Императрица эпохи авантюристов. Взятие Берлина и Прусская губерния - Валерий Евгеньевич Шамбаров

ей на 70 %, а в 1740 г. выплавила 25 тыс. тонн против британских 17,3 тыс. Экспорт железа вырос более чем в 5 раз. По другим товарам до нас дошли цифры только по Архангельскому порту: экспорт хлеба увеличился в 22 раза, сала и икры – почти в 2 раза.

Анна Иоанновна и ее правительство организовали Великую Северную экспедицию. На нее выделили колоссальные средства – 360 тыс. рублей. Ученые Академии наук положили начало картографическим, метеорологическим, геологическим, ботаническим, зоологическим, историческим исследованиям Сибири. А отряды моряков Беринга, Гвоздева, Малыгина, Овцына, Прончищева, Челюскина, братьев Лаптевых, Шпанберга, Чирикова описали и нанесли на карты побережье Северного Ледовитого океана, Камчатки, Чукотки, Охотского и Японского морей, Аляски, открыли множество островов, проливов, бухт, полуостровов. Были построены судоверфи в Охотске, новый город и порт Петропавловск-Камчатский, собраны материалы для первой полной географической карты России. А тем самым утверждались ее полярные и тихоокеанские владения (по международному праву той эпохи кто открыл, нанес на карты, тому и принадлежит).

Анна Иоанновна обратила внимание и на дикие, малонаселенные юго-восточные окраины империи. Для защиты Нижнего Поволжья от набегов степняков и свирепствовавших здесь разбойников она учредила новое Волгское казачье войско (казаков переселили с Дона и Малороссии). В подданство царицы перешла большая часть казахских племен. По договору с ними русские обязались построить город у впадения в Яик (Урал) реки Орь, его заранее назвали Оренбургом – чтобы казахи могли там торговать, получать военную помощь.

Проект был выгодным и для нашей страны. Если проложить дорогу и протянуть укрепления к верховьям Яика, они прикрыли бы от нападений из степи Южный Урал, позволили развернуть его освоение. Такая дорога открыла бы и возможности широкой торговли со Средней Азией. Этим занялся обер-секретарь Сената и видный ученый Иван Кириллов. Его покровителем тоже стал Бирон, помог выделить недостающие средства для Оренбургской экспедиции.

Правда, выдвижение к верховьям Яика вызвало крупные проблемы с башкирами. Они добровольно подчинились России еще при Иване Грозном, пользовались большими льготами, полным самоуправлением, платили очень низкие подати. Но своими льготами вовсю злоупотребляли, принимали множество беглых, трудившихся на местную знать. И присягу царям нарушали, присоединяясь к грабительским набегам хивинцев, джунгар, каракалпаков, казахов. Теперь башкирские вожди и богачи переполошились, что близость русской администрации лишит их бесконтрольной власти. Подняли восстание. Осаждали города, вырезали русские села, слободы, заводские поселки. Но и подавили их сурово. Войск на Урале было мало, однако не все башкиры были в восторге от засилья собственной знати, часть из них приняла сторону русских. Призвали и татар, мещеряков, тептярей, у них с башкирами были давние счеты.

Умершего Кириллова сменил инженер Татищев. Место, выбранное для Оренбурга, он забраковал – «низкое, затопляемое, бесплодное и безлесное». Да и далеко было от коммуникаций по Волге и Каме. Татищев перенес Оренбург на 200 верст ниже по течению Яика. А «первый Оренбург» стал Орском. Была построена цепочка крепостей, Самарско-Оренбургская линия. Служить здесь переводили часть яицких, сызранских, исетских казаков. К ним приписывали отставных солдат, верных башкир, калмыков, добровольцев из тех же татар, мещеряков, тептярей. К новым крепостям потянулись караваны купцов из Средней Азии. Границы империи продвинулись в степи, вобрали в себя большую часть нынешнего Казахстана.

Анна Иоанновна возобновила масштабное строительство Петербурга. А любимым местом ее летнего отдыха был Петергоф. Императрица воплотила замысел Петра I – по ее указаниям создавался знаменитый в наше время парк с каскадами фонтанов. Анна сохраняла и старые привычки, вроде снайперской стрельбы из окна по птицам. Подобно собственной матери, держала при себе приживалок, юродивых, богомолок, шутов. Но она внедрила в России и моду на классическую музыку, театр, оперу. Рядом с Зимним дворцом был построен первый в нашей стране Оперный дом на тысячу человек. В Россию зазывали гастролирующие труппы из Италии, Германии, Голландии. А потом на службу императрицы поступил итальянский композитор Франческо Арайя, начал сочинять «свои» оперы. Государыне очень нравились и итальянские комедии, для их показа в Зимнем дворце была оборудована Комедийная зала. Анна Иоанновна стояла и у истоков русского балета. Учредила первую балетную школу, ее возглавил французский балетмейстер Ланде.

Но вот у Елизаветы отношения с державной двоюродной сестрой не сложились. Вроде бы царевну никто не обижал. При переезде в Петербург ей выделили дворец сестры Анны и Карла Фридриха. Построили и маленький летний на месте Смоляного двора, там раньше хранили смолу для флота. Поэтому и дворец стали называть Смольным. Но содержание Анна урезала. При влюбленном Петре II Елизавета сорила деньгами, как захочется. Теперь же было выделено 30 тыс. в год и ни копейки больше. Царевна это воспринимала как притеснения. Постоянно влезала в долги. Потом умоляла ту же «гонительницу» государыню оплатить их.

А имя Елизаветы становилось «знаменем» для всех, кто считал себя чем-то обиженным. Полоскалось в пьяной болтовне, за которую попадали в Тайную канцелярию: «Эх, вот если бы на троне была…» Царевна была и эффектной красавицей, раскатывала по городу, и ее приветствовали, она отвечала. Миних получил приказ царицы установить за ней наблюдение, «понеже она по ночам ездит и народ к ней кричит». А придворные чутко ловили конъюнктуру. Заметив отчуждение императрицы к царевне, тоже демонстрировали неприязнь. Причем тон задавала старая недоброжелательница Елизаветы, Наталья Лопухина. Она и при Анне сумела оказаться приближенной (для этого стала любовницей Лёвенвольде).

Но царевна редко бывала при «большом» дворе и по другой причине. Ей там было просто скучно. Анна Иоанновна правила очень экономно. Балы устраивала редко. Танцев до утра, как при Екатерине I, больше не было. И разгульных пиров не было – после смерти юного мужа государыня не терпела пьянства. Она ввела куртаги по четвергам и воскресеньям. Знать съезжалась во дворец послушать музыку и певцов, немного потанцевать. Основным времяпровождением были карты. Анна их тоже не любила, допустила лишь в дань европейской моде. Но сама азартной не была. Сидела за карточным столом недолго. Проигрыши платила сама. Выигрыши не брала. Вовремя уходила ко сну. Это было сигналом для гостей – разъезжаться.

А Елизавета уезжала из Петербурга в доставшееся от матери Царское Село – так же, как из Москвы в Александровскую слободу. Лишних глаз и ушей меньше. Удобнее веселиться в собственном окружении – и поохотиться, и танцы, пирушки. Быстро нашлась и замена Шубину. В 1731 г. полковник Вишневский был в командировке на Украине. В селе Чемары под Черниговом зашел в церковь и был потрясен голосом одного из певчих. Это был 22-летний Алексей Розум. Из бедной семьи, сын горького пьяницы. Но парень вырос умный, даже выучился грамоте. Вишневский поговорил с ним и забрал с собой. Представил Лёвенвольде, и тот зачислил Розума