Императрица эпохи авантюристов. Взятие Берлина и Прусская губерния - Валерий Евгеньевич Шамбаров

Что ж, тогда «верховники» решили применить силу, арестовать Остермана и лидеров обеих партий, как либералов, так и монархистов. Однако через секретарей и слуг замыслы стали известны. Это помогло разнородным дворянским кружкам объединиться: договорились вместе прорываться к царице. Большая общая делегация явилась к ней во дворец 25 февраля, когда у нее находился весь Верховный тайный совет. Вперед вылезли либералы, зачитали свою челобитную. Просили царицу учитывать не только мнения аристократов, а созвать некий учредительный орган, который изучит все предложения и представит ей «форму правления государственного».

«Верховники» стали скандалить, вступили в перепалку с делегатами. Анна тоже опешила: что еще за новые повороты? Но смекнула ее сестра Екатерина: любые предложения рушили планы Долгоруковых и Голицыных. Подбежала к Анне с пером и чернильницей, шепнула, и царица тоже поняла. Подмахнула челобитную: «Быть по сему!» Обрадованным дворянам Анна велела идти в соседний зал, обсуждать, чего они хотят. А «верховников», нацелившихся их вразумлять, увлекла за собой пообедать – отказаться-то было неудобно. Но от сестер уже помчались гонцы к Салтыкову.

Во время обеда во дворец хлынули офицеры. Кричали: они не хотят, чтобы кто-нибудь предписывал законы их государыне. Упали к ногам вышедшей к ним Анны: «Мы пожертвуем нашу жизнь на службу Вашему величеству, но не можем терпеть тирании над Вами. Прикажите нам, Ваше величество, и мы повергнем к Вашим ногам головы тиранов!» Вот тогда-то и Анна сказала свое слово. Отдала приказ: гвардия отныне подчиняется только Салтыкову. Позвала перепуганных «верховников» и заседавших рядом дворян. Монархисты, очевидно, знали, что ждут гвардейцев, при них огласили свою челобитную. «Всепокорно» просили «принять самодержавство», а «кондиции» «Вашего величества рукою… уничтожить».

Анна Иоанновна, изобразив удивление, обратилась к Василию Лукичу: «Как, пункты, которые вы поднесли мне в Митаве, были составлены не по желанию всего народа?» Все дружно закричали: «Нет!» «Так, значит, ты меня, князь Василий Лукич, обманул?» [24, с. 25]. Государыня «кондиции» разорвала, а Василию Лукичу велела убираться из дворца. И сразу же по Москве начали принимать присягу новой императрице, без всяких «кондиций» – текст заранее приготовил Остерман. Когда-то в детстве юродивый Тимофей Архипыч, славившийся даром предвидения, напророчил Анне Иоанновне царский трон, причем величал ее «Иваном Васильевичем Грозным». Предсказание исполнилось! Ведь и Грозный спас Россию и Самодержавие от боярских заговоров.

Верховный тайный совет царица упразднила сразу же. Роль главного органа возвратила Сенату из 21 члена, он из «Высокого» снова стал «Правительствующим». Разумеется, в него вошли те, кто способствовал победе Анны. Салтыковы, Остерман, Трубецкие и др., Ягужинский сохранил кресло генерал-прокурора. Но Анна обласкала и либералов, ввела в Сенат их лидера Черкасского. Не мстила даже «верховникам», 6 из 8 тоже стали сенаторами, в том числе их предводитель Дмитрий Голицын, прощенные фельдмаршалы Василий Долгоруков и Михаил Голицын. Рейнгольда Левенвольде Анна назначила гоф-маршалом, управлять своим двором. Возвысила и его братьев, Карла Густава и Фридриха. А из Курляндии вызвала Бирона, возвела в генеральский чин обер-камергера (главного распорядителя при дворе). Но в ту эпоху фаворитизм считался вполне нормальным явлением. Немедленно отреагировал австрийский император, пожаловал Бирону титул графа, а прусский король – бывшие имения Меншикова в своей стране.

Наказали лишь несколько Долгоруковых, и то не за попытку революции, а за то, что они натворили при Петре II. Алексей Григорьевич с братьями и детьми отправились в ссылки. Василий Лукич за обман Анны насчет воли народа и за свою роль конвоира при ней был заключен в Соловецкий монастырь. Бесчисленные имения и богатства, которые они себе нахапали в прошлое царствование, конфисковали. Своего бывшего фаворита-вора Петра Бестужева Анна отправила губернатором в Нижний Новгород – но он не оценил, как мягко с ним обошлись. Хаял и царицу, и Бирона. В результате поехал в ссылку в свои поместья.

И все же воцарение Анны Иоанновны осуществилось совсем не безболезненно. Брожение дворян, вызванное революцией «верховников», не улеглось. Обсуждались масонские, либеральные идеи, парламентские модели Англии, Швеции – а каково бы дорваться до власти самим? За пропаганду таких идей был арестован помощник и идеолог Голицына Генрих фон Фик: его сослали в Якутию и велели держать не в городах, а в самых глухих зимовьях. А гвардия, обеспечившая успех Анны, возгордилась и разболталась. Уже вторую императрицу на престол возвели! Но ведь всех в чинах и должностях не повысишь, и многие считали себя обиженными. Для желающих повторить и урвать собственный выигрыш имелись и другие кандидатуры на царство – «кильский ребенок», Елизавета.

И неожиданно открылось, что гораздо более сильная партия сторонников была у «государыни-бабушки». Вероятно, она сохранялась еще со времен заговора царевича Алексея. Теперь же некоторые священники и должностные лица отказывались приносить и принимать присягу Анне, объявляя «настоящей» царицей Евдокию [5]. Такую позицию заняли епископ Воронежский Лев (Юрлов), архиепископ Киевский Варлаам (Вонатович). Их поддерживали и пытались покрывать фактический призыв к мятежу Ростовский архиепископ Георгий (Дашков), митрополит Крутицкий Игнатий (Смола) – бывший суздальский покровитель Евдокии. С Игнатием тесно сошелся митрополит Казанский Сильвестр (Холмский).

Развернулось масштабное дело «церковников». Расследование возглавил Феофан (Прокопович). Сама Евдокия была уже плоха, болела. Связей между нею и оппозиционным духовенством не обнаружилось (или Анна велела закрыть на них глаза), и бывшей царицы дело не коснулось. Но виновных архиереев вычистили из Синода, лишили сана, простыми монахами, а некоторых и расстригами разослали по монастырям. Тем не менее обстановка в стране была настолько шаткой, что некоторые иностранные генералы и офицеры оставляли русскую службу, уезжали – в России ждали большой смуты.

Были и покушения на Анну Иоанновну. 24 мая 1730 г. умер отравленный муж сестры, генерал-аншеф Дмитриев-Мамонов, только что сидевший с царицей за одним столом. А 10 декабря Анна со свитой выехала в Москву из Измайлова – она предпочитала жить в материнской усадьбе, где выросла. Обычно экипаж царицы возглавлял кортеж. Но на этот раз в первой карете находились фельдмаршал Михаил Голицын с супругой. Донесения французского и голландского послов рассказывают, что на участке между Измайловом и Черкизовым под дорогой был устроен замаскированный подкоп. В него и провалилась карета Голицына. Его жена успела выскочить, фельдмаршал погиб [25, с. 157]. Виновных в обоих случаях не нашли.

Но Анна Иоанновна усиливала меры безопасности. В дополнение к Преображенскому и Семеновскому были сформированы новые, ее личные гвардейские полки: Измайловский, а позже Конногвардейский. В 1731 г., после второго покушения, царица восстановила Тайную канцелярию (она же Канцелярия тайных и розыскных дел). В ее ведение передавалось расследование преступлений «первых двух пунктов». Первый – умышление на жизнь, здоровье и честь монарха, второй – бунт и измена. Начальником Анна поставила