Гипноз для декана - Лючия фон Беренготт

Я знала, что пробовать бесполезно — особенно учитывая, что я всё-таки пила алкоголь — но меньше всего сейчас мне хотелось ругаться и что-то доказывать. Доиграю, сделаю всё, как запланировали и не дам ей повода потом тысячу раз на дню повторять — «а я тебя предупреждала!»

— Эй, ты в порядке? — чуть хмуря подщипанные брови, Славчик осмотрел меня, помогая вылезти из машины.

— Что-то покачивает… — призналась я, наваливаясь на него. — Наверное, я перенервничала из-за этой… модели. Не знаю даже, смогу ли изображать ссору…

— А знаешь, что? — решил он, помолчав, пока мы медленно возвращались к входу в зал. — Меняем тактику. Изобразим не ссору, а страсть! Будто бы мы помирились и решили по этому поводу… уединиться!

— Зачем? — опешила я, отстраняясь. Этого еще не хватало!

— Затем, что твой декан подумает, что мы ищем, где бы потрахаться, и пойдет нас разгонять. А там уже ты его зацепишь, как и планировала.

— Славчик… — прокашлявшись, как можно более внятным голосом произнесла я. — Ты не понял, дорогой. Суть не в том, чтобы он меня заревновал и пошел отгонять от меня любовников. А в том, чтобы нашел меня в слезах после скандала и начал успокаивать. Понимаешь? Я должна в его глазах выглядеть обиженной девочкой, а не шалавой, которой не дали потрахаться где-нибудь под лестницей.

— Хм… — он снова задумался. — Ну… ты можешь сделать вид, что тебя недотрахали и от этого тебе очень грустно… Ок, ок, не лупи меня! Сам понимаю, что это не то…

Я опустила уже готовую к шлепку руку. И это оказалось последним физическим усилием, на которое я была способна. Конечности мои вдруг резко ослабли, голова пошла кругом, а сердце заколотилось так сильно, будто мне вкололи адреналина в кровь.

— Эй, ты что… Алина! Что с тобой?

Голос Славчика доносился до меня сквозь нарастающий, противный звон, перекрывающий все остальные звуки. Еле успев подхватить, он прижал меня к двери какой-то машины. И вдруг, с размаху, не жалея, влепил пощечину, заставляя звон в ушах немного отступить.

— А ну говори — пила? Пила алкоголь? — неожиданно грубым голосом потребовал он, встряхивая меня за грудки.

Я машинально замотала головой, от страха цепенея в его руках.

— Правду говори! — рявкнул он, хватая и сжимая мое лицо ладонью.

— П-пила… немного… — прохрипела я, пытаясь вырваться. — Шампанское…

— Дура! — вторая пощечина явно прилетела просто так — со злости. И вместе с ней вернулся звон в ушах. Рос, силился, заглушая даже мои собственные панические мысли, потом вдруг хлопнул, взорвался и пропал — вместе со всем окружающим меня миром.

* * *

— … понятия не имею, что делать! Кто ж знал, что она нахлебается после всего, что ей говорили? Ага, в отключке пока… В машину положил, на заднее сиденье и катаюсь по району… Какую больницу, ты чо, умом тронулась? А вдруг она там копыта отбросит? Да даже если и нет — они ж найдут, что у нее в крови! На хрена мне это надо? Как тайно подбросить? Куда подбросить? Она ж не младенец, ёпта, а я не мать-кукушка, чтоб ее в больницу подбрасывать… Куда назад? В клуб?! Да как?! Куда я ее там положу! Там же везде камеры! Не, я на такое не подписывался. Знаешь что, подруга? Я ее где-нибудь в лесочке оставлю, а ты, если хочешь, подберешь на такси…

Нервный, молодой голос довольно долго говорил вещи, которые у меня в голове не ассоциировались ни с чем. И жутко раздражал своими напряженными, подвизгивающими интонациями, не дающими насладиться мощным урчанием машины и спокойным покачиванием под мягким сиденьем.

И только минут через пять после возвращения из обморока кое-что начало проясняться у меня в голове.

Я в машине у наркодилера Славчика, который всё-таки чем-то меня опоил. Чем-то, что не сочетается с алкоголем, и отчего я грохнулась без сознания на парковке перед клубом. И лежу сейчас, не в состоянии пошевелить и пальцем.

Оттого-то меня так наставляли ничего не пить. А я, дура, не послушалась.

Но ведь… ведь… меня наставляла… Кира! И что же это получается? Что Кира, моя лучшая подруга, участвовала в опаивании меня какой-то наркотой? Но зачем?! Чтобы я… что?!

Нет, нет… этого вообще не может быть! Это какая-то ошибка! Я не так поняла Славчика, я ведь не совсем в здравом уме сейчас… Не могла Кира поступить так со мной! Да и с чего я взяла, что он с Кирой разговаривает? Я ведь не слышала, как он ее по имени называет…

— Не, извини… — продолжал тем временем Славчик. — Я на такое не подписывался. И уговор был не о том, если ты помнишь… В общем, я пришлю тебе координаты, где ее оставлю, заберешь, если захочешь… Она в отключке, ничего не слышит, не волнуйся. А даже если и слышит, ничего не будет помнить, как проснется… Всё, покеда, отключаюсь.

Как не буду помнить? Я изо всех сил напряглась, пытаясь подняться… но в итоге не смогла даже зубы стиснуть. Казалось, ни одной активной мышцы в теле не осталось.

Я должна… должна встать… Иначе он действительно выбросит меня куда-нибудь в лес, где я отморожу себе придатки или застужу почки, а наутро понятия не буду иметь, что со мной приключилось! И не вспомню даже, что в этом могла быть замешана моя близкая подруга, и что надо быть настороже с ней! И как следствие, не буду готова к новой подлости, которую она может устроить! Буду продолжать ей доверять, как и раньше — возможно даже поделюсь подробностями нашей с деканом встречи…

Господи, как же это оказывается важно — помнить! Помнить всё, что с тобой было — потому что каждый день, каждое событие в нашей жизни — это бесценный опыт, строящий нашу личность! И не позволяющий ошибиться во второй раз, если уже обжигались!

А я так легко заставляла Игнатьева «забыть» о том, что мне невыгодно! И собиралась забыть его о его страсти ко мне и вообще обо всем! Как я могла? Как посмела так нагло распоряжаться бесценным человеческим опытом, мне не принадлежащим!

Вот и расплата мне пришла — той же монетой. Что бы не случилось со мной этой ночью — утром я ничего не буду помнить. Так сказал тот, кто в этой наркоте ОЧЕНЬ хорошо разбирается.

Вскоре, однако же, я поняла — то, что я не буду помнить, это еще полбеды. Живой бы остаться. Потому что оставить меня Славчик решил не на скамейке,