Синдром войны - Александр Тамоников

– Не наезжай. – Алексей поморщился. – Косяков и отморозков везде хватает. Не знаю, зачем это сделали. Не слышал об этой истории. Но факт, что ваши войска аналогично раздолбали в микрорайоне Юбилейный единственную подстанцию и водовод. Я тоже видел это собственными глазами. Ваше правительство, естественно, все свалило на ополчение, но со мной этот номер не пройдет. Били «Градами» из пригорода Луначарска – там стояла ваша бригада. Водовод и подстанцию сровняли с землей, в поселке началась гуманитарная катастрофа – ни света, ни воды. Пришлось организовывать подвоз. Ремонтники не справились, нечего уж было чинить. Микрорайон вымер. Все, кто мог, оттуда рванули, остались пенсионеры и калеки. Объясни зачем? Вы же прибыли защищать этих людей от распоясавшихся террористов или мы что-то не понимаем? Я уж молчу, что в результате работы ваших криворуких артиллеристов несколько снарядов попали в жилые дома, обвалили лестницы, секции, под завалами погибло не меньше пятнадцати человек.

– Это для меня вообще загадка, – с ожесточением сказал Архипов. – Укропы бьют по жилым кварталам – хоть бы хны. Потом их пресс-центр сообщает, что террористы снова обстреляли жилые здания и мирных граждан. Самое поразительное, что Европа верит. Никому не приходит в голову, что люди обычно не разрушают дома, в которых живут. Не стреляют по соседям, по школам, где учатся их дети. Это какой же дикий образ ополченца создали западные СМИ? И почему народ беспрекословно в это верит?

– Законы массмедиа. – Алексей вздохнул. – В умелых руках они посильнее ядерного гриба над Хиросимой. Двадцать лет пиндосы окучивали Украину, миллиарды баксов вбухали на промывку мозгов – забрать Украину, отрезать от России. И все получалось. А тут на тебе – Янукович. Вороватый, безграмотный, некомпетентный, но лучший друг Кремля. Три года кусали локти, дождались повода.

– А мы еще и обидели пиндосов – Крым выдрали у них из самого пищевода, – заявил Андрюха.

– Да, вы украли наш Крым! – снова взвился Лазарь. – Нашу исконную землю! Воспользовались тем, что мы слабы! Подонки! Вы хоть у людей-то спросили?!

– Не поверишь, придурок, спросили, – стараясь не расхохотаться, сказал Алексей. – Причем по закону спросили, у всех. Но ты же не поверишь. Будешь кричать про чудовищную фальсификацию и заговор подлого Кремля.

Люди заводились, старались перекричать друг друга.

– Россия всю жизнь вставляет Украине палки в колеса! Силой загнала в Советский Союз, учинила голодомор, вытягивала из нее все жилы, вывозила хлеб, ничего не давая взамен! Любые попытки освободительного движения топила в крови!

– Граждане дорогие, кто с вами возится и терпит вас как капризную младшую сестру еще со времен Переяславской рады? Кто поднимал экономику после Гражданской и Отечественной войн? Сколько мы возились с вами после обретения вами той самой независимости, которой вы так и не смогли воспользоваться? Сколько инвестиций, льготных кредитов? А тот самый пресловутый дешевый газ? Получали за копейки, прожрали, разбазарили, а теперь Россия вам враг номер один. Вы по-прежнему требуете с нее дармовые энергоносители, а на каком, позвольте, основании?! Вы же ослепли, вконец обалдели со своим стадным инстинктом? Куда прикажет кукловод, туда и топают марионетки! Не видите, что на Украине возрождается фашизм, что у власти после переворота все те же лица, сплошь олигархи? Западу плевать на Украину, он никогда не примет ее в свои объятия, дальше деклараций и сочувствий не дойдет. Цель у него иная – ослабить влияние России, не дать ей блюсти свои интересы, не позволить заняться перестройкой однополярного мира! А вы, ребята, так и будете всю жизнь на привязи. Вас станут кормить «завтраками», бросать подачки, но в дружную европейскую семью никогда не позовут, потому что дурных там нема!

Представители высоких договаривающихся сторон ругались до хрипоты – примут или нет. Потом выясняли, кто и за что воюет. Все как на подбор воевали за свободу, за что же еще? Не за деньги, нет. Разве это деньги? Это слезы!

Алексей подметил, что разговор уже выводит майора из себя. Поперечный злился, бросался общими фразами. Но Алексей был неплохим физиономистом. Глубоко по барабану были майору Поперечному свобода и независимость украинского народа. Майор воевал не за деньги. Он присягнул на верность Украине, а значит, был обязан драться с ее врагами. Собственные соображения этот человек давно засунул в одно место, убедил себя в том, что война, как и любовь, зла, а когда рубят лес, то летят щепки.

Кто виноват в кровавой вакханалии, в разрушении городов, поселков, деревень Донбасса, в массовой гибели мирных жителей, детей, стариков? Сыпались обоюдные обвинения. Украинцы твердили, что их полк никогда не воевал против населения, даже если оно было не очень приветливо. Ополченцы тоже отвергали подобную идею. У каждого из них в городах и селах, по которым они шли, были знакомые, друзья, родственники. Сколько можно демонизировать людей, вставших на защиту своих близких от фашиствующего агрессора?!

Вечерний спарринг переходил в разряд «А за козла и фашиствующего агрессора ты сейчас ответишь!». За окном давно стемнело, чувствовалась дикая усталость.

– Цыц! Все заткнулись! – громогласно объявил Алексей.

В наставшей тишине злобно сопели носы. По бледным лицам сновали мглистые тени.

– Фу, достали, – облегченно пробормотал Левин. – Орут, как на собрании собственников жилья. Может, перестреляем их, командир?

– Отставить, – отрезал Алексей. – Пристрелить всегда успеем. Спать пора.

– Ой, рука!.. Это вы во всем виноваты! – заканючил Лазарь.

Он сделал неловкую попытку размять плечо, и боль едва не повалила его.

– Да отрубите вы ему, наконец, лапу, – с чувством проговорил Архипов. – А то вконец оборзел.

Лазарь плюхнулся на место. Щеки бойца стали покрываться пунцовыми пятнами. Он досадливо пыхтел, кусал губы.

– То-то же, – злорадно сказал Левин. – Ну, и рожа у тебя, солдатик! Забыл, на что хотел обидеться? – Он тоже начал подниматься.

Нога вдруг подломилась, и Андрюха завопил от боли. Алексей метнулся и успел подставить ему плечо. Боец повис на нем как простыня, а когда его пристроили на пол, принялся заразительно и доходчиво ругаться.

Пленные украдкой ухмылялись. Зубоскалить у них уже не было сил.

«Неплохо провели время», – уныло подумал Стригун и суровым голосом приказал всем готовиться ко сну.

Кровати предназначались для раненых. Их устлали матрасами, бросили одеяла.

Архипов сделал Андрюхе приглашающий жест и заявил:

– Можете устраиваться, ваше высочество. Прикажете подать ночную вазу?

Дверь печи оставалась открытой. Из нутра буржуйки истекало не только тепло, но и свет.

Пленные, кряхтя, отходили ко сну. Под стонущим Лазарем скрипели пружины. Остальные ворочались на матрасах, брошенных на пол, и не ожидали коварной атаки. Алексей с Архиповым подобрались к укропам, опутали их веревками и пригрозили дать в лоб, если будут сопротивляться! Лазаря они прикрутили к панцирной сетке. Он извивался, подпрыгивал как пескарь на сковородке.

– Что же вы делаете, сволочи? – процедил сквозь зубы майор Поперечный.

– Все в порядке, коллеги. – Алексей обвел «натюрморты» удовлетворенным взглядом. – Все логично, не находите? Просто засыпайте, а утром вас развяжут. Спокойной ночи. Единственное, о чем хочу предупредить: первый же, кто вякнет, проглотит кляп, и сон его превратится в адские муки. Так что молчим, господа!

Они молчали, только злобно работали ноздрями – униженные и оскорбленные. Архипов опять забросил дрова в топку. Алексей окружил место ночлега горящими свечами, словно магическим кругом от нечистой силы. Пусть на пару часов, но хватит.

– Дежуришь первым, – бросил он Архипову. – Служба – два часа. Дневальный следит за печкой и за пленными. Андрюху трогать не будем, вдвоем справимся. – Он покосился на «куль», храпящий посреди кровати и заваленный одеялами.

Левин отключился моментально.

– Не спать, Константин, уяснил? Нам проблемы ни к чему. И так в интересном положении!

– Да понял я, Леха, – отмахнулся Архипов. – Ложись, отдыхай.

Командир приготовил себе лежанку рядом с печкой, но боялся принимать горизонтальное положение. Мало ли что. Ляжешь, а потом проснешься ли?

Настало время заняться собой, не особо-то и любимым. Тело не слушалось, состояло из каких-то жгутов и онемелостей. Он стащил с себя пропотевшее обмундирование, избавился от штанов, липкого термобелья. Грудная клетка уже не ныла, как надоедливая жена, боль притупилась, расползлась. Но разбитое колено представляло собой печальное зрелище. Слезла кожа, запеклась кровь.

«Все нормально! – успокоил себя Алексей. – Будем считать это последствием производственной травмы».

Он залил больные места перекисью, перетер ложками остатки стрептоцида, посыпал нарывы, затем выдавил на колено ранозаживляющий левомиколь. Ничего серьезного, утром будет как огурец.