Шорох Дланы (СИ) - Горбова Полина

— Кое-что накопал на Вернера. Нашел его сестру. Сказала, что Вернер с детства был эксцентричным, умел собирать толпу, к каждому находил подход, но окружал себя исключительно фанатиками и управлял ими. Бредил, что рожден стать вождем, про легион освобождения, космические циклы, потоки энергии. Сестра его боится. В семнадцать лет сбежал из дома на острове Дика, а через десять лет объявился на Светоче в банде наркодиллеров.

— Надо же, как неожиданно.

Карху дымит сигаретой в мундштуке.

— Сегодня мы его взяли! Провели допрос, но он сбежал. Потому что он — телепортатор.

Карху подскакивает.

— Запись есть?

— Сейчас сброшу. А как там с Марсом?

— Пока глухо.

Прислонившись к стене и согнув колени, Мира безвольным мешком опускается на пол. Судьба, против воли, втягивает ее во что-то мерзкое, от чего не убежать и не зарыться в песок.

Карху включает запись. Картинка слишком далеко, видны лишь общие черты. Вернер — светловолосый, с правильными чертами лица, в черной футболке.

— Отто Вернер, вы признаете себя виновным?

Вернер говорит спокойно, льдисто:

— А в чем моя вина?

— Распространение наркотиков, манипуляции с сознанием людей, руководство террористической сектой «Дети Травы», подрыв установки климат-конструктора. Вы подтверждаете обвинения?

— Я не руководитель Детей Травы, а лишь его партнер.

— Кто руководитель?

— Так я вам и сказал.

— Вы подтверждаете, что распространяли наркотики?

— Я предлагаю то, на что есть спрос.

— Отвечайте четко!

— Я навожу мосты.

— Какие мосты?

— Между мирами.

Тяжелый вздох.

— Просто да или нет?

Вернер молчит.

— Мистер?

— Да.

— Как вы вербовали людей?

Мира лезет в карман за голографиком, но его там нет. Наверно, выпал на базе-ноль.

— Мы ходим в клубы и устраиваем сеансы. Определенная музыка, особый ритм, созвучный с биением сердца, психоделики, мигающий свет, сознание расширяется, пределы отдаляются, разум становится восприимчивым. Люди, попавшие под действие нашей магию, перестают понимать, где они, кто они, и что делать дальше. Результат превосходит ожидания. Человеческие группы всегда объединяет какая-то сила. Индивид в массе утрачивает способность критически мыслить и позволяет другим влиять на себя. Человек в толпе поддается общему настроению и делает то, чего бы никогда не стал делать в одиночестве.

Человеческий разум так устроен — мы копируем мысли и действия друг друга, в этом суть этологии. Есть два типа людей: источники и ретрансляторы. Вектор мыслей задают источники, а ретрансляторы подхватывают идеи и срабатывают как зеркальная комната.

С минуту на записи слышится сопение.

— И что вы им обещаете?

— Переход на новый уровень восприятия. Попробовав один раз, они готовы на все, чтобы снова ощутить себя по тусторону вместе со всеми.

— Но личность…

Хрипловатый смех.

— Личность? А вы уверены, что вы — это вы?

— Я…

— Вами никто не управляет? Никто никогда вас не программировал? Вы все решаете сами?

— Я…

— Не заблуждайтесь, у каждого есть гуру!

— Вас ждет ссылка на астероиды!

Наручники звякают по столу. Позади Вернера возникает нечто, похожее на горизонтально повернутый смерч, в который его затягивает, как ткань в пылесос.

Мира неосторожно двигает рукой, и на двери щелкают магнитные затворы. Не помня себя, она долбит по руке, пока не уходит в слабый прыжок на укутанную хмарью улицу.

— Даль, стоять! — кричит появившаяся Карху. — Стоять! Стрелять буду! А ну вернись!

Мира встречается глазами с прохожими. Люди выглядят расслаблено, движения плавные, а лица — аморфные и расплывчатые. Крики не доходят до заторможенного восприятия.

Над головой верещит полицейский кар.

Мира бежит по длинному затененному исполинскими высотками переулку на Второй Западный проспект, ловит на ходу приземное такси на магнитной подушке.

— Куда едем? — прокуренным голосом спрашивает похожий на мумию водитель.

— Без разницы, просто быстрее…

В салоне работает кондиционер, пахнет смесью духов, играет что-то романтичное.

— Можно одолжить ваш голографик? Мне нужно позвонить.

— Бери. — Водитель передает устройство.

Мира набирает номер Матильды, та отвечает практически сразу.

— Мира? Я не могла дозвониться! Ты в порядке? Я слышала про Марс, просто кошмар! Ты где?

— Выслушай меня! Мы в опасности! Я уверена, что Флоренс связан с Вернером и Травой! Он причастен к взрыву на Марсе и на клим-коне!

— Это розыгрыш? Не смешно.

— Мати, я чуть не погибла из-за него!

— Стоп, прекрати! Ты перегибаешь палку!

— Что?

— У Уолтера специфичные взгляды, но это не делает его преступником. Все, что ты говоришь, какое-то недоразумение.

— Матильда, ты в своем уме? Почему ты за него заступаешься? Посмотри на факты! Ты же веришь фактам? Я тебя не узнаю!

— Я тоже тебя не узнаю.

— Просто поверь мне! Умоляю…

— Все, я не хочу продолжать этот бред! Я всегда поддерживала, выслушивала тебя, подтирала сопли, но я устала от бесконечного потока сознания — твоего, Уолтера, всех вас! Надоело! Следующий раз поговорим, когда вернешься в берега!

— Мати…

На мгновение Мира застревает в пустоте и одиночестве на краю вселенной. Без ориентира, без опоры, без смысла. За окном незаметно сменяется ландшафт.

Зеркальный центр плавно перетекает в обшарпанную окраину — серое пространство, утыканное квадратиками окон с кое-где разбитыми стеклами, через дыры в которых засвистывает ветер, мотая линялую паклю, зацепившуюся за рамы. Перекати-полем по улице, мимо складов и грязно-черных луж прыгают скомканные волглые бумажки.

— Кстати, где вас высадить?

— Можно здесь.

Водитель дает терминал, Мира платит отпечатком и вылезает у двухэтажного здания, над входом закоротило вывеску с пальмами: «ЭДЕМ». Стены в оспинах отвалившейся краски.

Такси, круто развернувшись, уезжает обратно в город.

Из Эдема выскакивает тщедушный паренек и упирается в стену. Его звучно рвет прямо в горку бутылок и бумажек, вывалившуюся из переполненных урн.

Город — мечта. Мира спешит прочь.

Улица кончается океаном. На берегу среди кучи сколотых шлакоблоков стоит существо. Душно, ветер гонит к Светочу грозовые тучи, вспыхивают зарницы. Пахнет озоном.

— Прогуляемся? — предлагает амфибия. — Ты готова к встрече.

— С кем?

— С Дланой.

6

Вечер.

Когда Рион заходит к Раеде, она перечитывает старые стенограммы переговоров с выжившими городами. Связь прервалась давно. Рядом с щитом Слау объявились пропавшие гехенцы. Их было много, целый легион живых мертвецов. Их наивно пустили внутрь. Они молчали. Никто не придал этому значения. Некоторые жители узнали среди пришлых своих родных. Побежали к ним. Чудовища рвали горожан живьем, не слыша воплей, не зная милосердия. Остановить их получалось с трудом, они не чувствовали боли и продолжали черное дело, истекая кровью, с ножами в спинах и грудях. Щит пал. Дальнейшая судьба Слау — неизвестна.

Стены кабинета украшают узкие желто-розовые гобелены, повествующие о первых мгновениях Прибытия.

Перед столом переминается Беркан Разус.

— Что вы молчите, Беркан? — спрашивает Раеда. — У нас нет регулярного войска. Как вы объясните это упущение? Должность-то у вас есть…

Разус откашливается, тянет время, размышляет.

— Понимаете, это скорее почетная должность, знак внимания от короля. Уже несколько поколений в нашей семье…

— Рождаются великие полководцы? Вместо оружия я вижу расточительные одежды. Бряцанье ваших бус слышно за океаном! Похоже, врага вы будете закидывать перстнями! — Раеда опирается костяшками о стол. — Выйдите вон!

Беркан бросает небрежный взгляд на Риона и медленно ретируется.

— Это вина моих предков. Они были слишком безмятежны и разнежены. Рион, я обдумала ваши слова и решила отправить вас к башне с малым отрядом.