Брошенная - Лариса Олеговна Шкатула

а о сантехнике Володе, который за бутылку ремонтировал краны и унитазы всему дому.

— Послушай, Тим, — сказала она, — мне совсем не хочется есть. Может, ты сходишь один, а я тебя подожду? Честное слово, я убегать не буду.

Во все время тирады он смотрел на Марину как на чудо заморское или на дикарку… А откуда ей быть не дикой, если она вышла за Михаила в восемнадцать лет, он был ее первым и единственным мужчиной. Ни с кем другим она не встречалась, ничьих ухаживаний не принимала. То есть она, конечно, читала книги, смотрела фильмы, но все это казалось ей далеким от реальной жизни, и уж тем более Марина не могла представить, что подобное может произойти с ней.

Тимофей даже не представляет себе масштаба ее неискушенности. Сейчас в ней говорила практичность кухарки и домохозяйки: зачем ему на нее тратиться, если между ними все равно не может быть ничего серьезного? Лучше бы он нашел себе девушку помоложе, покрасивее, которая примет его чувства и ответит на них как должно, такую, с кем он был бы на равных…

— Мариша, ты неподражаема! Не хочешь колоть фраера… — Тут он глянул в ее непонимающие глаза и заговорил по-другому: — Не хочешь, чтобы я тратил на тебя деньги? Большинство женщин это очень любит. Представь, мужик с деньгами приехал на море…

— Здесь много красивых женщин, — сухо сказала она, — и ты мог бы потратить деньги с большей пользой.

Жизнь упорно ставила Марину на то место, которого она всегда панически боялась. До сих пор у нее был муж, он думал обо всем, знал, как жить, и давал ей указания, которые она покорно исполняла.

Теперь она оказалась одна, без всякого прикрытия, — беззащитная! И ей самой нужно было решать, как жить дальше. Решить-то она не возражала, но не так же скоро! На этом новом пути она сделала всего первый шаг.

Она не успела осмотреться, перевести дух, отойти от перенесенного стресса…

— А ты, оказывается, трусиха, — усмехнулся Тимофей.

— Что есть, то есть, — согласилась Марина.

Он улыбнулся и положил ее руку на свой согнутый локоть.

— Обещаю ничего с тебя за это не требовать.

— Но тогда зачем… — продолжала сопротивляться она.

— Затем, что ты мне нравишься. Мне приятно с тобой общаться. Мне хотелось бы доставлять тебе удовольствие, исполнять твои желания, какие я смогу выполнить.

— Но у меня их не много.

— Появятся, — развеселился Тимофей. — Так что не откажите приговоренному к смертной казни в последней просьбе! Посидите рядом с ним за столиком и помогите утолить голод, который терзает его могучее тело…

Марина рассмеялась, а он, довольный, повлек ее к центру поселка, где были многочисленные заведения, в которых кормили посетителей под веселую музыку. Отдыхать так отдыхать!

Марина подумала, что приятно нравиться этому могучему интересному мужчине, который склонялся перед ней, как перед своей повелительницей. Рядом с ним она ощущала себя хрупкой и прекрасной, желанной женщиной и могла даже немного покапризничать. И чувствовала, что эти капризы с воодушевлением будут исполняться…

— Ладно, — согласилась она. — Но прошу без широких жестов. Меня это будет обязывать…

Что-то мелькнуло в его глазах, словно он хотел пошутить, но в последний момент передумал и так ничего и не сказал, лишь попросил:

— Зайдем ненадолго ко мне. Я тоже переоденусь к ужину.

Тимофей жил в шикарном корпусе санатория «Прибой». Охраннику у входа он показал какую-то карточку, слегка сжав Маринин локоть.

— Это мой гость.

Она чувствовала себя так, будто тайком пробралась во дворец, случайно проскользнув мимо стражников у входа. Но с минуты на минуту они опомнятся и спросят, по какому праву она здесь, где не положено быть таким… Каким таким? Бедным и некрасивым, ничем не заслужившим такое великолепие. Золушкам, которые могут иметь принца только на вечер.

Она опять предложила Тимофею:

— Я подожду тебя в коридоре.

От непривычно шикарной окружающей обстановки массивных кожаных диванов и кресел, огромного количества экзотических растений в напольных керамических вазах, какой-то киношной стойки портье — Марина опять будто съежилась, и сонм ее комплексов высунул наружу свои злобные головки.

— Не придумывай, — мягко сказал он. — Стала бы ты держать своих гостей в прихожей?.. Минуточку!

Он шагнул в сторону, что-то спросил у продавца газет и журналов и вернулся к ней с журналом «Космополитен» в яркой глянцевой обложке. Марина изредка читала этот журнал. Брала у своей сотрудницы. Купить самой — журнал стоил сто с лишним рублей — не поднималась рука. Как замечала в таких случаях Вика, жаба душила.

— Надо мне побыстрей удирать с курорта этого, — шутливо вздохнула Марина.

— Почему?

— А то еще привыкну к твоим ухаживаниям. Что потом дома делать буду? Так со мной никто не носится. И никогда не носился…

— Вот и хорошо, если привыкнешь. Я очень хочу, чтобы ты ко мне привыкла! Чтобы жить не захотела без меня! — Он сказал это с такой яростной интонацией в голосе, даже с экзальтацией, что Марина невольно отодвинулась в сторону. Слишком много эмоций для первого дня знакомства. Интересно, что ему от нее нужно? Само собой, того же, что и другим мужчинам от женщин, но он тратит столько эмоций…

— Ну вот, опять я тебя напугал.

Лифт поднял их на какой-то высокий этаж — она не успела заметить, какую кнопку нажал ее спутник. Чтобы не показать, как она ошеломлена и даже растеряна, Марина стала говорить, толком не вслушиваясь в собственные вопросы:

— Ты приехал сюда лечиться?

— Нет, просто отдохнуть.

— Но ведь «Прибой» — санаторий.

— Теперь это просто гостиница, в которой желающим могут оказать медицинские услуги. Платные, разумеется. Мне нравится, что здесь тихо, чисто. И полотенца меняют каждый день.

Он отпер дверь и пропустил ее вперед, в роскошный номер-люкс.

— Полистай журнальчик, а я пока переоденусь. Телевизор работает, но мне почему-то кажется, что ты не захочешь его смотреть.

Марина не захотела. Она столько вечеров провела перед телевизором, что, кажется, возненавидела его на всю оставшуюся жизнь. А могла бы привыкнуть и