Юрий Андропов. Последняя надежда режима. - Леонид Млечин

Андропову появление конкурента было крайне неприятно. Но он старался отличиться по идеологической линии. Труды не пропали да­ром. 23 ноября 1962 года Хрущев сделал секретарями ЦК еще одну группу своих выдвиженцев — четырех руководителей важнейших отделов аппарата партии. Повышение получил и Андропов. Юрия Владимировича стали чаще приглашать на президиумы ЦК. Хрущев привлекал его к по­лемике с китайцами, считая его «идеологом». Со временем включил его в состав Идеологнчсской комиссии ЦК. В декабре 1963 года Ан­дропов выступил на пленуме ЦК, который проходил в Кремлевском дворце съездов, рассказывая о советско-китайских отношениях.

Его ценили как оратора.

— С Андроповым я познакомился сразу, как только он иернул­ся из Венгрии и стал заведовать отделом, который ишшался социали­стическими странами, — вспоминал работавший в московском партийном аппарате Николай Григорьевич Егорычев. — Я его пригласил выступить перед пропагандистами. Есть на Ново-Рязанской клуб шоферов, где собралось человек шестьсот районных пропагандистов. Он блестяще выступил — без бумажки. Мы после этого обедали в этом шоферском клубе. Нас щами угощали, очень вкусными.

Егорычев вновь пригласил Андропова.

— Да ты меня замучил, Николай.

— Ты сам виноват, — нашелся Егорычев. — Хорошо выступаешь, люди просят...

В доверительных беседах Андропов говорил о многообразии развития коммунистического движения в мире, повторял, что нельзя всех стричь под одну гребенку:

— Как можно говорить о социализме в Африке и в Европе и добиваться, чтобы было одинаково? Это невозможно. Есть националь­ные особенности, разный уровень развития.

«ДЕРЖИСЬ ОТ КАГЭБИСТОВ ПОДАЛЬШЕ»

— Держи ты этих кагэбистов в руках и не давай им вмешивать­ся в свои дела, — такой совет раздраженный Юрий Владимирович Ан­дропов дал своему подчиненному в редкую минуту откровенности.

Именно бравые чекисты довели своего будущего председателя до сердечного приступа. Эту историю рассказал его тезка и бывший сотрудник по отделу соцстран ЦК КПСС Юрий Владимирович Бернов: «Я уже в приемной Андропова почувствовал что-то неладное — в воздухе пахло лекарствами, из кабинета вышли врачи. У Юрия Владимировича был серьезный сердечный приступ, и ему сделали несколько уколов. Я зашел в кабинет Андропова, он лежал на диване и очень плохо выгля­дел».

Вот тогда-то с трудом отдышавшийся Андропов и дал дельный совет относительно чекистов. В более спокойной ситуации он, веро­ятно, был бы осторожнее.

Что же произошло? В Москве находился высокий гость из Пра­ги. Провожать его в аэропорту по партийной иерархии выпала честь члену политбюро и секретарю ЦК. Андрею Павловичу Кириленко, кото­рого никто не решился бы назвать обаятельным и симпатичным челове­ком. Кто-то чего-то не понял — скорее всего, офицер охраны из де­вятого управления КГБ спутал время вылета спецсамолета. Кириленко решил, что он не поспевает в аэропорт, и «в грубой форме», как вспоминает Юрий Бернов, устроил Андропову разнос за срыв политиче­ски важного мероприятия.

Сидя в своем кабинете на Старой площади, несчастный Андро­пов никак не мог сам выяснить, когда же точно вылетает самолет с правительственного аэродрома, а злой Кириленко то и дело ему пере­званивал, повышая градус своих эмоций.

Жизнь кремлевских чиновников явно представляется нам в лож­ном свете. Это для миллионов советских людей Андропов станет потом высшей властью в стране, ему будут завидовать, перед ним будут трепетать. А для Кириленко он тогда был просто подчиненным. Вот этот разговор с вышестоящим секретарем ЦК и стоил Андропову сер­дечного приступа.

Можно представить себе, каким хамом и самодуром был низень­кий, с наполеоновским комплексом Андрей Павлович Кириленко, кото­рому благоволил Брежнев и который упорно добивался места второго человека в стране, пока тяжелые мозговые нарушения не привели к полному распаду личности.

Но каким же испуганным и несчастным человеком, судя по это­му эпизоду, был легендарный Юрий Владимирович Андропов, если окрик члена политбюро — по пустяковому делу! — буквально свалил его с ног? И этот человек считается выдающимся реформатором с железной волей? Скорее этот эпизод рисует Юрия Андропова несамостоятельным, зависимым от чужого мнения и очень неуверенным в себе человеком, который избегал конфликтов и органически не мог перечить вышестоя­щим.

Кириленко будет первым человеком, с которым расстанется Юрий Владимирович Андропов, когда в ноябре 1982 года станет гене­ральным секретарем ЦК КПСС...

Георгий Шахназаров подметил любопытную деталь — Андропов словно стеснялся своего роста, величины, старался не выпячивать грудь, как это делают уверенные в себе люди. Чуть горбился не столько от природной застенчивости, сколько оттого, что в партий­ных кругах было принято демонстрировать скромность, это станови­лось второй натурой.

Чиновный люд на Старой площади передвигался бесшумно, своим поведением и обличьем говоря: чту начальство и готов беззаветно следовать указаниям. Не составлял исключения и Андропов, без чего, вероятно, было бы невозможным его продвижение по ступеням партий­ной иерархии. Шахназаров описывал, как они с Юрием Владимировичем живо беседовали, пока не зазвонил аппарат прямой связи с Хрущевым. Шахназаров стал свидетелем поразительного перевоплощения. Букваль­но на глазах живой, яркий, интересный человек преобразился в сол­дата, ютового выполнить любой приказ командира. В его голосе по­явились нотки покорности и послушания...

«В Андропове, — писал Георгий Шахназаров. — непо-с I ижимым образом уживались два разных человека — русский интеллигент в нор­мальном значении этого понятия и чиновник, видящий жизненное пред­назначение в служении партии. Я подчеркиваю: не делу коммунизма, не отвлеченным понятиям о благе народа, государства, а именно пар­тии...»

Однажды, вскоре после прихода Брежнева к власти, Андропов завел со своим консультантом Шахназаровым откровенный разговор о том, как улучшить государственный механизм.

— Могу говорить совершенно откровенно? — уточнил Георгий Хосроевич.

— Ты меня обижаешь, — сказал Андропов. — Неужто я вас, консультантов, когда-нибудь прижимал? Да вы у нас ораторствуете, как в Гайд-парке. Так что давай говори, что думаешь, если, конеч­но, не станешь нести антисоветчину.

Шахназаров, обходительный и осторожный человек, завел раз­говор о том, что система советской власти как таковой не работает, потому что вся власть принадлежит партийному аппарату,

«Юрий Владимирович не перебивал меня, но лицо его постепен­но темнело, — писал в своих воспоминаниях Георгий Хосроевич. — Он как-то посуровел, и мне показалось, что в какой-то момент стал тя­готиться тем, что вызвал меня на откровенный разговор. Был по при­роде осторожен, опасался соглядатаев, и не без оснований...»

Андропов сказал, что политическая система нуждается всего лишь в «поправках». Перечислил некоторые:

— Советам больше прав дать, чтобы они действительно хозяй­ствовали, а не бегали по всякому пустяку в райком или даже в ЦК. Позволить людям избирать себе руководителей. Но трогать государ­ство можно только после того, как мы по-настоящему двинем вперед экономику. Вот когда люди почувствуют, что жизнь становится лучше, тогда можно постепенно и узду ослабить, дать больше воздуха. Но и здесь нужна мера. Вы, интеллигентская братия, любите пошуметь: да­вай нам демократию, свободу! Но многого не знаете. Знали бы, сами были бы поаккуратней.

— Так нам бы и сказали, чего мы не знаем, — гнул свое Шах­назаров. — Это ведь тоже, кстати, элемент демократии: свобода сло­ва, печати...

— Знаю, знаю, — закончил разговор Андропов, — всякому овощу свое время...

По словам Бовина, Юрий Владимирович почти не интересовался искусством: «Ни в театрах, ни в концертах Андропов замечен не был. И джазом, о чем иногда пишут, не увлекался. Никаких языков, кроме русского, не знал;».

«В театр он не ходил, — подтвердил близкий к нему Крючков, — так как считал, что это потеря времени, Зато прочитывал все пье­сы, которые шли, «а как, говорит, они ставят, — это я домыслю».

Однажды Шахназаров привел к Андропову главного режиссера популярного Театра на Таганке Юрия Петровича Любимова, у которого постоянно возникали проблемы с идеологическим начальством. Андро­пов не прочь был познакомиться с режиссером, о котором все говори­ли. Беседа прошла удачно. Андропов обещал Любимову помочь, даже с кем-то переговорил и сказал Шахназарову:

— Его оставят в покое, если Таганка тоже будет вести себя более сдержанно, не бунтовать народ и не провоцировать власть.

Но у Любимова тут же возникли новые проблемы, и Шахназаров опять привел его к Андропову. На сей раз разговор не получился. Юрий Владимирович, похоже, обиделся на своего сотрудника — зачем его втравливают в такие опасные дела? Тем более что в ЦК не приня­то было влезать в чужую епархию.