Месть - Стюарт Камински

На этот раз я молчал действительно долго. Он смотрел в окно на проносящиеся машины.

― Не помогут ли вам пять долларов вспомнить еще что-нибудь, что навело бы меня на ее след?

― Нет, ― сказал он, глядя на меня и надвигая очки на нос. ― Она работала на Тилли. Комната номер пять, он сейчас там. Если он спросит вас, как вы его нашли, скажите, что поймали девушку по имени Элспет, высокую крашеную блондинку, короткие волосы, толстые губы, средний бюст. Элспет сбежала от Тилли три недели назад и вернулась в Сан-Антонио.

― Спасибо, ― сказал я.

― Не думаю, что я оказал вам любезность. Советую вам найти себе помощника, прежде чем встречаться с Тилли. Я бы хотел, чтобы вы разыскали Сюзанну. Она напоминала мне красивую птицу с перебитым крылом, которую мы с сестрой нашли, когда я был маленьким. Птица была ранена, но все время норовила больно клюнуть.

Я вышел обратно в темноту, озаренную неоновыми огнями, и сказал Салли, чтобы она оставалась в машине. Комната номер пять находилась в углу мотеля, имевшего форму буквы Г. На заасфальтированном дворе стояли две машины: одна из них ― синий «Фиат» ― перед комнатой номер пять.

Я постучал.

― Кто? ― спросил голос из комнаты.

― Сеймур, ― ответил я.

― Какой еще Сеймур?

― Просто Сеймур, ― сказал я. ― Одно имя. Как у певиц.

На меня посмотрели через глазок.

― Вы коп?

― Меня все это спрашивают, ― сказал я. ― Нет, не коп. Мне только надо задать вам пару вопросов, и я уеду.

― Каких вопросов?

― О Сюзанне. Ее ищет мать.

― Я тоже ее ищу, ― сказал он, открывая дверь.

― Тилли? ― спросил я.

― Заходите, ― ответил он.

Я вошел, и он закрыл дверь. Это был поджарый красивый черный, едва ли старше двадцати пяти лет, около шести футов ростом, в чистых джинсах и отглаженной белой рубашке с длинными рукавами.

Я осмотрелся. Комната, как все комнаты в мотелях, не похожая на постоянное жилье.

― Я не живу здесь, ― сказал он, угадывая мои мысли. ― Зачем вы ищете Сюзанну?

― Ее мать приехала в город. Она хочет забрать свою дочь домой.

― Мать? Домой? У нее нет матери, она умерла.

― И вы были так добры, что дали ей приют.

― Эй, она достаточно взрослая, чтобы...

― Ей четырнадцать лет, ― сказал я. ― Вы хотите поговорить со мной или с сотрудником отдела по делам несовершеннолетних, который сидит у меня в машине?

― Одну минутку.

Он чуть-чуть приоткрыл занавеску, выглянул наружу и увидел Салли в «Гео» на стоянке.

― Ее ищет мать, ― повторил я.

― И я тоже.

Я пропустил это мимо ушей.

― Хотите выпить? ― спросил он. ― Я сам не пью, но у меня есть в холодильнике, для гостей и посетителей.

― Спасибо, нет.

― Как вам угодно. ― Он подошел к маленькому коричневому холодильнику в углу комнаты, достал банку «Маунтин дью» и сел на потертый рыжий двухместный диван. Я остался стоять.

― Сюзанна сбежала от вас, ― сказал я. Он засмеялся и отхлебнул из банки.

― Они не убегают от меня. Иногда я сам прошу девушку уйти, что бывает очень редко, но они не хотят уходить. Я беру честную долю и никогда не поднимаю на них руку.

― Элспет сбежала, ― сказал я. ― Вы подняли на нее руку, Тилли.

― Это она рассказала? Да я просто выкинул ее. Она дурно себя вела, что подтверждается и тем, что она направила вас ко мне. Вы понимаете, о чем я говорю? Элспет! Кошмарное имя, но она не соглашалась взять другое.

― Сюзанна, ― напомнил я.

― Славная малышка. Только глаза немножко грустные. Слишком умная, но хороший работник и ни на что не жаловалась. Это все, что я могу сказать вам бесплатно.

― А стоит заплатить? ― спросил я.

Он поднял банку, приглашая меня чокнуться, и улыбнулся.

Я достал бумажник. Надо будет найти способ записать на счет Карла Себастьяна десятку, отданную девице на дороге, и двадцатку, которую я протянул Тилли.

Тилли покачал головой. Двадцати было недостаточно. Я добавил еще десять. Он взял, нахмурившись. Теперь покачал головой я. Тридцати вполне хватит.

― Я думаю, она отдавала свою долю какому-то парню, ― сказал он.

― Вы думаете?

― Хорошо, я знаю. Взрослому парню. Красивый, если вам нравится тип мужлана. Сюзанне нравится.

― Он приезжал сюда? ― спросил я.

― Один раз, ― сказал Тилли.

― У него есть имя?

Тилли пожал плечами.

― Дуайт, фамилию не знаю. Не расслышал, понимаете?

― Понимаю, ― сказал я.

Он закатал правый рукав. Глубокий порез начинал затягиваться.

― Дуайт? ― спросил я.

― Да.

Я поднял рубашку и показал ему синяк на животе. Он стал еще больше и окрасился в разные цвета радуги, преимущественно малиновый и желтый.

― Дуайт? ― спросил он.

― Дуайт, ― ответил я.

Тилли прислонил банку «Маунтин дью» ко лбу и закрыл глаза.

― Что же сказать про вашего старину Дуайта? Не то чтобы он ненавидел черных... Просто законченный ублюдок.

Кто-то попытался открыть дверь ключом. Вошла сильно накрашенная молодая женщина, похожая на латиноамериканку с чуть азиатскими чертами, одетая (точнее ― почти одетая) в черное короткое платье в обтяжку. Она улыбнулась мне и посмотрела на Тилли, чтобы получить подтверждение, что я клиент. Но Тилли еще не открыл глаза.

― Принеси мне чашку кофе, Франсина, ― сказал он. ― Сделай большую чашку, и себе тоже. Выпей, потом возвращайся. Мне побольше сливок, как всегда.

Улыбка исчезла с ярко-красных губ Франсины, она неслышно вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.

― Черт подери. ― Тилли открыл глаза и раскинул руки на спинке дивана. ― Я скажу вам кое-что, если вы обещаете, что никому не передадите, откуда это узнали.

― Как же вы поверите мне на слово? ― спросил я.

― Я и не поверю, ― сказал он грустно. ― Я думаю, будет правильно, если вы разыщете девчонку и отправите ее домой к матери. Может быть, это отравит жизнь Дуайту и еще паре ребят, которым я хотел бы отравить жизнь. Это понятно?

― В общих чертах, ― сказал я.

― Мистер Джон Пираннес, ― сказал Тилли презрительно. ― Большой воротила на курорте Бич-Тайдс, на Лонгбоут. Организует обслуживание туристов, в основном белых стариков. Он положил глаз на Сюзанну через неделю после того, как она начала работать здесь. Явился ко мне с этим Дуайтом, знаете, как в кино. Двое крутых. Пираннес предложил мне перекупить Сюзанну, но за бесценок. Наверное, Дуайт хотел денег.

― И вы...

― Получил по рогам от Дуайта и принял предложение, ― сказал Тилли.

― Торговля людьми ― тяжелая работа, ― сказал я.

― Что вы говорите? Слушайте, я только что сообщил вам что-то очень важное, причем за бесплатно, так что не надо разыгрывать из себя мировую совесть.

Тилли был прав. Он допил банку «Маунтин дью» и поставил ее на столик перед собой. Пожалуй, ему стоило верить. Банку он не смял, а метнул ее в мусорную корзину рядом с холодильником.

― Это все? ― спросил я.

― Все, вашу мать, ― ответил он, включая пультом стоявший позади меня телевизор.

― Спасибо.

― Одолжения я вам не сделал. Забрать девочку от Джона Пираннеса ― не шутка, так что сначала соберите небольшую армию. А теперь отодвиньтесь в сторону и не застите мне экран.

― Последний вопрос, ― сказал я.

Он нажал кнопку на пульте, и смутно знакомый женский голос позади меня замолчал на середине фразы.

― Какой, на ваш взгляд, лучший итальянский ресторан в городе?

― Чего-чего?

― Лучший...

― Да я не глухой. А у вас все ли дома?

― Я итальянец.

– «Баччи», ― сказал он. ― Напротив «Барнс энд Ноубл» [6]. Приходите в среду и заказывайте оссо-буко фирменный. А теперь топайте, пожалуйста, по своим делам, и чтобы больше я вас не видел.

Я повернулся к двери, и женский голос снова зазвучал из телевизора. Выходя, я взглянул на экран. Мэри Тайлер Мур объясняла что-то Эду Аснеру.

Когда я проходил мимо входа в мотель, Франсина сидела за дверью, курила и делала то, что ей велели, то есть пила кофе. Жестом я дал ей понять, что можно возвращаться. Парнишка за стойкой тоже посмотрел на меня, и я кивнул. Это означало, что разговор с Тилли прошел хорошо. Он был в безопасности. Адель ― нет.

Я оставил ключ в машине. Салли повернула его и теперь слушала «Принимая во внимание», где велась серьезнейшая дискуссия о возрождении интереса к банджо.

― Итак? ― спросила она.

― Мороженого?

― Джелато, классико. Вы знаете, где такое найти?

Я знал. Через десять минут передо мной стояла вазочка с апельсиново-шоколадным, а перед ней ― два шарика кокосового и два ― шоколадно-миндального.

― Вы слышали когда-нибудь о человеке по имени Джон Пираннес?

― Слышала. Даже один раз видела. Это имя всплывало на периферии нескольких моих дел и в центре одного. Никто ничего бы не знал о нем, но несколько раз писали в газете. Пираннес... ― сказала она, колеблясь в выборе между кокосовым и шоколадно-миндальным и останавливаясь на кокосовом, ― одевается в белое, зачесывает назад седые волосы, имеет хорошие коронки на зубах и разговаривает как приличный человек. Немного шепелявит. Говорят, что он держит все свои деньги в наличности. Живет здесь около пяти лет. Девушки по вызову для очень, очень высокого уровня. Знаменит публичными скандалами, обычно с какой-нибудь из своих девиц. В полиции говорят, что путешествует он всегда с новым охранником.