной скалой, пустовал.

– Не успели, – вздохнула Оля.

– Беспокоишься?

– А не следует? – Девушка высмотрела место с чистой травой, не прячущей в себе ни бодяков, ни муравейника, и присела. – Уф… Устала. Ноги гудят, словно весь день по городу носилась.

– Виктор не пацан. Боевой офицер. Если на войне уцелел, то в игровом мире тем более не пропадет… – ответил Леонид, присаживаясь рядом.

– Наверно, – Оля подняла голову, рассматривая высыпавшие на небо звезды. Еще блеклые, но непривычно больше. – Жаль…

– Чего? – не понял Леонид.

– Что астрономию в школе плохо учила, – без тени усмешки ответила девушка. – Сейчас бы и определили, куда нас забросило. Солнце везде одинаковое, а звезды разные. В северном полушарии одни, а в южном – другие.

– Да, – кивнул Леонид, – о Полярной звезде и созвездии Южный крест я тоже читал. Но, к своему стыду, должен признаться, что во всей этой россыпи различить могу только Большую и Малую медведицу. Кстати, а их как раз что-то не видать. Зуб даю… Но что это значит, даже не спрашивай. Тем более что все эти искорки могут вообще не иметь никакого смысла, а оказаться результатом игры воображения дизайнера. Поленился копировать что-то реальное и разбросал их, куда взбрело…

Бурый оторвал взгляд от звезд и посмотрел на девушку.

Оля по-прежнему всматривалась в небо, запрокинув лицо вверх, и чуть заметно шевелила губами. Словно считала или разговаривала полушепотом.

Леонид минуту или больше смотрел на нее, а потом, неожиданно даже для самого себя, наклонился и поцеловал.