Интенсивная терапия. Истории о врачах, пациентах и о том, как их изменила пандемия - Гэвин Фрэнсис

тех, кому работа помогала чувствовать себя важным и нужным, режим самоизоляции стал трагедией. Ситуацию усугубляла вынужденная отдаленность от семьи и друзей. Однако некоторые люди стали воспринимать локдаун как время восстановления и переоценки ценностей. Больше никаких будильников и требований общества. Люди с относительной финансовой стабильностью испытали странную смесь повышения и снижения уровня стресса.

Многие дети, в том числе и мои, скучали по упорядоченности школьной жизни и общению.

Каждый день я слышал о новых правительственных планах, которые подбрасывали дров в костер глобального кризиса. Домашнее обучение казалось практически невозможным. Два раза в неделю утром, когда я оставался дома, мы с детьми просматривали кучу заданий, присланных учителями: изучали биологию белых медведей и социальную географию Северной Ирландии, а еще пели песни, помогающие запомнить умножение на восемь. К полудню все трое детей начинали ерзать и отвлекаться, и я разрешал им побегать в саду на необычайно ярком солнце. В Великобритании тот апрель выдался самым солнечным за долгие годы: число солнечных дней было больше, чем в июне или июле. Я был рад, что у нас хотя бы есть сад.

За утренний прием только один пациент пришел ко мне лично, с остальными я связался по телефону. Мужчина жаловался на необъяснимое похудение, и я воспринимал возможность встретиться с пациентом лицом к лицу как роскошь. Одна женщина сказала по телефону, что ее сыновья, один из которых жил в Лондоне, а второй – в Милане, одновременно потеряли обоняние и вкус. Они прилетели к ней в Эдинбург, когда симптомы прошли, и теперь, четыре недели спустя, у нее появились симптомы коронавируса. Она задыхалась, даже когда просто ходила по кухне.

Моя 90-летняя пациентка, пережившая войну, сказала, что локдаун гораздо хуже войны.

– Я знаю, что тогда была молода и война была далеко, но мы могли выходить на улицу, встречаться с друзьями, ходить в театры и кино, – сказала она. – Но все это… Нам так трудно помочь друг другу почувствовать себя лучше.

Эта женщина рассказала, что каждый день сто раз спускалась и поднималась по лестнице своего дома, пытаясь оставаться в форме.

– Война длилась шесть лет, испанский грипп – два года. Сколько лет, по-вашему, это продлится? – спросила она.

Я пожал плечами и предположил, что года два.

– Я думаю, что пора вводить продуктовые талоны, – ответила она. – Так будет справедливо.

Во время вечерней Zoom-конференции с 330 врачами общей практики Лотиана я размышлял о рождении новой формы искусства: одновременная презентация множества кабинетов, кухонь, гостиных, полок, карт и лиц, реагирующих на говорящего. Мы предположили, что из-за плохого доступа к медицинской помощи может умереть больше людей, чем от коронавирусной пневмонии. «Это новая норма», – сказал организатор конференции. Мы слышали эту фразу так часто, что она уже утратила смысл. «Мы должны искать новые способы работать удаленно от пациентов», – добавил он. Нам сообщили важную новость: после ожесточенной борьбы медицинских профсоюзов с правительством было принято решение о выплате пособия по смерти близким врачей общей практики при исполнении ими служебных обязанностей. Это было сделано для того, чтобы убедить нас работать в коронавирусных центрах.

Дома престарелых, которые я посещал, приняли экстраординарные меры по защите пожилых людей от вируса. Персонал изменил привычный стиль работы и старался удерживать резидентов в своих комнатах, обращаясь с ними максимально человечно. В трех домах престарелых, куда я приходил регулярно, было зафиксировано несколько случаев коронавируса и смертей среди самых слабых пациентов. Локдаун длился уже месяц, и многие врачи стали свободнее дышать, подводить итоги и активнее общаться друг с другом. Тем не менее я знал людей, которым не так повезло. По вечерам я брал мазки у жителей домов престарелых, имевших симптомы коронавируса. Многие коллеги чувствовали себя неловко, когда их просили проводить эти инвазивные тесты, поскольку понимали, что произойдет в доме престарелых, не обеспеченном средствами индивидуальной защиты надлежащего качества, если будет выявлен случай коронавируса. По выходным я приходил в дома престарелых, где измученные медсестры жаловались, насколько непредсказуемой стала их работа. Они рассказывали об учреждениях, где тест одного из работников был положительным, но всех резидентов – отрицательными. Бывало, что сразу несколько обитателей дома престарелых заболевали коронавирусом, и все выздоравливали. Я с ужасом слушал коллегу, которая рассказала мне, что в одном из домов престарелых коронавирусом заразились все резиденты. Всего за несколько недель треть из них скончались от болезни.

На той же неделе американский президент предложил употреблять внутрь отбеливатель и дезинфицирующие средства, чтобы бороться с коронавирусом, а также попытаться облучить внутренние органы солнечным светом. Сообщалось, что 25 апреля 30 человек, последовавших его совету, были госпитализированы в Нью-Йорке.

– Слова Трампа представляют угрозу здоровью людей, – сказал Роберт Райх, профессор общественной политики Калифорнийского университета в Беркли. – Слушайте только экспертов и, пожалуйста, не пейте дезинфицирующие средства.

К 26 апреля Ухань сообщил, что в местных больницах не осталось пациентов с коронавирусом. Во всем Китае 11 дней подряд не фиксировалось ни одной смерти от COVID-19. Число смертей в Испании упало до 288 в день – минимальный показатель с 20 марта. Во всем мире число жертв вируса достигло 200 тысяч. Число смертельных случаев в Великобритании превысило 20 тысяч, но все понимали, что на самом деле их гораздо больше (в государственных домах престарелых многие из них не учитывались). В последние дни апреля первый министр Шотландии Никола Стерджен объявила о том, что необходимо принять решения, касающиеся выхода из локдауна. В это же время Борис Джонсон достаточно восстановился, чтобы вернуться на Даунинг-стрит и присутствовать при рождении сына (многим отцам в других частях страны это не было позволено).

В конце апреля индекс репродукции вируса (параметр, показывающий, сколько людей заразил инфицированный человек) варьировался от 0,6 до 1,0. При таких показателях число новых случаев продолжало снижаться. Тем не менее индекс репродукции оставался низким только из-за ограничений. Было очевидно, что после их ослабления заболеваемость снова начнет расти.

Начался Рамадан. В обеденный перерыв я прогулялся от клиники до почтового ящика. Я достал из него официальные письма для клиники, а также опустил туда письма своих детей для их бабушек и дедушек (они не трогали их три дня после получения, чтобы на их поверхности не осталось активных вирусов). Я почувствовал изменения в атмосфере: улицы становились оживленнее, а люди нетерпеливее.

Часть II

Размышления

5 – Май

Фаза снижения заболеваемости

И он добавил, что надеется, более того, даже уверен: болезнь миновала критическую точку и теперь пошла на спад.

Даниэль Дефо «Дневник чумного года»

От моего дома до клиники около 20 километров. Я выходил из дома в 07:30 и ехал на велосипеде по дороге, на месте которой в военное время были железнодорожные пути. Она была заасфальтирована, и вдоль нее росли падуб и боярышник, ольха и бузина. На