Любовь по контракту - Эмили Роуз

– Есть какое-либо особое место, где бы ты хотела провести медовый месяц? – спросил Фрэнк и, когда она покачала головой, перечислил возможные места так небрежно, словно это были пункты в списке покупок. – Испания? Франция? Италия? Может быть, что-нибудь экзотическое, Япония например, я всегда хотел увидеть храм Ясукуни. Или, может быть, куда-нибудь, где потеплее, – задумчиво произнес он, когда она не ответила. – Мексика, Карибы.

– Мексика, – сказала она быстро, автоматически выбирая то, что ближе к дому. Она никогда не была там, но Мэнди, как-то вернувшись из Акапулько, с восторгом рассказывала о толпах, музыке и днях, забитых всяческой суетой, организованной служащими отеля. Для Лайзы это звучало ужасно, ибо она, уезжая в отпуск, предпочитала быть предоставленной самой себе. Но это был не отпуск, это был притворный медовый месяц, и в таких обстоятельствах распланированные мероприятия, загружающие целые дни, были ей на руку.

– Прекрасно, – ответил он, на чем и закончилось обсуждение.

Длинный белый лимузин подвез их к группе светлых нарядных зданий, со всех сторон окруженных буйно разросшимися деревьями; лазурное море тихо плескалось у нагретого солнцем пляжа.

Улыбающийся служащий провел их в номер люкс с изысканно обставленной гостиной, ванной из черного и розового мрамора и спальней, похожей на нечто из волшебной сказки, – в белой кисее, с бледно-голубой ниткой и тропическими цветами.

– Мне раздернуть занавески на кровати, сэр? – спросил служащий с едва заметной улыбкой, как будто он видел сотни пар, проводивших медовый месяц, и знал, где они окажутся в тот момент, как он оставит их наедине.

Но не они. Не она и Фрэнк. Лайза ощутила тяжесть в груди.

– Лайза? Тебе нравится?

Она слегка улыбнулась ему.

– Это… это очень мило.

– Очень мило? – Фрэнк ухмыльнулся. – Думаю, владелец убил бы себя, услышь он такое определение рая.

– Рай? – На этот раз ее улыбка стала более правдоподобной. – Рай. Рай. Это то, что пишется на полотенцах.

– Не смотри на меня так, – сказал он, направляясь к встроенному бару в дальнем конце комнаты, – не я выбирал название.

– Нет. Только место.

– Да. – Он слегка присвистнул, когда взял бутылку шампанского из ведерка со льдом. – «Дом Периньон». Очень здорово.

Пробка негромко хлопнула, и искрящееся вино пенясь вытекло из горлышка бутылки. Он налил его в два хрустальных бокала и один протянул ей.

– Я… я, пожалуй, не хочу вина, спасибо.

– Я думал, это, возможно, поможет мне привести тебя в настроение, но… – Он улыбнулся и обнял ее. – Ну вот, мы муж и жена, теперь я могу тебя поцеловать.

– Ты целовал, – сказала она быстро, – после того как судья провозгласил нас…

– Это был не поцелуй, Лайза, это была формальность. – Его дыхание согрело ее щеку, когда он наклонил голову. – Дай я покажу тебе, что значит поцелуй, – сказал он, и его рот прижался к ее рту.

Он издала стон страдания и отвернулась от него.

– Что ты делаешь?

– Хватит игр, – сказала она охрипшим голосом. – Не теперь.

Его рот был холоден и мягок, когда он заставил ее замолчать, медленно, но уверенно двигаясь по ее губам. Она упиралась, а он отодвигался назад, притягивая ее к себе, до тех пор, пока не оперся о стену, прижав ее к себе.

– Фрэнк, – сказала она, – не надо.

– Поцелуй меня, – прошептал он. Его язык скользнул между ее губ. – Теперь все в порядке, Лайза, тебя можно отпустить. Все в порядке, дорогая.

Она чувствовала, как тяжело бьется его сердце, чувствовала тепло его тела. Он был теплый, словно белый песок, согретый солнцем, у него был вкус моря, чистого, соленого и мощного. Ее сердце забилось чаще, потом заколотилось. Она почувствовала головокружение, как в тот момент, когда он взял ее за руку и потянул вперед к алтарю несколько часов назад; она почувствовала, словно она плавится, словно падает на пол бесформенной массой…

– Ты сделана не изо льда, – прошептал он, – несмотря на то что пытаешься изобразить это. – Он легонько ударил ее по губам. – Откройся мне, Лайза, дай мне попробовать тебя.

– Нет, Фрэнк, нет. Нельзя!

– Можно, черт тебя возьми! – сказал он с грубой силой. – Ты моя жена!

Его жена. Его жена.

Слова били по ней, кипели в ее крови, и она извивалась в его руках, когда он прижимал ее к себе, и уже не могла сказать, где кончается ее тело и начинается его.

– Ты так прекрасна, – прошептал он и наклонил ее лицо прямо к своему. – Я люблю, как ты смотришь, когда я касаюсь тебя, Лайза. Твои глаза затуманиваются, твой рот становится мягче…

– Фрэнк, – прошептала она задыхаясь. – Фрэнк, послушай меня. Мы не можем… Я не хочу…

Ее душили рыдания, когда он легонько укусил ее шею. Ее голова упала назад, и он шептал ее имя, когда целовал ее в горло.

– Нет, хочешь, – сказал он заплетающимся языком. Его язык скользнул между ее губами, и она издала стон удовольствия. – Ты хочешь этого, – сказал он, и его руки скользнули вниз по ее телу, его большие пальцы просто прошлись по ее груди и оказались на ее талии. – И это. – Он схватил ее и прижался телом так, чтобы она почувствовала его восставшую плоть.

– Фрэнк! – сказала она неистово. – Фрэнк…

– Вот что ты делаешь со мной, – прошептал он мягко и торопливо. Он взял ее руку и положил себе между ног. – Ты чувствуешь это, Лайза? Это для тебя, дорогая, все для тебя. – Она захныкала, когда он обнял ее одной рукой и провел по ее телу кончиками пальцев, затем накрыл ее грудь. Его большой палец двинулся, и она почувствовала, как ее груди напряглись, ища его прикосновения.

Останови его, сказала она себе, останови его сейчас, прежде чем будет поздно. Останови его, прежде чем он зайдет слишком далеко и не будет возврата.

Его пальцы между тем расстегивали пуговицы спереди на ее платье. Наконец он высвободил ее плечи из розового шелка, наклонился и поцеловал выпуклость каждой груди, возвышающуюся над белым кружевом, и дрожь почти непереносимого возбуждения прошла по ней.

– Теперь твоя очередь, – сказал он и положил ее руки на свою рубашку.

Нет, подумала она, нет, я не сделаю этого. Но ее пальцы уже легко скользили по мягкому хлопку, дрожа, когда они расстегивали пуговицы, а затем она вытащила рубашку из брюк и завернула ее ему на плечи.

– Прикоснись ко мне, – сказал он, и она положила ладони плашмя на его грудь и закрыла глаза, почувствовав жесткость темных, чуть вьющихся волос, тепло его мускулистого тела.

– Я знал, что так будет, – сказал он, и слова заструились по ее крови.

Да, о да, она знала это тоже. Она всегда это знала. Она хотела его с самого начала, какой смысл было отрицать это. И он хотел ее, она знала это, она знала это все время.

Все разговоры о контракте и ребенке были только витриной.