Gelato… Со вкусом шоколада - Леля Иголкина

Совет отменный! Только:

— Да пошел ты! — салютую ему шпагой. — Заявляю громко и во всеуслышанье: «Третьего раунда сегодня не будет, Мантуров». Мы не на официальных соревнованиях, а я спешу, к тому же не в игривом настроении. Ты меня затыкал…

— Не любишь проигрывать, старик? — прыскает и, не скрывая радости, хохочет.

— Деремся или чешем языками? Позубоскалить захотелось? — как будто даже отступаю, делая несмелый шаг назад — Ты посияй здесь, насладись величием, потешь себя, шпагой самолюбие пощекочи, а я там, пожалуй, подожду, пока ты спустишь забронированное время. Угу?

— Куда так спешишь? Когда сюда приехали, ты не упоминал ни о каких срочных делах. А тут вдруг…

— Я подрабатываю. Денежки люблю, а зарплату, которую нам выплачивает разлюбезное начальство, я вынужденно откладываю на сберегательный счет. Коплю на старость, поэтому любой случайно подвернувшейся копейкой очень сильно дорожу. Мне нужны средства на сейчас. Много… Слишком! На скорую руку стряпанные защиты и хилые дела из разряда, кому из местных лиходеев случайно подвернувшаяся и некастрированная, мозгами недоразвитая, зато раздавшаяся буферами и причинным местом шикса в подоле маленьких людишек, почти законнорожденных сынков и дочек, приволокла не доставляют мне ни профессионального, ни финансового удовлетворения. Мало разговоров? Еще чего-нибудь обсудим? Возможно…

— Оправдываться ты умеешь, хитрый черт. А кем хоть работаешь? Надеюсь, ничего такого, — виляет жопой, словно стриптизер. — Не смеши меня, Велихов. Подработка в нашем с тобой случае означает только то, что падре окончательно и бесповоротно скинули нас со счетов, со своих балансов и сократили дебетовый счет, лимит кредитных карточек урезали или тупо обнулили, короче, полностью разочаровались и отказались от наследников в лице зажравшихся недорослей, таких себе местных хиленьких мажоров, которыми мы с тобой периодически выступаем, когда выходим в город, чтобы веселье для местной публики с огромного кармана для своей потехи любезно организовать.

— Я не смешу и не смеюсь. А ты многовато задаешь вопросов, мой старый друг.

— Это потому, что мы редко видимся, Велихов. Какие планы на праздники?

— Мы не пара, Мантуров. Праздники предлагаешь вместе встретить? Я стопроцентно пас и обойдусь без запасного мужика в своем кармане. Поверь, дружище, я найду себе компанию, впрочем, так же, как и ты удачно пристроишь свой сексуальный зад…

— А почему бы и нет? — хмыкает и доброжелательно растягивает лыбу. — Я что, плохой товарищ? Я не душнила, Петька, и умею отдыхать.

— Повторяю еще разок. Похоже, ты меня не слушаешь, не слышишь и, по всей видимости, не желаешь догонять. Мы с тобой обыкновенные друзья, деловые партнеры и противники на фехтовальной дорожке, — вращаю кистью, клинком с шипящим свистом рассекая воздух, — но, к счастью и на удачу, не родственники, вынужденно собирающиеся за одним столом по случаям и без. Мне вполне хватает родителей и Сашки. Короче, есть с кем встретить семейный добродушный праздник…

— Скучновато! — подкатывает глаза и, широко отставив руку в сторону, почти рывком, довольно резко натягивает себе на голову защитный шлем.

— По правилам и традиционно, Егорыч. Пусть пресно, зато согласно установленным обычаям. С тобой потом разговеемся. Не ворчи и не обессудь, но…

— Да понял я, что ни хрена не светит. Драться-то будем?

Да чтоб ты околел! Я к этому давно веду.

— Я уже готов, — еще раз выдаю традиционное приветствие на нашем шпажьем языке. — К барьеру?

—* — Егор по-французски подает стандартную команду принять готовую к нападению стойку и тут же первым разворачивает атаку.

Вот, мать твою, козел неугомонный. Видали, что с человеком делает всего одно, по всей видимости, случайно, по оплошности или некомпетентности противной стороны выигранное дело…

Определенно сегодня не мой день. Ни профессионально, ни спортивно побед, увы, не одержал, зато таблеток наглотался — почти наелся, — каждую из которых тщательно разжевал и большим количеством воды запил, но добавки, как принято, не попросил, и сдал очередную порцию анализов на состояние своего интимного здоровья. Есть подвижки и успех, но…

— Привет, — оперевшись плечом о дверной косяк между кухонным пространством и кладовой, здороваюсь с Тоней, сидящей возле огромного по своим размерам разделочного стола и закинувшей ногу на ногу. Острая коленка смотрит в потолок, а вытянутый носок мыском лакированного сапожка уткнулся в каменный продезинфицированный каким-то суперсредством пол.

— Привет! — глубоко вздыхает. — Ты опоздал, Петруччио.

Осматриваюсь в помещении: здесь определенно пусто, кроме меня и Тузика, в ближайшем окружении никого нет.

— Уверена? Уже все разошлись? Не помню, чтобы…

— Да, — Смирнова что-то пишет, старательно выводя мелкие как будто бисерные и очень безупречные по начертанию буквы.

Не стану с мелкой спорить — ей виднее. Уже как будто выяснили сей момент.

Она левша, как и ее мать. Как по мне очень неудобное положение руки, немного сгорбленная женская спина и слишком низкий наклон головы, но… Тузику идет! Красиво смотрится, хоть и слегка по-детски. Еще чуть-чуть и Ния затолкает в свою глотку пластиковый красный колпачок и гортанью пососет. Все так и есть, а я в простом предположении не ошибся. Смирнова, приоткрыв свой рот, осторожно захватывает острый кончик ручки, затем прикусывает, вздергивая верхнюю губу, и, высунув светло-розовый язык, облизывает край, который отщипнула острыми зубами всего лишь несколько секунд назад. Это как-то слишком пошло:

«Тузик, фу! Отвратительно и мерзко! Сейчас же перестань!».

Пошло, слишком вызывающе… Ну, просто чрезвычайно похотливо. А меня, похоже, сильно возбуждает действие. Такой себе привет от продолжительного воздержания? Вполне! В ближайшем будущем я, видимо, накинусь даже на стоящую в углу метлу. Отдеру ее, схватив за выгнутые прутики, и на древко белок солью. Ей бы, мелкой жучке, позу поменять, а мне шустро успокоиться и нижний хвост в том направлении вообще не поднимать.

«Что за новости, малыш? Опустись и спи, дружок. Забыл, что мы с тобой на серьезных препаратах, к тому же это наша маленькая стерва и почти сестра, которой лучше под руку не попадать! Фи! Велихов, ты извращенец. Мерзость и дикость. Она абсолютно не твоя мечта!» — разгоняю мысль и успокаиваю тупую страсть. — «Это же Смирнова! С ней можно только в детские игрушечки на слабо играть…».

— Чем сегодня займемся, Тоник? Грильяж, халва или козинаки? А что насчет желато?

— Я думаю, что мы посмотрим дом, дружок, —