Sindroma unicuma. Книга 2. - Блэки Хол

Все-таки мне удалось всучить Олегу часть долга за замок, несмотря на громкое возмущение Марты. Ее убедили слова о том, что договоренность о стоимости работы нерушима, и если не выполнить условия, надо мной нависнет проклятие.

На обратном пути меня окликнули. Я не сразу узнала Радика, с которым недавно познакомилась в архиве. Парнишка, закутавшись в шарф, пританцовывал у книжной лавки и разглядывал толстую книгу с драконом на обложке, выставленную на витрине. Нос у Радика покраснел, шапка и шарф около лица покрылись густым инеем, и видно было, что парень окоченел, однако не спешил бежать и отогреваться в тепле.

- Чего мерзнешь? - спросила у него. - Иди домой.

- Мне пока нельзя, - отозвался он, постукивая зубами.

Я удивилась. Добрый хозяин в лютый мороз животину не выбросит на улицу, а тут изуверы-родители не пускают пацана в дом.

- А когда будет можно?

- Ч-через час, не меньше, - с готовностью ответил парнишка.

Ну, и изверги его родственники!

- Ты где живешь? - начала выпытывать у Радика.

- В общаге.

- Не знала, - поразилась я. - На каком этаже?

- Н-на первом.

- Сходится! А в какой стороне? Я - налево-налево-налево. А ты?

- А я направо-направо-направо, - улыбнулся юноша.

- Пошли со мной в бакалею. Заодно поможешь донести продукты.

- Д-давай.

- А почему тебе в общагу нельзя? - спросила я, когда на запредельной скорости мы побежали в магазинчик.

- С-сосед привел девушку.

- Понятно. Козел твой сосед, - констатировала я, а лицо Радика озарила светлая улыбка.

- Он неплохой, - начал защищать свинтуса, выгнавшего товарища на мороз ради какой-то девки.

- Значит, ты замерзаешь на улице, пока он обхаживает подружку?

- Захожу погреться в лавки. Уже по третьему кругу пошел, - пояснил Радик. - Мой дядя недалеко комнату снимает, но его сейчас нет дома. Я не успел предупредить.

Мы добежали до бакалейного магазинчика. Поскольку у меня неожиданно появились денежки, пусть и сократившиеся в количестве, я приняла решение устроить задел для вечерних, а также для утренних перекусов, потому что объедаться в столовой на ежедневных завтраках не получалось.

В результате набрала макарон, крупы, плавленого сыра, соли, сушек, новую порцию сухариков и, не удержавшись, карамелек. Сгрузила продукты в пакет, любезно предоставленный продавцом, и задумалась: в чем же варить макароны и кашу? Не в чайнике же. Покупать для варки специальную посудину накладно. Видимо, придется выгружать часть покупок обратно.

- У меня есть кастрюля, - сказал Радик. - Правда, варю в ней нечасто.

- А давай буду брать твою кастрюлю в аренду! - предложила я. - Все, что в ней сварится - пополам.

- Давай! - согласился юноша и бесхитростно похвалился: - У меня еще и поварешка есть.

- Отлично! Сегодня устроим царский ужин.

Радик взял пакет за ручки.

- Мне не тяжело, донесу. Только все равно не могу пока идти в общагу.

- Что за чушь! - возмутилась я. - Пошли ко мне.

По дороге спросила у него:

- Как сессия? Не боишься завалить?

- Нет, все отлично, - охотно поделился впечатлениями Радик. - Трудно, но очень интересно. Безумно счастлив, что поступил в институт.

Я искоса посмотрела на него. Преувеличенный восторг показался мне искусственным и наигранным, однако Радик светился неподдельной радостью, рассказывая о трудностях в учебе.

В общежитии я провела экскурсию по своей швабровке, и юноша очаровался плафончиком. Замер на несколько минут, разглядывая тени, бегущие по стенам.

- Жаль, кастрюли нет, а то бы воду поставили, - посетовала я, убрав согревшиеся руки с батареи.

- Сейчас принесу, - вскинулся Радик.

- Тебе же нельзя прерывать свидание.

- В комнату нельзя, а ключи от пищеблока при мне.

- Заодно прихвати поварешку с ложкой, - крикнула я вслед.

Радик действительно принес через несколько минут алюминиевую кастрюльку с небольшой вмятиной на крышке, и процесс варки макарон стартовал. Поскольку роскошь тарелок была недоступна, мы ели из кастрюли. За ужином, приправленным бутербродами с сыром, Радик неожиданно признался:

- Я ведь не висорат, а "грязный".

Сказал будничным тоном, словно похвалил за вкусную трапезу, а я замерла, не донеся ложку до рта.

"Грязными" в обиходе называли тех, кто приобрел способность видеть волны в результате событий, связанных с риском для жизни, например, после аварии, удара молнии или комы. Таких, как Радик, недолюбливали и слепые, и урожденные висораты. Первые - потому что получившие видение поднимались на ступеньку выше, а вторые - потому что презирали.

Я знала одного "грязного". В интернате был мальчик, который, однажды балуясь с друзьями в заброшенной сторожке, попал под напряжение и получил удар электрическим током. Возвратившись из больницы, мальчишка уверял, что научился производить в голове мгновенные вычисления огромных чисел, и говорил, что цифры - живые. Большинство из нас сочли его съехавшим с катушек, мол, короткое замыкание выжгло бедняге мозг, но потом мальчика отвезли на исследование, и обратно он вернулся с дефенсором - маленьким гвоздиком в ухе. Не видящие волн перестали дружить с новообретшим способности, а висоратские сироты не принимали в свою компанию, обзывая "грязным" и "черномазым". Уж не знаю, был ли он счастлив, когда его задирали и те, и другие, хотя я не отказалась бы получить способность видеть волны, упав, например, с чердака и приложившись хорошенько головой. Чем черт не шутит? Может, попробовать на досуге?

- Поменьше откровенничай о своем висоратстве на разных углах, - посоветовала парнишке.

- Почему? - искренне удивился он.

- Люди бывают разные, - ответила я туманно. - А как ты умудрился?

- Попал в аварию на мотоцикле, - бесхитростно ответил Радик, совершенно не вникнув в мое предупреждение. - Долго болел, лежал на вытяжке. Сильно ударился головой и после этого стал видеть тех, кто живет в любом из нас.

Я с опаской посмотрела на него. Так и есть, ненормальный.

- И кто живет внутри нас? - спросила участливо, словно рядом сидел тяжелый душевнобольной.

- Они разные, - не стал ломаться парнишка. - Например, у тебя пушистый и мягкий, а временами увеличивается, будто хочет обнять и поделиться своим теплом.

Радик улыбнулся, а я задумалась над его вменяемостью. Пожалуй, не нужна мне такая странная способность как у него. Хочу подобно богам метать молнии и ругаться с небес громовым голосом. Зря, что ли, пожертвую своей головой?

- Значит, это "он"? - приложила ладонь к сердцу.

- Не здесь. - Юноша переместил мою руку в область живота.

Я засмеялась:

- Тут у меня один зверь, который громко рычит, когда голоден.