Артистка, блин! - Екатерина Вильмонт

— Сташек, ты ли это? — ахнула Марина Георгиевна.

— Мам!

— Все, я в твои дела не суюсь! — сказала Марина Георгиевна. Ей было очень любопытно, что это за девушка такая, в которую ее весьма скорый на чувства и поступки сын влюбился столь целомудренно. А позвоню‑ка я Наде, решила она, и все разузнаю! С Надеждой Михайловной они давно приятельствовали.

Стас взял такси, доехал до стоянки и пересел в свой джип. Мама сказала, что цветы в машине лучше вынуть из сумки. Он расстелил на заднем сиденье тряпку, выложил сверток, по кабине разнесся упоительный запах. Надо же, как пахнут, несмотря на газету! От этого волшебного аромата почему‑то защемило сердце. Когда‑то давным‑давно, в детстве, он был влюблен в соседку по даче, Наталку. Они вместе ходили в лес за ландышами… Как было хорошо тогда… Наталка не отвечала на его чувства, она была влюблена в артиста Андрея Харитонова, и Стас поклялся себе, что назло всем станет знаменитым артистом, и тогда Наталка пожалеет! Он потом потерял ее из виду, кажется, она уехала за границу, но ему давным‑давно было на нее наплевать… Впрочем, сейчас ему было наплевать на всех его баб. Кроме Варежки. Но она еще не стала его бабой. Она была девушкой его мечты! Он сам посмеялся над этой дурацкой фразой. Ишь, чего выдумал, девушка моей мечты! Вот такая вот зараза, девушка моей мечты! Варьказараза! — попытался он защититься от нахлынувшей волны нежности, от которой чуть не задохнулся! Варежка…

Он позвонил помрежу Айгуль.

— Гулечка, Симбирцев! Я через полчаса подъеду, пропуск выпиши!

— Стасик, у тебя же завтра съемки. Ты напутал! — Ничего я не напутал, мне надо с Романычем побазарить… Короче, оставь пропуск!

— Оставлю, только, знаешь, сегодня у Бориса Аркадьича день варенья!

— Будете отмечать?

— Ну да, после смены маленько посидим, думаю, он будет рад, если ты придешь.

Стас заехал в кондитерскую и купил два громадных торта. Борис Аркадьевич обожал торты.

С двумя коробками и сумкой через плечо он направился в павильон. Навстречу ему выбежала Айгуль.

— Привет! Классно выглядишь! — она чмокнула его в щеку.

— Привет, солнышко! Что там сейчас?

— Снимают! Нашу Варю с Димоном! Говорят, у них роман намечается! Все, я побежала! Дорогу найдешь?

— Найду! — упавшим голосом проговорил Стас. Роман с Бурмистровым! Это что же такое? Как можно? Нет, я не позволю! Хотя Гуля сказала — намечается… И у нас намечается… То есть тут кто кого?

— Стоп! Снято! Всем спасибо! На сегодня все свободны!

— Семен Романович!

— Ох, Стас! Рад, очень рад! Ты ко мне?

— К Борису Аркадьичу!

— Боря! Боря! Поди‑ка сюда, глянь, кто приехал тебя поздравить!

— Стасик, дорогой! — растрогался Борис Аркадьевич. — Спасибо! Это мне?

— Вам‑вам, кому же еще! — Стас обнялся с оператором, ища глазами Варежку. Ее не было видно. Зато Дима был здесь.

— Здорово, Дим!

— Привет, Варвару ищешь? — добавил он тихо.

А Стас вспыхнул.

— Слушай, браток, можно тебя на минутку?

— Я весь внимание, — едва сдерживая злость, ответил Стас.

— Не верь ничему, что тебе станут болтать о нас с Варежкой…

Стас побелел. Это «Варежка» в устах Бурмистрова звучала непереносимо! А Дима нарочно так назвал ее, хотел проверить, дернется ли Стас… Дернулся, еще как дернулся. Да, не зря про него говорят, что он человек без кожи… Жалко его.

— Стас, не бери в голову. Это продюсеры настояли — знаешь, как это делается… Это просто утка, имей в виду. А она — чудо, тебе повезло, парень!

Стас во все глаза смотрел на него.

— Ничего не понимаю, ты о чем?

— Ни о чем! Я сказал, ты услышал. Все.

Дима отошел в сторонку. Стас остался стоять в растерянности.

— Стас! — позвал его Борис Аркадьевич. — Ты еще не знаком с твоей новой партнершей. Варюша!

Тут он увидел ее. Она была в гриме, в обтягивающем черном платье, на высоченных каблуках. И улыбалась как‑то смущенно!

— Здравствуй! — сказал он.

— Привет!

— Вы уже знакомы? — удивился Борис Аркадьевич.

— Так, слегка, — сказала Варя и протянула Стасу руку.

Он пожал ее. К Борису Аркадьевичу подошел кто‑то еще, он отвлекся.

— Я так рад тебя видеть…

— И я…

— Давай отойдем куда‑нибудь… У меня есть для тебя кое‑что…

— Что?

— Сюрприз!

Ее глаза вспыхнули.

— Я не хотел бы при всех…

— Идем, — она взяла его за руку и повела за собой. Они пришли в какой‑то закут.

— Обожаю сюрпризы! — напомнила ему Варя.

— Вот! — он поставил на пластмассовый ящик сумку и открыл ее. Газету он снял еще в машине, оставил только уже подсыхающую марлю.

— Господи! Какое счастье! — воскликнула Варя и сунула нос в сумку, потом подняла голову и посмотрела на него затуманившимися глазами. — Спасибо… Ты…

— Я? Что я?

— Я тут посмотрела «Тайны рода». Ты такой артист!

— Да ладно…

— Нет, правда… Ой, а что же делать с ландышами?

— Нюхать!

— Но их же надо в воду… И потом… их так много. Будут судачить…

— Надо их в мокрую газету завернуть, я отнесу в машину, мы же потом вместе уедем, да?

— Да!

— Варюша, ты где?

— Борис Аркадьевич, уже бегу! — крикнула Варя. — Стас, минутку тут пережди, ладно?

Он скрипнул зубами. Ему хотелось на весь мир кричать о своей любви, а она хочет соблюсти приличия!

— Варюша, ты что там делала?

— Платье поправляла!

— А!

В павильоне был накрыт стол. Всем командовала Айгуль.

— Надежда Михайловна! — обрадовалась Варя и бросилась к ней. — Как я рада! Ой, я же в гриме.

— Сними скорее, чего кожу зря мучить! А я с тобой пойду, помогу, а то Лиза занята! Борь, мы мигом!

— Давайте, давайте, девочки! Тут такие торты!

В гримерной никого не было. Варя сразу принялась снимать грим.

— Варежка, милая моя, это правда?

— Что? Вы о романе с Димой?

— Нет, я о другом романе.

— Надежда Михайловна!

— Девочка, это опасно!

— Почему? Он же такой…

— Ты что, всерьез влюбилась?

— Кажется, да.

— И у вас уже все было?

— Ничего! Ничего еще не было, даже не целовались ни разу!

— Это‑то и настораживает!

— Почему?

— Потому что непохоже на Стаса. Он человек стремительный… Понимаешь, мне позвонила его мать, мы с ней не то чтобы подруги, но добрые приятельницы.

— И что она сказала?

— Спрашивала о тебе, вернее, дотошно выспрашивала. Я очень удивилась, а потом спросила напрямки, почему ты так ее интересуешь. Ну, она и сказала… что боится за сына, не помнит его таким…