Зима, любовь, экстрим и хаски - Женя Онегина

немного недовольно, словно Альбус, которого разбудили не вовремя.

– Со мной поедешь или здесь останешься? – спросила я.

– За тобой.

– В смысле? Ваня сказал, что ты не ездил. И меня поэтому позвали.

– Ну проехать метров пятьсот по прямой смогу. Думаю, что и больше тоже. Но Ване нужен напарник. На это я не гожусь. Опыта нет. Да и вообще с техникой я не очень.

– Я помню, тебя укачивает.

– Вот зачем ты сейчас напомнила?

– Из вредности. Наверное.

– Воронцова, почему ты такая колючая? Я ведь всей душой. К тебе и к этому месту.

Я попыталась сделать вид, что за ревом мотора ничего не услышала. Глупо, конечно. Не придумав ничего лучше, я решила сбежать, направив снегоход к выходу.

Даже короткой дороги хватило, чтобы почувствовать, как в кровь поступает адреналин. Я остановилась у ворот “Медвежьего угла” и жадно вдохнула морозный воздух.

Это какой надо было быть дурой, чтобы заставлять себя упрашивать?

Всем нам иногда нужен отдых. Так почему я снова и снова отказываю себе в такой малости?

Как бы я не любила “Медвежий угол”, это теперь не моя головная боль. Но я могу помочь сделать это место волшебным. Потому что я знаю его душу. Я знаю его тайны. Каждую тропинку, каждую кочку.

Я знаю места, где дышится так легко и сладко, что кружится голова.

– Воронцова! Ты там живая? – с сомнением спросил Царевич и помахал перед моим носом здоровенной перчаткой. – Там Святослав и Катька уже из большого дома вышли. У Свята на лбу камера, кстати.

– И не только у Свята, – заметила я. – Похоже тур будет реально экстремальным.

– Да ладно тебе! Нормальные же ребята.

– Отец прислал? – спросила я.

– Отец… – протянул Даниил и задумчиво посмотрел на гостей.

– Не сходится? – уточнила я.

– Все путем, Зоя! Бегом за остальными снегоходами, а то Оленев орать будет.

– Будет, – согласилась я.

По снегоходам рассаживались долго. Сначала Иван провел тщательный инструктаж, въедливо и нудно проверил на каждом шлем, прикреплен ли ключ зажигания к куртке на случай падения в сугроб, все ли надели перчатки. Потом выяснилось, что в компании Святослава два оператора, Владимир и Гарик. Причем Владимир планировал ехать весь маршрут за рулем и снимать лобной камерой, а Гарик – пассажиром. Ваня тут же переволновался и решил, что Гарик поедет с ним, на случай непредвиденных ситуаций. Катю отправили к Святославу, а с Владимиром поехал его сын, Никита.

Первыми вышли на маршрут Иван и Гарик, следом Свят с Катей, потом Владимир. Мы с Царевичем шли замыкающими. И наша миссия была простой – смотреть, чтобы никто не потерялся.

Вдоль реки мы шли ровно. Я сбавила скорость, чтобы держаться немного в стороне и иметь место и время для маневра. Все было хорошо, пока на одном из поворотов нас нехило тряхнуло, и Царевич прижался к моей спине, крепко ухватив за талию руками.

Глава тринадцатая

Даниил

Страшно.

Ну вот правда.

Крайне опрометчиво с моей стороны – взять и отдаться в руки мелкой девчонки, которой едва ли хватит веса удержать снегоход. Но не мог же я сказать Оленеву, что я не поеду.

Бред полный.

Тем более, что Святослав был настроен серьезно, и я не мог, действительно не мог, остаться в “Медвежьем углу”.

Хозяин базы экстремального туризма должен быть экстремалом. Я не был.

Но Зоя ведет снегоход на удивление легко, и напряжение довольно быстро спадает.

Я расслабляюсь и начинаю смотреть по сторонам. Меня даже не тошнит, хотя в этом скорее виноват морозный зимний воздух.

Мы немного отстаем от ребят, но потом прибавляем ходу, и меня охватывает дрожь от предвкушения чего-то невероятного.

Нового, свежего, иного.

Воронцова закладывает вираж, меня бросает в сторону, потом вперед, и я рефлекторно прижимаюсь к ее спине, обнимаю за скрытую под слоями защиты тонкую талию, опускаю руки в бедра.

И судорожно сглатываю.

Девчонка напрягается в моих руках, и я спешно отступаю, ругая себя последними словами.

Еще пару часов назад я был безумно счастлив, что, проснувшись, не обнаружил в своей постели Юльку. Потом перепугался, не без помощи лучшего друга, конечно, вспомнив, что впереди еще вечер, шашлык и баня. Потом решил, что это не страшно. В конце концов мы с Зайцем знаем друг друга всю жизнь. С Юлькой я точно разберусь сам, чтобы там не говорил ее родственник.

Впереди показалась дамба. Иван уже спустился к реке и сейчас аккуратно въезжал на мост, который действительно был очень узким. Выше по течению река ушла под лед, кроме небольшого пролива в самом центре, там, где течение особенно быстрое. Внизу же бурлили водовороты.

Опасно.

Я отлично осознаю, как это опасно. Но все равно молча сижу и жду, пока подойдет наша очередь переправляться. Спуск уже не кажется мне пологим. Вот Владимир встает на колею. Его сын держится крепко за скрепы и немного привстает на ногах, откидываясь назад и перераспределяя нагрузку. На том берегу Гарик, обвешанный аппаратурой, готов снимать, ждет только отмашки. А Оленев и вовсе слез со своего снегохода и на телефон фотографирует Катьку, которая устроилась за рулем.

Всем круто! Всем весело!

Почему меня одного колбасит только от мысли, что придется проехать по узкому и ненадежному мосту над рекой?

– Зой, Зоя! – зову я. Я хочу сказать ей, что пойду пешком, что вот это все вообще не для меня и вода вообще холодная. И один Оленев уже в больнице. Девушка поворачивается ко мне, лихо сдвинув на лоб забрало, и я вижу, как от восторга блестят ее глаза. Острое, ничем неприкрытое чужое счастье бьет наотмашь, заставляя забыть обо всем, и я прикусываю губу, чтобы не потянуться к ее приоткрытому от восторга рту за поцелуем.

Ты вообще в своем уме, Царевич?

– Дань, ты чего? – кричит Зоя.

– Круто здесь, – отвечаю я глухо.

Но она понимает и радостно кивает. Она вся сияет от бушующего в ее крови адреналина. И голос ее тоже звенит:

– Держись, Царевич!

И мы срываемся вниз!

Я захлебываюсь собственным криком. Снова и снова глотаю ледяной воздух, чтобы не заорать.

Мужики не поймут.

Никто не поймет.

Только Зоя. Может быть.

Мы выезжаем на дамбу. Под нами что-то трещит, я стараюсь не думать об этом. А только сжимаю руками скобы и заставляю смотреть себя вперед, улыбаться в камеру, даже если сквозь забрало не видно моего лица.

Только не смотреть вниз.

Только не смотреть на темную ледяную реку.

Зоя ведет уверенно. Она привстала над сиденьем, переместив