Лазурь и Пурпур. Месть или Любовь? - Энни Вилкс

на руке. — Кьяра с удовольствием потянулась. — Вы когда-нибудь охотились с соколом?

— Нет, — отрезал Дэмин. — От тебя пахнет лошадиным потом. Веди себя прилично, степнячка, ты не дома. Твое мельтешение меня отвлекает.

— Прошу прощения, — бодро ответила Кьяра и замолчала.

Она открыла оконную пластину, и блики только поднявшегося солнца заполнили карету. Некоторое время Дэмин продолжал читать о противостоянии техникам подкопа, пока Кьяра снова не нарушила тишину:

— Я предлагаю на следующем дворе перекусить, — как ни в чем не бывало сказала девушка.

— Мы спешим. У того, что на козлах, есть вяленое мясо и вино, если тебе нужна еда, — отозвался Дэмин.

— Вам не нужна? — уточнила Кьяра.

— Нет.

— Лекари не едят?

— Если ты не можешь молчать, ступай обратно вперед, — отрезал Дэмин.

— Хорошо, снова прошу прощения, — без капли раскаяния в голосе ответила Кьяра. — Могу я снова воспользоваться вашим почтовым окном?

Не глядя, Дэмин протянул девушке артефакт — тяжелое глиняное кольцо, покрытое рунами.

— Аравираса, — шепнула Кьяра, гладя глянцевую поверхность, будто змею.

Кольцо наполнилось мерцанием, словно воздух в нем пошел рябью — и тут же снова стало пустым. Девушка положила кольцо на колени и вздохнула. Дэмин краем глаза видел, как она прикусила губу, словно о чем-то размышляя.

— Ты ждешь ответа от своего стража так скоро? Он не в состоянии тебе написать.

— Почему? — Страх в голосе так не шел девчонке, что Дэмин ответил:

— Я видел, как Тан использовал яд пещерного варана. Твой друг, скорее всего, сейчас обессилен и не понимает, что с ним происходит. И он умрет, если не догадается обработать рану противоядием, но несколько дней у него есть.

— И вы говорите мне об этом сейчас?! — возмущенно выдохнула Кьяра. — Вы…

— Кьяра, — голос Дэмина зазвенел холодом, и она отшатнулась. — Я тебе не слуга и не знакомый мальчишка. Думай, что и кому говоришь.

— П-простите, — уже куда менее храбро проговорила девушка. Лекарь поднял на нее взгляд — и встретился с влажными, тревожными глазами. — Скажите, пожалуйста, что нужно, я ему напишу. Пожалуйста.

— Я продиктую, когда мы доедем, при одном условии: если ты не будешь со мной говорить всю дорогу. Поняла?

Кьяра молча закивала. Вид у нее был несчастный.

.

На ближайшей остановке девчонка выскочила из кареты и исчезла в здании постоялого двора. Через минуту она вернулась с каким-то кульком, довольная, улыбающаяся, и протянула Дэмину лист бумаги, на котором было выведено твердой рукой:

«Будете пирожки с яблоками?»

Дэмин покачал головой, и она кивнула, закрывая дверцу. Лекарь слышал, как девчонка забирается вперед, и как предлагает пирожки кучеру.

— А что не остались внутри? — донесся до него мужской бас. — Холодно же.

— Я его раздражаю, — вздохнула Кьяра. — И его можно понять. Я шумная, и я обуза.

И как только эти слова наполнили темную пустоту кареты, Дэмин понял: он запретил девчонке говорить не потому, что ее болтовня была глупой и раздражала его. Наоборот, она не раздражала его, и это, учитывая ее кровь и все, что происходило, было категорически лишним.

На козлах ей было самое место.

10. Кьяра

Дворец оказался пронизан сотнями гласных и негласных правил даже больше, чем Стратацит. Служанка по имени Двинка, милая девушка родом из Коричневых земель, которой Дэмин приказал ввести Кьяру в курс дела, говорила никак не меньше часа, и почти все ее рекомендации касались обращений, жестов, права на заинтересованность теми или иными событиями — в общем, «правильного» поведения. Двинка перечисляла десятки имен, которые Кьяра, думавшая о своем, запоминала лишь вскользь, и показывала, как низко нужно кланяться императору, как приседать перед его бесполезными, разодетыми в пух и прах наложницами, как приветствовать лекарей.

Так Кьяра узнала, что при встрече Дэмина Лоани даже высокопоставленные особы склоняли голову и прятали взгляд до момента, пока он с ними не заговорит. Это ее разозлило, но и на многое пролило свет, объяснив надменность и заносчивость лекаря привычностью подобного обращения.

Иерархия дворца была довольно смутной. Пожилой, почти выживший из ума и по традиции не имевший имени император находился во главе этого порядка, но лишь формально, по сути же делами занимались его советники по разным вопросам, к которым и обращались герцоги, когда возникала необходимость привлечь третью сторону к разрешению возникших в их землях проблем. Эти советники тоже жили во дворце в надежде, что когда-нибудь понадобятся — все-таки герцоги обычно справлялись сами, — и Кьяра подозревала, что просто предавались праздности, чревоугодию и общению с одинокими прекрасными дамами.

К советникам предлагалось обращаться по имени, но почтительно добавляя «сановник». Сановник Сефа, сановник Акрид, сановник Вервана… Двинка перечисляла должности, а Кьяра старалась не смеяться. Это было не так просто: советник по рекам и озерам, советник по празднествам и даже советник по виноградникам и винотворению звучали как шутка.

Единственными, кто требовался империи постоянно, были три советника по судебному делу, двое — по военному и двое — по распределению ценностей, так здесь называли казну.

Поток имен Кьяра даже не пыталась запомнить. «Глупо ожидать, что новенькая во дворце будет знать все эти имена, так что если им что-то от меня понадобится, они все равно представятся», — рассудила она.

Конечное решение по любому вопросу всегда принимал и озвучивал император, и никто не смел спорить с ним. Двинка утверждала, что если он отдаст приказ, ему под страхом потери земель подчинится любой герцог — хоть красный, хоть черный. Кьяра мало в это верила, но не спорила, как не спорила с Гэрэлой, искренне считавшей трех летящих воронов знаком раскрыть кому-то неудобную правду или рождение двух разномастных жеребят предвестником засушливого лета. В конце концов, Двинка не встречалась ни со Сфатионом Теренером, ни с Даором Карионом.

У императора было