Дважды в одну и ту же реку не войти - Александр Юрьевич Санфиров

нашему дому, на счетчике натикало рупь девяносто. Я широким жестом выложил на сиденье трешку, и вышел из машины.

— Эй, Сашок, погоди, — остановил меня шофер. — говорят Таракан все еще хочет с тобой поквитаться. Ты бы осторожней по городу вечерами бродил.

— Спасибо за предупреждение, — поблагодарил я и зашел в подъезд.

— Ну, и где ты весь день болтался? — такими словами встретила меня маман. — Какая нужда по улицам по такой слякоти бродить. Тебе девчонку свою не жалко?

— Ну, мама, мы в кино ходили на «Мужчину и женщину», потом у Лены дома были, Агафья Тихоновна нас обедом кормила.

Мама тяжело вздохнула.

— Саша, когда ты у меня повзрослеешь. Разве можно целый день в гостях сидеть у пожилого человека. Ей, что, больше делать нечего, как недоросля развлекать.

— Юра, ну скажи хоть ты ему, что нельзя быть таким эгоистом, — повернулась она к отцу, безучастно слушавшему наш разговор.

Батя мечтательно вздохнул и сказал.

— Знаешь, Марина, я тут не удержался и как-то зашел в шашлычную.

— И что?

— У нашего сына губа далеко не дура, — сообщил папахен и снова мечтательно вздохнул.

— Не поняла, — нахмурилась мама.

— Чего же тут не понять,- сказал отец. — Софи Лорен рядом с этой девчонкой делать нечего.Оказывается, мы своего сына совсем не знаем. Все за мальчишку держим. А он у нас, орел!

— Это как понимать? — начала маман строить из себя дурочку.

— Марин, перестань. Все ты поняла, — улыбнулся отец. — Меня тогда, как пыльным мешком из-за угла стукнули. До сих пор не верится, что Сашка с такой красоткой гуляет.

Тут он спохватился, вспомнив, с кем говорит, и попытался исправить свою ошибку.

— Ну, она почти, такая же красивая как ты двадцать лет назад.

— Все, батя попал, — понял я и попытался смыться к себе. Попытка удалась, маман переключилась на отца и сейчас выясняла, почему это она сейчас не так красива, как двадцать лет тому назад.

Следующим утром, идя на работу, я обдумывал каким образом еще немного заработать. Ведь доходы резко упали с началом учебы. Вечерами мне удавалось работать только в выходные дни. А именно вечера давали большую часть дополнительных средств. После съема и ремонта квартиры мои накопления упали до нуля, однако, я уже привык, что в кармане всегда имеется какая-то копейка. Сильно бодяжить коктейли и недоливать спиртное мне не хотелось. Испорченную репутацию уже не исправишь ничем. Чаевых днем давали мизер. Основную долю получал Гена, работавший вечерами. Поэтому я решил, что приму предложение Валеры Незванцева, сделанное еще месяц назад.

Тогда он с комсоргами обсуждал итоги очередного комсомольского собрания. По завершению прений, Валера попросил меня остаться.

Когда мы остались одни, он встал, прикрыл плотнее дверь кабинета и начал говорить.

— Александр, я не слепой и давно заметил твой реальный взгляд на нашу действительность. Наталья Петровна тобой довольна. Недавно, так и сказала, Сапаров — наш человек. Я тоже, честно говоря, не ожидал от тебя такого профессионализма в комсомольских делах. Короче, есть деловое предложение, — с этими словами Валера выложил на стол пачку сигарет Кэмел.

— Понятно, — прервал я его. — Мне это не нужно. Продавать левые сигареты,не собираюсь.

Незванцев снисходительно улыбнулся.

— Ну, какие же они левые. Закуплены в Финляндии, официально Минторгом республики, по разнарядке выделены тресту. И официальная цена у них имеется.

— Поэтому их в свободную продажу не пускают, и продают по блату нужным людям, — закончил я.

— Правильно, — подтвердил мои выводы Валера, — Только ты не представляешь, сколько сигарет лежит на складе. Их там еще лет пять будут таким макаром продавать.

Я ехидно улыбнулся.

— Так в чем же дело, отправьте по торговым точкам, через пару дней все расхватают. Даже с тройной наценкой.

Вот именно, с наценкой,- сказал Валера. — Тебе они уйдут по полтора рубля, за сколько ты будешь их продавать, нас не волнует.

— Интересно, — думал я, — По-видимому, есть неучтенные сигареты, которые и собираются продавать. Иначе они бы шли обычным путем, накладные, склад и прочие формальности. Учитывая, что со мной разговаривает сексот, КГБ в курсе происходящего.

— Хорошо, Валера, я подумаю над этим предложением, и мне бы хотелось знать, как этому вопросу отнесется наш общий знакомый, — ответил я.

— Думай, только недолго, — равнодушно сказал Незванцев. — а знакомый нормально отнесется.

Придя на работу, я позвонил по знакомому номеру. По голосу Валеры было трудно понять, обрадовался ли он моему звонку. Но поскольку у нас уже появлялись посетители, гордо выкладывающие на стойку пачку американских сигарет, и интересовались покупкой, было понятно, что где-то ими уже торговали.

— Хорошо, — сказал он. — Забеги ко мне в обеденный перерыв. Обговорим детали.

В обед, быстро поев, я отправился в трест. Здороваясь по пути со знакомыми, зашел к Незванцеву.

Беседовали мы с ним недолго, уяснив расклад, я пошел обратно на работу.

Через час меня вызвала к себе Наталья Петровна и провела еще один инструктаж, сообщив, что уже завтра привезут первую коробку сигарет. Деньги, полученные от их продажи, нужно было сдавать ей лично в руки, оставляя себе все сверх оговоренной суммы.

Вечером, когда я пришел на занятия меня ожидал небольшой сюрприз.

— Слушай, Сашок, — обратился ко мне Борис Ефремович с просительным выражением лица. — Тут такое дело, я заметил, как ты Петровичу помогал в гараже. Руки у тебя из правильного места растут. И в моторах волокёшь. Петрович, хрен моржовый, раскидал движок с УАЗа и запил. Коленвал я в расточку отправил, его завтра, послезавтра должны привезти. Там еще гильзы надо поменять, кольца ну и по ходу дела сальники там заменить. Может, займешься этим делом, а я тебя от занятий освобожу, чего тебе на них зря штаны протирать.

— Блин! Как же я забыл, что здесь практически армия и инициатива наказуема, — с досадой подумал я. Сидеть вечером в гараже и возиться с железяками совсем не хотелось.

На кой хрен сунулся помогать? Сидел бы лучше за столом в учебной комнате, да глазами лупал по сторонам.

Борис Ефремович, у нас ведь пока не коммунизм, — сообщил я механику. — Каждый труд должен быть оплачен по справедливости.

Ефремович почесал затылок.

— Да, я в общем и не против, давай я завтра с утра переговорю