Тусовщица - Анна Дэвид
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Боюсь, нет, солнышко, — говорит он. — Но я могу сделать тебе крепкий чай.
Кейн насвистывает, бросая в керамическую кружку чайный пакетик и наливая кипяток, одновременно показывая мне, чтобы я присаживалась на кушетку, которая находится в гостиной рядом с кухней. Обиталище у него довольно просторное, я даже слышу, как наигрывает Грег, будто сидит рядом со мной на этой кушетке.
— Итак, мы не слишком подробно осветили ваше детство, — говорю я, когда Кейн садится рядом. Он вздыхает, и я его даже не виню. Ведь то, что он уже успел мне поведать, было довольно грустно: отец бросил семью, мать сильно пила — все обычные составляющие трудного детства. И мне было так неловко вчера из-за того, что пришлось у него все это выудить, что я сразу же сменила тему. Но такие подробности — это хлеб с маслом для «Эбсолютли фэбьюлос», так что я понимаю, что этого разговора никак не избежать.
Я замечаю, что во взгляде Кейна, брошенном на диктофон, сквозит недоверчивость, будто он вообще не ожидал, что я его включу. Неужели я и вправду такая дура? Неужели непонятно, что «продолжение интервью на дому» — это завуалированное приглашение в «мой дивный дом, чтобы потрахаться»?
Только не вздумайте ошибаться на мой счет. Я и в самом деле не против с ним переспать, по крайней мере теоретически. Но у нас будет на это куча времени потом, после того, как я смогу выудить у него все эти болезненные тайны его личной жизни, которые войдут в историю как выдающееся интервью с Кейном.
— Послушайте, Кейн, я ведь уже говорила: для того, чтобы сделать статью про вас, мне нужно побеседовать с кем-нибудь из ваших друзей — желательно знаменитых друзей, — продолжаю я. Большинство известных людей обычно с готовностью предлагают телефоны своих сестер, или Брюса Уиллиса, или Энди Дика, или еще какой-нибудь случайно пришедшей им на ум знаменитости, которую они считают своим другом. Но когда вчера я задала этот вопрос Кейну, он его проигнорировал. А сейчас с улыбкой отвечает, что поможет мне связаться с Джоном Митчеллом и одним резервным музыкантом.
— Ты такая серьезная, — с улыбкой говорит он. — Я достану тебе эти телефоны. Позвони мне завтра или послезавтра, и я обязательно помогу тебе связаться со всеми, кто тебе понадобится.
Понимая, что сейчас мне никто никаких телефонов не скажет, я перехожу к другим вопросам, и Кейн на них отвечает — но это все те же стандартные общие фразы, которые я слышала накануне, — и в то же время пытается отвлечь меня от дела.
— Знаешь, ты одна из тех девушек, на которых чем больше смотришь, тем красивее они кажутся, — говорит он, когда я спрашиваю его, общается ли он с кем-нибудь из родителей.
Я откладываю диктофон.
— Спасибо, — отвечаю я, умоляя свое самолюбие заглохнуть, и продолжаю наступление. — Но мне просто интересно… когда ты разговаривал с ними в последний раз?
Кейн улыбается мечтательной улыбкой и подвигается так близко, что его лицо оказывается совсем рядом с моим.
— Я серьезно, солнышко. Некоторые девушки поначалу кажутся просто сказочными, но со второго взгляда их черты уже теряют свою привлекательность. Ты же совсем другая. Ты с каждой секундой становишься все более притягательной.
Я опускаю взгляд, окончательно позабыв про работу, и следующее, что я чувствую — это крупные влажные губы Кейна на своих губах. Я потрясенно поднимаю взгляд, хотя нельзя сказать, что не была готова к подобному повороту событий.
— Кейн! — говорю я, отстраняясь. Это единственное слово, которое приходит мне сейчас на ум.
Он начинает гладить меня по плечу.
— Прости, дорогая. Ужасная грубость с моей стороны, я ведь даже разрешения не спросил. Просто не смог удержаться.
— Послушай, — говорю я, неловко заерзав и отхлебнув холодного чаю — плацебо для придания мужества. — Ты мне нравишься, но мне нужно написать статью, и мне необходимо покончить с первой частью, прежде чем я смогу приступить ко второй. — Мне понравилось, как я это сказала: по-деловому и в то же время эротично.
Может, в другое время и с другим парнем я бы попросту швырнула диктофон на пол, наплевав на то, что он может разбиться, и позволила бы ему овладеть мной на этой самой кушетке, но мое желание сделать карьеру прочно застряло у меня в мозгу, и я понимаю, что не могу просто взять и запросто его похерить.
Я долго пыталась понять, нравится ли мне Кейн. Он очень яркий и интересный, как все знаменитости, а я в их присутствии не могу оставаться самой собой до конца. Я чувствую себя сейчас так же, как в тот раз, когда встретилась с Оливером Андерсоном на какой-то вечеринке, а потом поехала вместе с ним на другую, и на каждом светофоре мы обменивались репликами. Сидя в его «порше» я как будто слышала саму себя со стороны, как будто я была невидимым свидетелем того, как Амелии Стоун удалось завоевать внимание такой известной личности, и в то же время внутренне содрогалась при мысли, что в следующей момент она ляпнет что-нибудь такое, после чего он сразу поймет, какую глупость совершил, пригласив ее к себе в свою царственную обитель.
Кейн, судя по всему, довольный услышанным, целомудренно и чуть ли не снисходительно хлопает меня по руке. Но не перестает улыбаться. Потом бросает взгляд на часы и замечает, что уже поздно.
— Тогда я, наверное, пойду, — говорю я.
Кейн кивает, поднимается, выводит меня из дома на крыльцо, проводит мимо Грега, который по-прежнему бренчит на гитаре и даже не удосуживается сказать мне «до свидания», и подводит к моей машине, припаркованной у обочины рядом с парадным входом. И с улыбкой целует меня в обе щеки.
— Спокойной ночи, дорогая, — произносит он. — Будь осторожна.
В ответ я тоже улыбаюсь.
— Так я позвоню завтра по поводу телефонов? — спрашиваю я, и это звучит скорее как просьба, а не как утверждение.
Он отступает на шаг назад. На улице так темно, что я почти его не вижу.
— Да, дорогая, — отвечает он. — А пока спокойной ночи.
* * *
На следующее утро мне звонит на сотовый агент Линды Льюис и спрашивает, не смогу ли я провести интервью в полдень. Живет она недалеко от меня, а наш офис находится на другом конце города, поэтому я звоню