Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991 - Анатолий Черняев

Сам он назвал Пышкова, которому благоволит. Смышленый, но довольно посредственный и вряд ли способный что-либо выдумать, да и серьезных знаний у него никогда не было. Спорить против Пышкова я не стал.

А на другой день Б. Н. позвонил. Мол, Александров просит назвать уже конкретно — кого мы посылаем. «Для вашей информации, — сообщил мне Б. Н., - я назвал Пышкова и Брутенца. Он, мол, хоть и занимается у нас национально-освободительным движением, но человек широкого профиля, может обо всем».

Я прервал: «Александров отлично знает Карэна и в рекомендациях не нуждается».

На той неделе группа выезжает в Серебряный бор, видимо, на полгода, пока не начнется Завидово.

Виделся с женой Гэса Холла. Внучки — одна прелесть. В свои 13–14 лет эти типичные американочки глядятся на все 20. Видел их в Олимпийском бассейне, а потом на Плотниковом. С Элизабет говорил о возможном ордене для Гэса в связи с 70-летием и о моей поездке в США под крышей академической делегации Тимофеева.

Умер Володя Высоцкий. Бард нашего времени. 41-го года. Ночью, не просыпаясь.

Познакомился я с ним в 1966-67 годах, помню, в гостях, на Пушкинской улице, в одной маленькой старинной квартирке. Впервые я его там услышал. Было нас человек 5–6. Кажется и Д. Самойлов был. Поразило меня тогда умение таланта проникнуть в душу другого, моего поколения. Схватить суть не своего времени.

Похороны превратились в массовый траур города — в разгар Олимпиады. Очередь прощаться стояла с ночи от Театра на Таганке к мосту, вдоль набережной до гостиницы «Россия». Везли его на Ваганьковское кладбище сквозь толпу. «Порядком» руководил сам генерал Трушин — главный милиционер столицы, благо, что в Москве сейчас 34 тысячи милиционеров со всех концов Союза. Секретарь Краснопресненского райкома Бугаев встречал у кладбища во главе 10-ти тысячной толпы. Сам говорил речь на могиле. Телеграммы соболезнования прислали Гришин и. Андропов. А в газетах только «Вечерняя Москва» и «Советская культура» дали «рамочку». Один интеллигентный старик из толпы сказал: «Как Маяковского в 30-том». И, пожалуй, точно. Диссидент — не диссидент, талант, но не всем признан. Кое-кто «там» вообще считает его «не нашим». Хотя все слушают, восторгаются, плачут. В 10-ти тысячной толпе у кладбища десятки, если не сотни магнитофонов: Высоцкого провожали под его песни.

Прошедшая неделя, когда я в отделе — за Пономарева. Он меня оставил, чтоб готовить ему доклады для «Парламента за мир» в Софии и Берлинской конференции по национальному освободительному движению. Причем, я-то все думаю, что он этими своими «международными сценариями» с собой во главной роли все рассчитывает покрепче и повыше закрепиться в руководстве. Но почему-то никак не может усвоить, что только портит себе «карьеру».

Буквально на другой день после его отъезда звонит взволнованный Русаков: мне, мол, передали, что упоминание Живковым «парламента за мир», а Хоннекером Берлинской конференции на беседах в Крыму, вызвало «раздражение» Самого. Что, мол, за сборище? Почему ничего не знаю? Зачем и опять де Секретари ЦК все время ездят, чего-то проводят и т. п. Кстати, «предали» они Брежневу и то, что делегация КПСС (т. е. Пономарев) на последней «шестерке» в Будапеште в июне пробросила идею международного совещания компартий. Оба (Живков и Хонеккер) поддержали эту идею. И обоим Брежнев заявил, что сейчас не время, не до этого. Подумаем после съезда.

При очередном звонке с Юга я Б. Н.'у сообщил о высочайшем раздражении. Испортил настроение. Но через два дня он уже позвонил и просил, чтоб я зашел к Черненко («ведь вы же знакомы») и поговорил на этот счет.

А серьезное вот что было.

Во вторник пришла записка Брежнева о ракетах среднего радиуса. На одной страничке. Смысл: идея, предложенная (Брежневым) Шмидту, начинает затухать. Американцы ясно почему будут ее глушить. Но этого нельзя позволить. Мы выдвинули эту идею не для пропаганды, а всерьез и я требую серьезного к этому отношения: в частности, предложить США официально начать переговоры, а если будут саботировать, опубликовать это наше предложение. Обратиться к другим правительствам НАТО. Возбудить общественность. И через пропаганду не дать забыть об этом.

Кириленко, который сейчас ведет ПБ, записку эту разослал членам ПБ и Секретарям ЦК, образовал комиссию в составе: Андропов, Зимянин, Корниенко, Замятин, Огарков, Черняев. Потребовал, чтоб к заседанию ПБ в четверг мы представили проект постановления по записке Брежнева. Андропов дважды нас собирал в «ореховой комнате» (это в Кремле между помещением Политбюро и кабинетом Брежнева). Соорудили и подписали проект для ПБ: то, что уже изложено в записке (к США и НАТО), а нам, Международному отделу — письмо Брандту, некоторым социал-демократическим партиям, западноевропейским КП, а также — по линии общественных организаций, т. е. всяких международных борцов за и против.

В четверг меня вызвали на ПБ. Первым был этот вопрос. Андропов доложил «от комиссии». Естественно утвердили.

Утвердили также директивы Громыко на очередную Генассамблею ООН. А до этого Кириленко просил меня дать оценку мидовскому проекту. И вообще — что, мол, сказать о нем на ПБ. По одному из замечаний Корниенко (первый заместитель министра иностранных дел) стал задирать хвост. Кириленко не осадил его, так как сам изложил замечание некорректно и дал этому хохлу-мидовцу возможность возражать против своей «версии» (о связи РСД с ОСВ-2). Но по другому — информировать о вопросах, которые мы вносим на Генассамблею ООН, братские государства — его «посадили», причем, начал Андропов, сославшись на то, что натовцы все заранее координируют и обсуждают, а мы своих друзей держим в черном теле и до самого начала ассамблеи не ставим их в известность, что мы сами там собираемся предлагать. В то же время требуем от них поддержки.

Корниенко пытался ссылаться на многолетнюю практику, на то, что от поляков может утечь, но его заткнули.

Заседание ПБ началось с того, что Кириленко сообщил о болезни Косыгина (второй инфаркт) И «по совету Брежнева» фактически И. О. премьера был назначен Тихонов.

В Польше волынки: то, что Ленин назвал бы всеобщим кризисом режима.

Доклад Марчука об НТР на будущую пятилетку. Конструктивный, но завал у нас такой, судя по его анализу, что очень сомнительно, чтобы его идеи могли быть реализованы.

А мы пишем письма Брандту, другим социал-демократическим лидерам, компартиям об РСД и «новой ядерной доктрине» Картера.

Жуков сделал статью-эвфемизм против Берлингуэра (по поводу его интервью в «Карьера де ля сера» и «Вашингтон пост»).