В поисках солнца (СИ) - Берестова Мария

Ворвавшись в гостиную, Райтэн хотел было сразу начать решать свою проблему, но его поспешное прибытие навело некоторую суматоху.

Кайтэнь спокойно попивала чай в компании Руби, и, совершенно точно, не ожидала никаких визитов. Правда, по быстрым громким шагам обе они угадали скорое появление Райтэна за несколько секунд до того, как он распахнул двери и ринулся внутрь, но, всё же, это отчасти их напугало.

— Что случилось, Тэн? — вскочила Кайтэнь, за эти секунды успев нарисовать в своей голове десяток ужасных сценариев.

Испуганное лицо сестры было первым, на чём остановился взгляд Райтэна, и тут же до него и дошло, что ему следовало притормозить перед дверью и как минимум постучать.

— Прости, — повинился он и быстро заверил: — Всё в порядке, у меня просто есть к тебе вопрос…

От облегчения Кайтэнь рассмеялась. Нарисованные страшилки тут же покинули её воображение, сменившись узнаванием типичной райтэновской манеры.

Она так редко видела брата, что эта манера вместо логичного раздражения вызывала у неё умиление и восторг.

— Задавай! — великодушно и весело разрешила она, опускаясь обратно в кресло и забирая свою чашку.

Райтэн сморгнул, отключаясь от чувства вины за своё слишком стремительное появление, и тут же спросил то, что его теперь больше всего волновало:

— Тэнь, а чего вообще женщины хотят от жизни?

Брови сестры поползли вверх. Не высказав, впрочем, удивления, она тоном «ты идиот!» ответила:

— Того же, чего и мужчины, Тэн.

Тот сделал досадливый жест рукой.

— Да нет же! — с раздражённой отчаянностью в голосе попытался изъяснить предмет своего интереса он. — Пойми, мне нужно знать, чего хотят именно женщины!

Градус «мой брат — идиот!» на лице Тэнь чуть повысился. Она выразила своё непонимание тем, что переглянулась с Руби, — только тут Райтэн, наконец, заметил, что они тут не одни.

Лицо его вспыхнуло от досады, стыда и гнева. Он никогда бы не завёл этот разговор, если бы знал о присутствии Руби; но, как всегда спеша, он не дослушал доклад лакея, и потому не обладал информацией о том, что Тэнь пьёт чай не одна.

Идти на попятный и сбегать было бы теперь и совсем уж стыдно; Райтэн из гордости не хотел показать, как неприятно ему то, что Руби стала свидетелем его горячего интереса. Выпрямившись, он сложил руки на груди и смерил её взглядом холодным и недовольным.

Та дернула бровью и отвернулась, демонстративно занявшись собственным чаем.

— Дорогой брат, — попыталась, меж тем, уточнить непонятную ей информацию Тэнь, — а с чего ты взял, что женщины в этом вопросе чем-то отличаются от мужчин?

Лицо Райтэна выразило растерянность.

«Потому что женщины слабее!..» — хотел сказать он, но тут же вспомнил, что Олив — которая, собственно, и была причиной его вопроса, — даст ему фору и на клинках, и в рукопашной, так что сила тут не является аргументом.

Он сморгнул.

«Потому что женщины глупее!..» — родилась в нём следующая версия, тут же и отброшенная, потому что на фоне той же Магрэнь он сам себе порой казался весьма глупым. Да и Олив, собственно, никак не была глупее его.

Он снова сморгнул.

«Потому что женщины эмоциональнее!..» — чуть было не вырвалось у него, но сразу же пришло понимание, что из всех присутствующих — включавших двух женщин — самой эмоциональной фигурой является явно он сам. И Олив, безусловно, является эмоциональной тоже, но едва ли превосходит в этом его самого.

Он опять сморгнул.

— Кажется, ты его сломала, — спокойно сообщила Руби, обращаясь к подруге.

Та оглядела брата с большой тревогой.

— Я… не знаю, — включившись, признался он и добавил: — Мне кажется, должны быть различия.

Призадумавшись, Тэнь сделала глоток чая и принялась размышлять вслух:

— Право, я особых различий не вижу. Так же, как и все наши, — она имела в виду свою учебную группу, в которой была единственной женщиной, — я хотела приносить пользу людям, лечить их, спасать жизни. Чуть позже, — она сентиментально улыбнулась, — когда я сошлась с профессором Линаром, — она всегда упоминала мужа в третьем лице весьма официально, отдавая должное его репутации учёного, — мне открылась химия как мир удивительных возможностей… мне хочется исследовать этот мир, узнать, по каким законам он живёт, направить его на пользу людям… — она пожала плечами. — И совершенно так же это ощущается и самим профессором. Нет никакой разницы, — твёрдо резюмировала она, — что он мужчина, а я женщина.

Лицо Райтэна было таково, словно он услыхал божественное откровение.

— Руби? — вопросительно обратилась Тэнь к подруге, побуждая её дополнить мысль.

— О, я совсем не так благородна и возвышенна, как ты, — легко рассмеялась та, откладывая чашку и обращаясь к Райтэну вполне дружелюбно, — от жизни я хочу в первую очередь комфорта, — нимало не смущаясь, признала она, — и возможностей самореализоваться и получить признание. Как именно самореализовываться, — пожала она плечами, — мне безразлично.

— По-моему, — фыркнула Тэнь, — именно это свойственно и многим мужчинам тоже. И, в какой-то мере, Руби, — защитила позицию подруги она, — я ведь тоже занимаюсь именно этим: реализую свои таланты и получаю признание.

Руби улыбнулась светло и радостно; ей было приятно, что подруга её поддержала, и она тут же принялась горячо объяснять, почему считает, что позиция той более благородна:

— Да, Тэнь, но тебе нужна такая самореализация, которая направлена на пользу людям, а меня устроит любая.

— Где ты найдёшь самореализацию без пользы для других? — пожала плечами Тэнь, подхватывая с тарелочки печенье.

Руби задумалась, между делом доливая себе чаю.

— Самореализация, — наставительно заявила Тэнь, прожевав первый кусочек печенья, — да ещё сопряжённая с общественным признанием, всегда направлена на пользу людям.

Райтэн растерянно переводил взгляд с одной дамы на другую, не в силах осознать, что вопрос, который так занимает его самого, обсуждается ими таким лёгким бытовым тоном, перемежаемым хрустом печенья и журчанием подливаемого в чашку чая.

— Не всегда, — вдруг вмешался в разговор Дерек, обратив на себя всеобщее внимание.

С самого начала сцены они с Илмартом так и стояли в дверях, оставаясь безмолвными зрителями.

— Не всегда, — повторил Дерек, проходя вперёд и вставая рядом с Райтэном. Церемонии с приветствиями он пропустил, ограничившись двумя кивками. — Иные люди самореализуются, приобретая власть над другими, — принялся изъяснять свою точку зрения он. — И они порой объясняют себе это благами побуждениями и стремлением сделать хорошо многим, но по факту они лишь тешат свои амбиции.

Дамы синхронно поморщились.

— Деркэн, мы не рассматриваем идиотов! — досадливо пояснила Тэнь.

— Они зачастую не идиоты, — не выдержал и Илмарт, тоже подходя к друзьям. — И даже скорее как раз высоко интеллектуальны, и именно поэтому считают себя вправе решать за других.

— Причём тут интеллект? — хором возмутились подруги, переглянулись и рассмеялись.

Они не в первый раз вели беседы такого рода, хорошо знали точки зрения друг друга, понимали смыслы, которая каждая из них вкладывает в слова, придерживались тех правил, которые когда-то устанавливали по случаю. Вмешательство в их обычную беседу посторонних — которые не знали ни смысла, какой они вкладывают в слова, ни правил, по которым они ведут дискуссию, — их очень позабавило.

— В любом случае, — примирительно заметила Тэнь, — я полагала, мы говорим не о людях такого сорта.

— В самом деле? — холодно переспросил Райтэн.

Ему было досадно и больно, что Руби — лживая, мерзкая, лицемерная Руби! — смеет рассуждать о самореализации и быть весьма довольной тем, как она ей удаётся, в то время как Олив — его милая, светлая, добрая, лучшая на свете Олив! — совершенно запуталась в своей жизни и знать не знает, как себя в ней реализовать. Это было мучительно несправедливо, и ещё мучительнее от того, что его родная сестра во всём поддерживала эту отвратительную женщину и ещё пыталась ставить её на одну доску со всеми ними!