Итальянские маршруты Андрея Тарковского - Лев Александрович Наумов

лестницы. Всё это ключевые достопримечательности Вечного города. Камера располагалась примерно в точке @ 41.905126, 12.485280, на высоте пятого или шестого этажа.

Особый шарм монументальной картине Рима придаёт развевающийся флаг с мальтийским крестом. Дело в том, что съёмка с террасы производилась строго на запад, в сторону исторического центра и Ватикана. В данном направлении располагается посольство Мальты.

Хоть обсуждаемая сцена и представляет собой «транспортную» связку, её семантика достаточно таинственна. Кто и куда переместился? Ангел? Душа Горчакова? Сам Горчаков? Эуджения? Доменико, намеревающийся совершить аутодафе? Вся троица? Трудно сказать, но в следующем эпизоде мы видим писателя, сидящего «на чемоданах» и слушающего продолжающееся щебетание птиц — фонограмма сквозная. По всей видимости, это он вернулся в Вечный город, чтобы улететь отсюда в СССР. Такой вывод можно сделать не столько из фильма, сколько из записей Тарковского, где режиссёр постулирует данное перемещение чётко. В картине же герой с тем же успехом мог находиться где-то в Тоскане.

На мысль о том, что Андрей не в Риме, наводит многое. Например, Эуджении откуда-то известно, где он остановился, поскольку она ему позвонит. Логично предположить, что в кадре попросту та самая гостиница, в которой они недавно были вместе и поссорились, ведь прежде снаружи зрители не видели здания отеля. Ладно, допустим Горчаков, когда прилетел из Москвы, сначала жил в Вечном городе, потому девушка знает, что это за гостиница. Но ведь тогда влюблённая переводчица, которая как раз наверняка находится в Риме, могла прийти вместо того, чтобы звонить… Кроме того, трудно поверить, будто ради просьбы Доменико писатель согласится проехать туда и обратно[684] четыреста километров на такси. И, наконец, если «безумец» тоже находится в столице и спрашивает у Эуджении об Андрее, то вновь крайне удивительно, что они так и не встретились.

На фоне этих логических выкладок аргументы в пользу того, что Горчаков всё-таки в Риме, лишь косвенные. Это многочисленные его покупки, которые, кстати, вполне можно было сделать заранее, по пути в Тоскану. Это упоминание общества итало-советской дружбы… Подтверждают ли они что-то? Вряд ли. Самым убедительным доказательством возвращения писателя в Вечный город является эпизод 48. Другое дело, что в свете всего сказанного, был ли он нужен? Могло ли происходить то же самое, если бы Горчаков собирался в римский аэропорт, будучи в Тоскане? Вполне могло.

Съёмки эпизода 49 тоже состоялись в столице Италии. Локация 13 расположена неподалёку от двенадцатой, а именно на виа Кондотти — одной из самых ходовых торговых улиц Рима, заполненной модными бутиками. Своё начало эта артерия берёт от упоминавшейся Испанской лестницы, поднимающейся к церкви Тринита-деи-Монти. Это место находится строго на западе от одноимённого отеля, иными словами, оно попадало в поле зрения камеры в предыдущем эпизоде.

Съёмки проходили во внутреннем дворе дома 61 (via Condotti, 61, @ 41.905206, 12.479986), где помещается множество торговых заведений. В кадре ничего не указывает на то, что это двор отеля, Тарковский решил не обращать внимание на подобные детали или просто не имел возможности поместить сюда декорации. Правая вывеска «Capuano» — это респектабельный ювелирный магазин. А левая, «Gandini Tessuti Alta Moda» — бутик миланского производителя тканей. Закрытый двор позволил произвести съёмку в отсутствие людей, невзирая на то, что это самый центр Рима.

Горчаков ожидает такси возле своих вещей. Это не только чемодан, но и коробка с покупками, а также множество фирменных авосек. Несмотря на всё то, что он говорил Анжеле в эпизоде 44, писатель всё-таки прошвырнулся по бутикам. Это прекрасный и комичный автобиографический момент, лишний раз подчёркивающий родство двух Андреев.

В сцене 50 Эуджения у телефона, разговаривает с Горчаковым. Сама фактура стены кажется знакомой — это вновь локация 4c в павильоне студии «De Paolis». Ранее здесь снимался сон писателя о жене и переводчице (эпизоды 13 и 15). Вновь удивительный штрих, который внекинематографические обстоятельства привносят в ткань картины: девушка будто звонит Горчакову из сна, однако на этот раз изображение цветное.

Следующая сцена довольно обманчива. Во время того, как Эуджения беседует с Андреем, на экране появляется римский кабинет её жениха Витторио. Сам он сидит за столом, а вокруг какие-то люди — мужчина, женщина в страшных сапогах, потом приходит служанка… Очевидно, упомянутая дама — вовсе не красавица Эуджения, а некая спутница мужчины. Кто эти люди, которые стоят возле Витторио, пока тот читает бумаги? За что они платят ему? Кто он такой? Всё это остаётся загадкой. Ясно лишь то, что переводчица обманывает Горчакова, её жених вряд ли «интересуется спиритуальными проблемами» и вряд ли он «из старого знаменитого рода», хотя последнее и не исключено. Он некий коррупционер, возможно — мафиози.

В конце эпизода 51 появляется Эуджения крупным, чрезвычайно живописным планом. Она обманывает и жениха, ведь, сказав: «Я пойду куплю сигарет», — девушка больше не вернётся. Ей приходится отыгрывать известную мужскую роль из скверного анекдота.

Сцена в целом построена на обманах, ведь лукавит и Горчаков, сообщающий, будто выполнил просьбу Доменико. Эта ложь как раз имеет последствия, она толкает на действие. Искренен он, пожалуй, только в том, что устал. «Как ты себя чувствуешь?» — спрашивает переводчица. Андрей даже не пытается изображать сильного мужчину. То ли он не воспринимает её как женщину, то ли — напомним, что она звонит будто бы из сна — напротив, считает чрезвычайно близким человеком: «Не знаю, сил больше нет. Надоело мне здесь, хочу домой». С упомянутого разговора и начинается путь его возвращения.

Эпизод 51 также снимался в павильоне студии «De Paolis», но для него строились отдельные декорации, потому обозначим эту локацию, как новую — 4d. Впрочем 4c располагалась в том же помещении. Иными словами, действие сна Горчакова о жене и Эуджении разворачивалось у стены кабинета Витторио.

Эпизод 52 — переходный, однако важный и выразительный. Писатель, соврав по телефону, будто уже пересёк бассейн со свечой, понимает, что коль скоро он хочет увидеть Доменико — а он хочет, в силу их духовной связи — ему придётся поехать в Баньо-Виньони и сделать это. Андрей просит сопровождающего перенести вылет аж на два дня. Возникает вопрос: так ли он жаждет попасть домой, как говорил Эуджении? Или… что для него является домом сейчас?

Как отмечалось выше, сам Тарковский называл Горчакова и Доменико «антагонистами», что кажется нонсенсом с точки зрения драмы. Какие же они непримиримые противники?! Напротив, быть может, это самые близкие люди на свете! Тем не менее подобное определение режиссёра выражает особенность его драматургии. По традиции сюжет в ней двигают