Систематическое богословие - Луи Беркхоф

Деян. 20:32; 26:18; 1 Кор. 1:2; 1 Фес. 5:23). Наконец, в-четвертых, по всей видимости, в Послании к евреям оно употребляется в смысле умилостивления, а также в значении, близком к Павлову «дикайоо» (Евр. 9:13; 10:10, 29; 13:12)289.

б. Прилагательные, выражающие идею святости.

1) «Гиерос». Прилагательное «гиерос» употребляется реже всего и имеет наименьшую выразительность. Оно встречается лишь в 1 Кор. 9:13; 2 Тим. 3:15, при этом не по отношению к людям, а по отношению к предметам. Оно не выражает морального совершенства, а выражает священный, неприкосновенный статус упоминаемого предмета, статус, проистекающий из того, что предмет имеет отношение к Богу. Лучше всего оно переводится словом «священный» (англ. sacred).

2) «Госиос». Чаще встречается прилагательное «госиос». Оно встречается в Деян. 2:27; 13:34, 35; 1 Тим. 2:8; Тит. 1:8; Евр. 7:26; Откр. 15:4; 16:5 и применяется не только к предметам, но и к Богу, и к Христу. Это слово описывает личность или предмет, неоскверненные нечестием, а если речь идет о личности, то это слово указывает на выполнение всех нравственных обязательств.

3) «Хагнос». Слово «хагнос» встречается в 2 Кор. 7:11; 11:2; Фил. 4:8; 1 Тим. 5:22; Иак. 3:17; 1 Пет. 3:2; 1 Ин. 3:3. Видимо, основное значение этого слова — нравственная чистота и незапятнанность.

4) «Хагиос». Главным новозаветным термином следует считать прилагательное «хагиос». Его основное значение — отделение для посвящения на служение Богу. С этим значением связана идея о том, что отделяемое от мира для Бога должно также отделяться от осквернения мира и разделять Божью чистоту. Этим объясняется тот факт, что слово «хагиос» быстро приобрело этическое значение. Данное прилагательное не всегда имеет в Новом Завете один и тот же смысл. Во-первых, оно употребляется для обозначения формального статуса, а именно отделенности от обычной жизни для служения Богу. Так, мы читаем о «святых пророках» (Лк. 1:70), «святых апостолах» (Еф. 3:5) и «святых Божиих людях» (2 Пет. 1:21). Во-вторых, чаще оно употребляется в этическом смысле для обозначения качества, необходимого для нахождения в близких отношениях с Богом и для угодного Ему служения (Еф. 1:4; 5:27; Кол. 1:22; 1 Пет. 1:15, 16). Следует помнить, что при обсуждении освящения мы употребляем это слово главным образом во втором значении. Когда мы говорим о святости в связи с освящением, мы имеем в виду и внешний формальный статус, и внутреннее субъективное качество.

в. Существительные, обозначающие освящение и святость. Новозаветное слово, обозначающее «освящение», — это «хагиазмос». Оно встречается десять раз, а именно в Рим. 6:19, 22; 1 Кор. 1:30; 1 Фес. 4:3, 4, 7; 2 Фес. 2:13; 1 Тим. 2:15; Евр. 12:14; 1 Пет. 1:2. Хотя слово обозначает этическое очищение, оно также включает идею отделения, а именно «отделения духа от всего нечистого и оскверняющего и отречения от грехов, к которым нас ведут желания плоти и разума». В то время как «хагиазмос» обозначает процесс освящения, есть два других слова, описывающих результат этого процесса, а именно «хагиотэс» и «хагиосюнэ». Первое встречается в 1 Кор. 1:30; Евр. 12:10; а второе — в Рим. 1:4; 2 Кор. 7:1; 1 Фес. 3:13. В этих местах показывается, что святость, то есть неоскверненность и чистота, есть сущностное качество Бога, что она была явлена Иисусом Христом и что она передается христианам.

Б. Учение об освящении в истории

1. До Реформации. Исторически церковь интересовалась главным образом тремя проблемами в связи с учением об освящении: во-первых, взаимосвязью освящающей благодати Божьей и веры; во-вторых, отношением освящения к оправданию; в-третьих, степенью освящения в нынешней жизни. В трудах ранних отцов церкви учение об освящении разработано слабо. Морализаторские мотивы просматриваются в том, что человека учили полагаться на спасение по вере и добрым делам. Крещение очищало человека от грехов, совершенных до крещения, а последующие грехи должны быть покрыты покаянием и добрыми делами. Христианин должен был вести добродетельную жизнь и таким образом заслуживать одобрение Господа. «Такой дуализм, — пишет Хью Скотт, — лишь косвенно связывал освящение с искуплением Христовым; на этой почве естественным образом выросли ошибочные теории греха, а также законничество, сакраментализм, священнические злоупотребления и все крайности монашеского благочестия»290. Центральное место занял аскетизм. Была также тенденция смешивать оправдание и освящение. Августин первым разработал довольно определенные идеи об освящении, и его взгляды имели определяющее влияние на церковь в Средник века. Он не проводил четкого различия между оправданием и освящением, а включал второе в первое. Поскольку он верил в полную испорченность человеческой природы после грехопадения, он считал освящение новой сверхъестественной передачей божественной жизни, новой проникающей внутрь человека энергией, действующей исключительно в рамках церкви и через таинства. Хотя он не терял из виду важности личной любви ко Христу как составляющего элемента освящения, он рассматривал Божью освящающую благодать, скорее, с метафизической точки зрения — он видел в ней присутствие Бога в человеке. Он недостаточно подчеркивал необходимость постоянной сосредоточенности веры на искуплении Христа как на самом важном факторе для преображения жизни христианина. Тенденции, заметные в учении Августина, принесли плоды в богословии Средневековья, которое достигло наивысшей формы развития в трудах Фомы Аквинского. Фома не проводит четкого различия между оправданием и освящением. Он полагает, что оправдание включает в себя внедрение Божьей благодати как чего-то сущностного в человеческую душу. Эта благодать — своего рода donum superadditum (лат. ‘дополнительный дар’), который поднимает душу на новый уровень, на более высокий порядок бытия и позволяет ей достичь небесного предназначения — познания Бога, обладания и наслаждения Им. Эта благодать происходит из неисчерпаемой сокровищницы заслуг Христовых и передается верующим через таинства. Если ее рассматривать с Божьей точки зрения, эта освящающая благодать в душе обеспечивает прощение первородного греха, передает постоянную внутреннюю склонность к праведности и несет в себе возможность дальнейшего развития и даже совершенства. Из нее развивается новая жизнь со всеми ее добродетелями. Ее благое дело может быть сведено на нет и уничтожено смертными грехами; но возникающая после крещения виновность может быть устранена евхаристией в случае простительных грехов и таинством покаяния в случае смертных грехов. Если освящающую благодать рассматривать с человеческой точки зрения, сверхъестественные дела веры, действующей любовью, являются заслугой перед Богом и ведут к увеличению благодати. Однако такие дела невозможны без постоянного действия благодати Божьей. Результат всего этого процесса был известен скорее как оправдание, чем освящение; он заключался в том, что человек делался правым перед Богом. Эти идеи включены в каноны и решения Тридентского собора.

2. После Реформации. Деятели Реформации, говоря об освящении, подчеркивали, скорее, противопоставление греха и искупления, чем естественного и сверхъестественного. Они проводили четкое различие между оправданием и освящением, рассматривая первое как юридический акт Божьей благодати, влияющий на юридический статус человека, а второе — как нравственное, воссоздающее действие Бога, изменяющее внутреннюю природу человека. Но, хотя они подчеркнуто проводили различие между этими двумя понятиями, они также делали упор на их неразрывную связь. Будучи глубоко убеждены, что человек оправдывается только верой, они также понимали, что оправдывающая вера одна не бывает. За оправданием сразу же следует освящение, поскольку Бог в самый момент оправдания посылает в сердца Своих детей Духа Сына Своего, и этот Дух — Дух освящения. Они рассматривали освящающую благодать не как сверхъестественную сущность, внедряемую в человека посредством таинств, а как сверхъестественное и благодатное действие Духа Святого — главным образом через Слово, а также через таинства, — которым Он все больше избавляет нас от власти греха и наделяет силой творить добрые дела. Реформаторы считали, что, чтобы избежать ошибочного учения об оправдании делами, необходимо, не смешивая оправдание и освящение, сохранить как можно более тесную связь между этими двумя понятиями, в первом из которых особо подчеркивается прощающая благодать Божья, а во втором подразумевается сотрудничество человека с Богом. В пиетизме и методизме делался большой акцент на постоянном общении с Христом как великом средстве освящения. Превознося освящение в ущерб оправданию, пиетисты и методисты не всегда избегали опасности самоправедности.