Гибель химеры (Тайная история Погорынья) - Павел Клюкин

От Крепости-на-горке идти к слободе было недалеко, четверть часа неспешным шагом. Боярин пошел пешком, чтобы, как понял Сновид, остыть и не выплескивать на мастеров злость от разгрома дружины. Дорога к слободе всегда содержалась в образцовом порядке, все выбоины своевременно засыпались крошкой битого кирпича вперемежку с мелким камнем. Как намекнул Хозяин надо начинать думать о переезде, о том как и в каком порядке что вывозить. Конечно, жалко, что все вывезти никак не получится, на новом месте работы предстоит много, но главное есть знающие люди, которые смогут за полтора-два года наладить дело не хуже прежнего на новом месте. Самое сложное было создать слободу, обучить людей и с ними освоить производство железа, стекла, бумаги и, главное, стали. Есть что вспомнить за двенадцать лет трудов.

Так, в думах и воспоминаниях о былом они не заметили, как почти дошли до слободы. Самой слободы не было видно даже из крепости, все постройки скрывал высокий тын из-за которого виднелись только сторожевые вышки и две дымовые трубы.

С внешней стороны тына шла взрыхленная полоса земли (Сновид вспомнил, что Журавель как-то назвал ее странными словами — контрольно-следовая) и ходили попарно одоспешенные стражники с собаками. К охране слободы и секретов, которые там хранились, боярин относился очень серьезно. Если бы о том, что здесь, в слободе, получают сталь и делают из нее мечи, шлемы, брони и другое вооружение не по единице в год, а сотнями, узнали все, то от желающих приобщиться отбилась бы разве что дружина Великого князя.

Подойдя к массивным, всегда закрытым воротам, боярин дождался, пока откроется маленькая калитка, и первым прошел внутрь слободы. За первыми воротами располагалась площадка, огороженная тыном с еще одними воротами. Сразу за второй калиткой боярина встретил старшой слободской стражи.

— Здравия желаю, боярин! — четко начал доклад Неклюд, опытный воин лет сорока. — За время твоеего отсутствия особых происшествий по слободе не было. Вся слободская стража в числе 68 человек в строю. Состояние тына постоянно проверяется, в этом месяце заменили дванадесят бревен. Трижды проводили учения на случай подхода неприятеля — все из слободы уходили под охраной в крепость за установленный срок. Медленнее всех мастерская кирпича и стекла, хоть и уложились, не то что в позапрошлый раз. Доклад окончил. — Добро. Благодарю за службу, хоть ты порадовал, — боярин хлопнул старшого по плечу, — занимайся, я потом отдельно с тобой переговорю.

Дальше у калитки стоял Нежата, кряжистый мужик степенного вида, старший среди кузнецов, держа шапку в руке. Увидев, что боярин повернулся к нему, он с достоинством поклонился:

— Здрав будь, боярин, рад тебя видеть, как съездил? Все ли хорошо?

— И тебе здравствовать, Нежата, — боярин обнял кузнеца, слишком много у них было преодолено совместных трудностей, и давно сложились теплые отношения, хотя боярин был очень строг. — Ну, рассказывай, как дела идут? Сколько и чего сделано? Пойдем, хочу все своими глазами посмотреть.

— Пока тебя не было, то есть за два с половиной месяца отковали восемнадесят десятков мечей, семь десятков и еще три шлема, полсотни броней, четыре сотни да семь десятков насадок на ратовища и почти пять тысяч стрельных наконечников, — заглядывая в свои записи, начал доклад Сновид.

Заглянув в большой, добротно сделанный амбар, служащий складом готовой продукции, затем они завернули в стекольную мастерскую и продолжили начатый в начале обхода разговор уже на подходе к кузнице.

— Надо как можно быстрее готовить все к переезду, Сновид. А ты, Нежата, пойдешь с первым обозом, что отправляем с товаром для княжеской дружины через седьмицу. Князь Звенигородский пожаловал мне в кормление городок Бужскиий и земли окрест него. Надо жилье начать строить и чем быстрее, тем лучше. Чтобы было, куда зимой людей перевезти. Да и под весеннее строительство: плотины, домниц и прочего удобные места приискать. Так что дела великие предстоят — не только ворогу окорот дать, но и свой полон воротить, и уйти, ничего не растеряв. И в этом я на вас сильно надеюсь, други, — сильно обняв по очереди Сновида с Нежатой боярин Журавель быстрым, чуть прихрамывающим шагом направился к воротам, в проеме которых догорала кроваво-огненным цветом вечерняя заря.

Глава 3. Начало сентября 1125 года. Погорынье

Тошнотворный запах паленого мяса так и бил в нос. Мишка, стараясь делать вдохи ртом, глядел на деда, с нетерпением ожидавшего доклада Стерва, и с беспокойством замечал, как нервно подергивается краешек рта Корнея и и от приступа фамильного бешенства медленно буреет лицо. Наконец, охотник прекратил разглядывать следы, почти смытые ночным дождем, и подошел к стоявшим на опушке леса ратникам:

— Было нападавших чуть поболе десятка. Вроде как пешие все. Кто такие неведомо, но на простых татей непохоже — сразу хоромину Игнатову запалили, не посмотрели, что в ней весь зажиток сгорит. Зато вот холопов всех и скотину собрали и увели…

— Значит, быстро они идти не смогут! А у нас конные все, догоним и перебьем, как цыплят, — Мишка искренне не понимал, с чего остальные хмурятся и не спешат организовывать погоню. — Поторопиться бы, и так почти день у них в запасе.

— Цыть, Михайла! — Корней в гневе чуть не отвесил старшему внуку заслуженную оплеуху. — Один ты умный такой, а все другие так… Своей головы не жалко — порожняя совсем, остальных пожалел бы.

— Да я… — Мишке хватило ума вовремя прикусить язык, все же излишне раздражать деда не следовало.

— Вспомни, как мы сами на такую наживку врага за Болотом ловили, — слава Богу, в разговор вмешался молчавший доселе Алексей, — показали, что напали малым числом да слабосильные. Те и купились, потому и сами в ловушку залезли. Как бы нам сейчас так же не опростоволоситься.

— И впрямь похоже, — поддержал старшего наставника Лука, — бросаться сломя голову в погоню не след.

— Вот-вот! Значит, сделаем так, — воевода снова взял бразды правления в свои руки, — впереди пойдет десяток Луки со Стервом. Возьмите еще десяток опричников в подмогу, да чтоб у них самострелы заранее заряжены были. Остальные позади, в перестреле примерно. Алексей, ты возьми пару ратников и тройку опричников, поглядывай, чтобы в спину нам не ударили.

А ты, Буреюшка, возьми, вон Илюху, да пару ребятишек, и здесь оставайтесь. Надо бы мужиков вытащить, да в Ратное свезти, чтоб уж упокоились по-христиански. Ну, и, может, кого из холопов не увели все-таки, тоже с собой прихватите. Понял ли? — он дождался подтверждающего кивка обозного старшины и зычно прокричал, — По коням!

Рысью, шагом, рысью, шагом, рысью, шагом.

Монотонность движения убаюкивала, притупляла внимание, тем более, что от передового отряда пока ничего тревожного не исходило. Лесная дорога, хоть и была изрядно попорчена ночным ливнем, но все же хранила полусмытые следы лошадиных и коровьих копыт. Однако неприятеля, чей путь все больше отклонялся к закату, настичь все не удавалось. Виной тому была размокшая дорога, да многочисленные ручейки и речушки, вздувшиеся от обилия дождевой влаги.

Но следы становились все свежее, и Мишка видел, как ехавших рядом ратников охватывает возбужденно-нетерпеливое предвкушение встречи с ударившим в спину врагом.

Дорога выскочила из лесной тесноты на простор. Очередная разлившаяся речушка преградила путь всадникам, за ней примерно на полверсты протянулась сырая, поросшая высокой травой луговина. Отчетливо видимые следы копыт уходили по ней еще дальше, туда где виднелась темно-зеленая стена матерого ельника. Наверное, у Луки еще была свежа в памяти предыдущая засада, потому он и придержал своих, поджидая основные силы.

— Что, Стерв, — подъехавший Корней в первую очередь хотел знать мнение охотника, — давно ли прошли они тут? А то гляди, день уже почти на исходе — сможем ли до темноты догнать?

— Я бы сказал, что здесь они скотину поили, да привал делали — вон как земля вся по берегу изрыта. А дальше — вон к тому лесу — тронулись часа три назад, не больше.

— Не нравится мне эта дорога, Корней Агеич! — Лука не приминул встрять в разговор.

— Думаешь для засады, там подальше, место подходящее?

— Один раз им в таком же месте удача была, не хочу чтоб и сейчас повторилось.

— Тогда вся надежда на твоего пса, Стерв, — воевода кивком указал на собаку, жавшуюся к ногам хозяина. — Сможет он чужого издалека учуять?

— Должен смочь. Как в лес въедем я его вперед пущу, чтобы предупредил. Но вы все же невдалеке будьте, чтобы в случае чего на выручку ударить.

— А мои все с луками да самострелами наготове будут, — добавил Лука.

— Добро. Так и порешим…

Узкая лесная дорожка позволяла двигаться только двум всадникам в ряд, поэтому комонные растянулись по луговине длинной вереницей. Не успели еще последние втянуться в лес, как послышался отчаянный лай пса. Ехавшие в середине отряда Корней с Алексеем переглянулись и воевода, призывно махнув рукой, пришпорил коня. Старший же наставник чуть приотстал, обернулся к Михайле и негромко распорядившись: