Рыцарь - Элизабет Эллиот

С большой осторожностью она взяла в руки это чудо — книгу. То был толстый фолиант в тяжелом кожаном переплете. В те времена даже не все священники умели читать. А уж о прочих и говорить нечего. Их были считанные единицы, и уж, конечно, не женщины. Это неслыханно, чтобы женщина умела читать. Но Тэсс умела. Ее научил отец Беннет, монах нищенствующего ордена, подвизавшийся в Ремингтоне при жизни ее отца.

Первая книга была на латыни. На титульном листе было указано, что это перевод с греческого. Книга называлась «Басни Эзопа». Первая буква на каждой странице занимала больше четверти пространства. Кроме того, к каждой басне было не меньше двух иллюстраций. В принципе, чтобы понять содержание, не надо было даже читать. Но Тэсс читала. Она устроилась посредине огромной кровати Кенрика, и время полетело с потрясающей быстротой. Теперь присутствие Мириам, приносившей еду, ее только тяготило. Разве могли ее рассказы сравниться с эзоповскими. К концу недели Тэсс прочитала басни Эзопа четыре раза, а две скучные книги по военной стратегии — два раза.

Осталась всего одна ночь, наверное, в сотый раз напоминала она себе, устраиваясь вечером в постели. Завтра возвращается Кенрик, и, возможно, ее заключению придет конец. Пусть бы он скорей наказал ее. Нет ничего хуже, чем ждать наказания, да еще взаперти. Все говорило о том, что она была права: ее муж безжалостен, и в этом не уступает Мак-Ли. Выход был один — любым способом завоевать его доверие, а потом еще раз попытаться бежать. Умолять о прощении бесполезно. Но принести извинения стоило, это он мог оценить. Тэсс постарается, чтобы он поверил, будто она искренне сожалеет о содеянном и впредь будет ему повиноваться. Это поможет осуществить ее план.

Свеча на столе сгорела дотла. Значит, было уже очень поздно. Тэсс спрыгнула с постели, подбросила в камин поленьев, и тут же вернулась обратно. Закрыв глаза, она начала репетировать свою речь перед Кенриком.

Глава 8

Кенрик въехал в ворота замка Монтегю, удивив столь скорым возвращением всех, и прежде всего самого себя. Он тут же направился в спальню. — Проверю, на месте ли жена, — бросил он Фитц Элану на ходу.

С неведомым доселе волнением Кенрик рванул дверь спальни и… вздохнул с облегчением. Тэсс мирно спала в постели.

Одеяло сползло в сторону, рубашка задралась, обнажив бедро и прекрасной формы ноги. Ее волосы неровным светом озарял огонь из камина. При этом создавалось впечатление, будто они сами являются источником света.

В одно мгновение его захлестнуло горячее желание. Но Кенрик сдержался. Нахмурился. Губы тронула улыбка — от предвкушения скорого наслаждения. Однако улыбка эта была грустной. С чего это он взял, что получит удовольствие? Прежде всего, какое удовольствие может получить она, если вздрагивает даже от самого невинного его прикосновения? И как… как она отдастся ему? Охотно? Или ее придется брать так же, как он берет все в этой жизни, — силой.

Кенрик отвлекся от невеселых раздумий и намеренно громко хлопнул дверью. Пусть проснется. Этой ночью ей спать не положено.

— Я не думал, что ты уже спишь, — произнес он. На него воззрилась пара заспанных глаз.

— Кенрик!

Тщательно подготовленная речь моментально вылетела из головы. Она просто на время забыла о том странном влиянии, какое оказывает его присутствие. Этого ни предвидеть, ни тем более предотвратить было невозможно. Стоило ей взглянуть на Кенрика, как она мгновенно пьянела. Впервые это случилось еще тогда, в Кельском аббатстве. Что это было? Страх и одновременно желание, дополненное каким-то непонятным тревожным чувством, будто он ей хорошо знаком, лучше, чем кто бы то ни было?

Кенрик стоял перед ней в полном рыцарском облачении, держа под мышкой стальной шлем. Другая его рука покоилась на эфесе меча. Ее глаза странствовали по необъятным просторам его груди, по плечам. Сколько металла пошло на его кольчугу? Большинство рыцарей в доспехах выглядели неповоротливыми и неуклюжими и двигались как на ходулях. Сразу было видно, что каждое движение им стоило дополнительных усилий. Кенрик, надев на себя не менее сорока пяти килограммов доспехов и оружия, держался так, будто все это из шелка. Огромная спальня вдруг стала тесной.

— Поднимись, жена. Помоги мне снять доспехи, — приказал он, отстегивая меч.

Когда она, откинув одеяло, встала и направилась к нему, у Кенрика перехватило дыхание. Тэсс была столь же прекрасна, как и прежде, даже еще прекраснее. Рубашка ее была так тонка, что ему и домысливать ничего не пришлось. Он отвел глаза, борясь с искушением схватить ее, прижать к груди, сорвать этот тонкий кусок материи и дать возможность своим глазам насладиться тем, что принадлежит только ему одному. Но разум подсказывал ему, что следует еще подождать с восторгами и приготовиться к мольбам и слезам.

Кенрик повернулся к ней спиной и положил шлем на комод. Затем велел жене отстегнуть краги, пока он сам занимался кольчугой. Прикосновения Тэсс были нежными, он их почти не чувствовал. Она была не столь проворна, как его оруженосец — надо было еще найти все застежки и пряжки.

— Была ли твоя поездка удачной? — спросила она.

— Да, — ответил он и после минутной паузы добавил уже более приветливым тоном: — Хорошо, Тэсс. Спасибо. Ложись в постель и жди меня.

Кенрик аккуратно снял доспехи. Но на нем оставались еще туника и бриджи. Больше всего ему хотелось сейчас сбросить их и кинуться в постель к жене. Подумав с минуту, он сбросил и их.

Все это время он стоял к ней спиной. Теперь же повернулся лицом и взглянул в ее фиалковые глаза. И все… одного взгляда было достаточно, чтобы кости превратились в желе, а мышцы налились сталью. Она блуждала взглядом, теперь уже осмелевшим, по его телу, и он ощущал, как кожа его буквально вспыхивает. Ему казалось, будто это не глаза ее, а руки блуждают по всему телу. Тяжело задышав, Кенрик встретился наконец с ней глазами.

Не отрывая взгляда, он подошел к Тэсс, постоял пару секунд над ней и рухнул на постель.

Охватив ее голову ладонями, Кенрик произнес. — Может, ты поцелуешь мужа, который вернулся из дальней поездки?

И удивленно расширил глаза, увидев, что она кивнула. Он наклонил голову, наслаждаясь, смакуя ее дыхание на своих губах, а затем полностью закрыл ее рот своим. Но с поцелуем не спешил. Пока он только играл ее губами, покусывал их и тут же отпускал. Наконец плотно припал к ним, с радостью отметив, что она не забыла его первых уроков. Оторвавшись от губ, он перешел к матовой нежности шеи.

Кенрик жаждал ее, жаждал сильно, как будто не знал женщин много лет. Она будет его женой, и сама пожелает этого, стучало в его мозгу. Его руки скользили вдоль ее плеч, затем ниже, к запястьям, возвращаясь снова к плечам. Он как бы все время убеждал себя, что она рядом и никуда не денется. Взяв ее за руку, он надолго приник губами к пульсирующей жилке на запястье.