Страх — это ключ - Алистер Маклин

— Так у тебя не было пистолета, — сказал Кеннеди.

— Теперь есть.

— Он не заряжен, друг.

— Рассказывай сказки, — сказал я устало. — Ты что, держишь его под подушкой, только чтобы пачкать наволочки? Если бы пистолет не был заряжен, ты набросился бы на меня, как экспресс «Чатануга».

Я оглядел комнату. Приятное мужское жилище с хорошим ковром, парой кресел, столом со скатертью, небольшим диванчиком и посудным шкафчиком. Я достал из шкафчика бутылку виски и пару стаканчиков.

— С твоего позволения, конечно, — я посмотрел на Кеннеди.

— Веселый парень, — холодно ответил он. Я налил себе виски, и много я нуждался в этом. Выпив, я уставился на Кеннеди, а он на меня.

— Кто ты, приятель? — спросил он.

Я забыл, что он видит лишь незначительную часть моего лица, и опустил воротник штормовки.

— Толбот, — медленно сказал Кеннеди. — Джон Толбот, убийца.

— Да, это я, — согласился я. — Убийца. Он сидел неподвижно, глядя на меня. Наверное, десятки мыслей кружились в его голове, но ни одна из них не отразилась на лице. Оно было столь же выразительно, как лицо деревянной статуи индейца. Но его карие умные глаза выдали его. Он не смог скрыть враждебности и холодной злобы, таившихся в их глубине.

— Чего ты хочешь, Толбот? Что ты делаешь здесь?

— Иными словами, почему я не уношу ноги?

— Почему ты вернулся? Они держали тебя взаперти в доме, бог его знает — почему, с вечера вторника. Ты бежал, тебе не потребовалось кого-нибудь при побеге пришить, иначе я бы об этом знал. Возможно, они даже не догадываются о твоем побеге, иначе я бы об этом тоже знал. Но ты отсутствовал, ты выходил в море — я чувствую его запах и вижу, на тебе рыбацкая штормовка. И бежал ты давно — не смог бы так промокнуть за полчаса, даже если бы стоял под водопадом. И после этого ты возвращаешься.

Убийца, человек, которого разыскивают. Все это чертовски странно.

— Действительно, странно, — согласился я. Виски было хорошим, и впервые за многие часы я почувствовал себя почти человеком. — Слушай, а что это за странная компания, на которую ты здесь работаешь? — спросил я, отметив про себя, что этот шофер — умный парень, соображает быстро.

Он ничего не ответил. Но, думаю, если бы я работал в этом доме, то тоже не стал бы обсуждать своих хозяев с первым попавшимся убийцей. Я сделал вторую попытку.

— Дочь генерала — мисс Мери — хорошенькая шлюшка, не правда ли?

Это достало его. Он вскочил с кровати, в глазах его засветилось бешенство. Руки сжались в кулаки, и он был на полпути ко мне, прежде чем вспомнил, что пистолет направлен ему в грудь.

— Хотел бы я, чтобы ты, Толбот, повторил все это, но без пистолета в руке.

— Вот так-то лучше, — одобрительно произнес я. — Наконец-то появились первые признаки жизни. Вырабатывая определенное мнение, вспоминай старую добрую поговорку, что не по словам судят, а по делам. Если бы я просто поинтересовался у тебя, что представляет собой Мери Рутвен, ты не стал бы отвечать или послал бы меня к черту. Я, как и ты, не считаю ее шлюшкой и знаю, что она не такая. Я считаю ее хорошей крошкой и очень красивой.

— Не сомневаюсь в этом, — в голосе его слышалась злоба, но в глазах появилось некоторое замешательство. — Именно поэтому ты в тот день напугал ее до смерти.

— Сожалею об этом, искренне сожалею. Но я был вынужден сделать это, Кеннеди, хотя и не по тем соображениям, о которых думаешь ты и эта компания убийц в доме. — Я допил виски и, пристально посмотрев на него, бросил ему пистолет. — Может, поговорим?

Я застал его врасплох, но он быстро, очень быстро пришел в себя.

Ловко поймал пистолет, посмотрел на него, потом на меня, помедлил, пожал плечами и слабо улыбнулся:

— Думаю, лишние масляные пятна простыням не повредят, — он засунул пистолет под подушку, подошел к столу, налил виски себе и мне и с ожиданием посмотрел на меня.

— Я действую не наобум, как ты мог подумать. — Я слышал, как Вайленд пытался убедить генерала и Мери избавиться от тебя, и понял, что ты представляешь потенциальную опасность для Вайленда, генерала и других, кого я могу не знать. И еще я понял, что ты не имеешь никакого отношения к тому, что происходит. А ты должен знать: здесь происходит что-то странное.

Он кивнул:

— Но я только шофер. А что они ответили Вайленду?

По тому, как он это спросил, я заключил, что он питает к Вайленду отнюдь не нежные чувства.

— Они встали на дыбы и наотрез отказались.

Мои слова доставили ему удовольствие, хоть он и пытался не показать этого.

— Ты, кажется, не так давно оказал семье Рутвен великую услугу, продолжил я. — Пристрелил парочку головорезов, пытавшихся похитить Мери Рутвен.

— Мне повезло. И я подумал, что там, где требовались быстрота и жестокость, ему всегда везло.

— Я прежде всего телохранитель, а не шофер. Мисс Мери — лакомый кусочек для любого громилы в этой стране, который стремится по быстрому заработать миллион. Но я больше не телохранитель, — неожиданно закончил он.

— Я встречался с твоим преемником, — кивнул я. — Валентино. Он не способен охранять и пустую детскую.

— Валентино? — ухмыльнулся он. — Эл Гантер. Но Валентино подходит ему лучше. Ты, я слышал, повредил ему руку?

— Он повредил мне ногу. Она вся сплошной синяк. — Я посмотрел на него с интересом. — Забыл, что разговариваешь с убийцей, Кеннеди?

— Ты не убийца, — заявил он решительно. Последовала долгая пауза, потом он отвел взгляд и уставился в пол.

— Патрульный Доннелли, да? — спросил я.

Он молча кивнул.

— Доннелли жив и здоров. — Может, ему и потребовалось какое-то время, чтобы смыть пороховую гарь с брюк, но это все его страдания.

— Все подтасовано, да? — спросил он тихо.

— Ты читал обо мне в газетах, — я махнул рукой на журнальный столик.

Я все еще красовался на первой полосе, и фотография была еще хуже, чем предыдущая. — Остальное ты слышал от Мери. Кое-что из того, что ты прочитал или слышал, — правда, кое-что — ложь. Меня действительно зовут Джон Толбот, и я действительно, как они сказали в суде, специалист по спасательным работам. Я работал во всех тех местах, что они назвали, кроме Бомбея. Но я никогда не занимался никакой преступной деятельностью. Однако по Вайленду, или генералу, или скорее по им обоим действительно тюрьма плачет. Они послали телеграммы своим посредникам в Голландии, Великобритании и Венесуэле — у генерала, конечно, есть нефтяные интересы во всех трех странах, — с приказом проверить меня. Они останутся довольны.

Мы долго готовились.

— Откуда ты знаешь, что они послали телеграммы?

— Все телеграммы, посланные из Марбл-Спрингз за границу за последние два месяца, просматривались. Генерал, — а все телеграммы отправлены от его имени, — конечно, пользуется шифрами, что вполне законно. В квартале от почтового отделения живет один старичок из Вашингтона, он — гений по шифрам. Так вот, он говорит, что шифр у генерала детский. С его точки зрения, конечно.

Я встал и начал прохаживаться по комнате. Действие виски прекратилось. Я казался себе холодной мокрой камбалой.

— Я должен был влезть в это дело. До сих пор мы действовали впотьмах, но по причинам, которые сейчас долго объяснять, мы знали, что генерал ухватится за возможность заполучить специалиста по спасательным работам. И он ухватился.

— Мы? — Кеннеди все еще сомневался.

— Мои друзья и я. Не волнуйся, Кеннеди, за моей спиной — закон. Я в этом деле участвую не по своей инициативе. Чтобы заставить генерала заглотнуть наживку, мы должны были использовать его дочь. Она абсолютно не в курсе того, что происходит. Судья Моллисон находится в дружеских отношениях с семьей генерала, и 'я попросил его пригласить ее пообедать, а до обеда — посидеть в зале суда, пока он рассмотрит последние дела.

— Судья Моллисон участвует в этом.

— Да. У тебя здесь есть телефон и справочник, можешь позвонить ему.

Он покачал головой.

— Моллисон в курсе, — продолжал я. — И с десяток полицейских, но все они поклялись молчать: стоит проговориться — и им придется искать другую работу. Единственный человек, который не служит закону и находится в курсе этого дела, — хирург, который якобы оперировал Доннелли и подписал свидетельство о его смерти. Он очень совестливый человек, но мне удалось уговорить его.

— Все обман, — пробормотал Кеннеди, — а я клюнул на него.

— Все клюнули. На это мы и рассчитывали. Ложные сообщения Интерпола и с Кубы при полной поддержке полиции, два холостых патрона в барабане кольта Доннелли, ложные заслоны на дорогах, обманные погони полиции, обманные...

— Но пулевая пробоина в лобовом стекле?

— Я приказал Мери пригнуться и сам сделал ее. Машина и пустой гараж подставлены, Яблонски — тоже.

— Мери говорила мне о Яблонски, — медленно сказал он. «Мери», отметил я, а не «мисс Мери», но, может, это ничего и не значило, может, он просто называл ее так за глаза. — «Падший полицейский», — сказала она. Еще одна подстава?