Чужой против Хищника - Марк Черазини

За той дверью ревела печь, и ее свет наполнял зал адским, неестественным сиянием. Каменный блок доставил яйцо к этой печи, а затем скинул его туда.

Увидев, что ее яйцо уничтожается, Матка Чужих снова взорвалась неистовым всплеском активности, силясь порвать цепи и спасти свое обреченное потомство. Несколько минут спустя еще одно яйцо скатилось на ленточный транспортер. Затем его также отвергли и уничтожили. То же самое и с третьим.

Но когда было изучено четвертое яйцо, плавающая внутри него форма откликнулась, бешено колотя похожим на кнут хвостом. Еще одна пара механических манипуляторов появилась из люка в стене, схватила яйцо с зародышем и унесла его прочь.

Матка Чужих снова попыталась порвать цепи, а затем выплеснула гнев и недовольство в вое настолько громком, что он зарокотал по всей массивной пирамиде.

ГЛАВА 16

Лекси помедлила во входном коридоре пирамиды, внимательно прислушиваясь. Она могла поклясться, что услышала тревожный вой, подобный крику дикого зверя. Затем она оглядела своих спутников, но больше никто как будто этого не заметил.

После секундного раздумья Лекси пожала плечами, решая, что ей просто померещилось.

— Пирамида идеально сохранилась, — подивился Томас. — Эти письмена столь же первозданны, что и в тот день, когда их только-только выгравировали.

— Никогда ничего подобного не видел, — пробормотал Себастьян. — Эти иероглифы, похоже, представляют собой некий гибридный язык, содержащий как ацтекские, так и египетские особенности. Возможно, это письмена Ура — утраченный и забытый язык, который стал прародителем всех человеческих языков.

Миллер уже достал свой набор для спектрального анализа и принялся за работу. Увидев цифровые показания на экране портативного компьютера, он удивленно заморгал.

— Цифры говорят о том, что этим камням, по меньшей мере, десять тысяч лет.

Себастьян покачал головой.

— Это невозможно. Проверьте еще раз.

— Я уже это сделал.

— Поразительно, — сказал Вейланд.

— Если вам это нравится, то вот это вы точно полюбите, — крикнула Лекси, размахивая фонариком, чтобы привлечь их внимание.

Она стояла у входа в угольно-черный коридор, который вел еще глубже в массивную пирамиду.

Вейланд заковылял вперед, постукивая лыжной палкой по каменным плитам. Себастьян и Томас с нетерпением на лицах подбежали к Лекси. Но, прежде чем они успели войти в тоннель, она махнула им рукой, призывая остановиться. Все наблюдали за тем, как Лекси кладет один стробоскопический источник света на пол позади себя, а другой — на резную каменную полку.

— Они будут гореть шесть часов. Мы сможем найти дорогу обратно.

Затем она повела их вперед — в короткий коридор, украшенный резными каменными перемычками и очерченный сложными пиктограммами. В конце этого коридора оказался очередной дверной проем — еще более впечатляющий, чем первый. Косяки с выгравированными на них тысячами иероглифических символов были обрамлены массивными колоннами с барельефами.

— Очевидно, это центральный ритуальный зал, — благоговейным тоном прошептал Себастьян. — Именно ради него и была построена вся эта структура.

Прощупывая тьму, их фонарики осветили гигантский каменный зал с высоким сводчатым потолком, что скрывался в тени. У стен располагались терракотовые колонны с выгравированными теми же самыми иероглифами. На полу располагались семь каменных плит на постаментах, на каждой из которых лежал мумифицированный труп. Мумии были циклично размещены головами друг к другу, как цветочные лепестки. В центре находилась резная каменная решетка. Под этой решеткой царил непроглядный мрак.

Вейланд коснулся холодной каменной плиты.

— Что это?…

— Жертвенные плиты, — ответил Себастьян.

— Совсем как у ацтеков и древних египтян. Тот, кто построил эту пирамиду, верил в ритуальные жертвоприношения, — объяснил Томас.

Лекси направила луч фонарика в сторону дальней стены — на груду человеческих черепов двухметровой высоты.

— Боже мой, — тихо прошептал Максвелл Стаффорд.

Миллер склонился над мумией.

— Она почти идеально сохранилась.

Подобно остальным, этот труп был заморожен и высушен суровыми условиями окружающей среды. Плоть и сухожилия по-прежнему липли к костям. Мертвец носил ритуальную накладку и ожерелье с самоцветами. Драгоценные камни и благородный металл тускло поблескивали под тысячелетней пылью. Хотя других ран, кроме дыры в самом низу грудной клетки, у мумий не имелось, все черты лиц были искажены, а рты разинуты, словно бы в невыразимом страдании.

— Именно здесь они предлагали избранных божествам, — сказал Томас.

Миллер осторожно коснулся останков. Плоть была жесткой, а кости обызвествились почти до текстуры камня.

Тем временем Себастьян поводил фонариком по одной из каменных плит. Темные пятна виднелись на поверхности — немое свидетельство ритуальной бойни, что творилась в этом зале.

— Здесь должны были лежать только избранные, — сообщил он остальным. — Их никак не сковывали и не привязывали. Они по доброй воле шли на смерть… Это считалось честью.

— Вот счастливцы, — сказала Лекси. Затем она пробежала пальцами по округлой вмятине наподобие чаши у основания плиты. — Зачем эта чаша?

Себастьян пожал плечами.

— Мнения расходятся. Некоторые археологи считают, что сюда клали сердце после того, как вырывали его из тела… из тела живого человека.

Вейланд направил луч фонарика на каменную решетку в центре зала.

— Посмотрите!

Максвелл зажег осветительный патрон и бросил его вниз сквозь решетку. Затем, присев на корточки, стал наблюдать за тем, как он падает. Все услышали, как патрон обо что-то ударился.

— Какая здесь глубина? — спросил Вейланд.

— Сложно сказать, — отозвался Стаффорд. Опустившись на колени, он прижал лицо к решетке. — Может, метров тридцать. Похоже, там еще одно помещение.

Вейланд прибавил яркости своему фонарику и поводил лучом по стенам. Луч высветил еще несколько груд человеческих костей. Многие скелеты были по-прежнему целыми.

Вейланд затаил дыхание.

— Здесь их, должно быть, сотни.

— По меньшей мере, — согласился Максвелл.

Всякий раз, когда Вейланд отходил от основной группы, Адель Руссо оставалась рядом с ним, держа ладонь на кобуре пистолета. Подобно остальным, она была не в силах справиться с изумлением и в ужасе смотрела на гору побелевших костей.

Затем Руссо исследовала грудную клетку одного из неповрежденных скелетов. Как и у мумий на плитах, в самом низу его ребер виднелась дыра.

— Что здесь происходило? — спросила она, просовывая палец в отверстие.

Томас пододвинулся к ней.

— Для ритуального жертвоприношения вполне обычным считается изъятие сердца жертвы.

Но женщина покачала головой.

— Сердце не там. Кроме того, похоже, что кости были выгнуты наружу. Из этого тела что-то выломали.

Тут Томас заприметил кое-что в груде человеческих останков. Затем он выпрямился и показал остальным свое мрачное открытие.

— Невероятно, — сказал Миллер. — И содержимое черепа, и позвоночник были удалены вместе.

При содействии Миллера Томас так повернул изъятый им из груды скелет, чтобы все смогли увидеть поврежденные ребра.

— Чистота работы… просто замечательная, — сказал Миллер, почесывая голову под шерстяной шапочкой. — Прямо сквозь кость. Никаких царапин. Такое тяжело проделать современными ножами — или даже лазерами…

Рассуждения Миллера прервал долгий и гулкий вой, словно бы мучили какого-то зверя. Звук тянулся несколько мгновений, прежде чем затихнуть.

— Вы слышали? — спросила Лекси, теперь уже уверенная, что раньше ей вовсе не померещилось.

— Быть может, воздух? — предположил Миллер. — Скажем, он так движется по тоннелям…

— Не знаю, — сказал Себастьян, озираясь. — Возможно…

Высматривая источник звука, Себастьян заприметил коридор с низким потолком, скрытый меж двух причудливых колонн. Направив луч фонарика во мрак, он все равно не смог различить по ту сторону дверного прохода никаких деталей. Тогда, обойдя скелет, археолог двинулся, как он считал, к источнику звука.

— Вы что-нибудь видите? — прошептал Миллер.

Себастьян действительно что-то видел или так ему казалось. Он вынужден был низко пригнуться, ибо потолок прохода круто шел вниз. Затем археолог тщетно попытался высветить лучом фонарика самые темные углы крошечного, нагоняющего клаустрофобию зальчика.

Внезапно что-то плюхнулось Себастьяну на спину. Он попятился и упал навзничь. Издав сухой стук, тварь — тяжелая, бледно-белая, с множеством кривых лапок — приземлилась на каменную плиту рядом с головой археолога. Он почувствовал, как липкий, холодный хвост хлестнул его по лицу.