Фавориты Фортуны - Колин Маккалоу

— Пусть попробуют, — с презрением ответил Цезарь. — Я отправлю тетю Юлию в царство тьмы со всеми почестями, которых она заслуживает.

Это решение помогло легче перенести горе. Цезарь должен был делать что-то конкретное — выход, более достойный этой прекрасной, великодушной женщины, нежели потоки слез и постоянное ощущение невосполнимой утраты. Будь занятым чем-то, делай что-нибудь. Делай ради нее.

Конечно, он знал, как все осуществить. Надо сделать так, чтобы ни один магистрат не смог сорвать его планы или обвинить его, как бы они ни старались. Но лучше всего повернуть дело так, чтобы они даже не пытались. Похороны были организованы владельцами самых престижных похоронных бюро Рима по цене пятьдесят талантов серебром. За такую огромную сумму согласились участвовать все, несмотря на тот факт, что Цезарь намеревался выставить на обозрение всему Риму маски Гая Мария и Мария-младшего. Были наняты актеры и колесницы для них.

В ряду предков будут царь Анк Марсий, Квинт Марсий Рекс, Юл, первый консул из Юлиев, Секст Цезарь и Луций Цезарь, Гай Марий и его сын.

Но не это было самым важным решением. Самое главное Цезарь не доверит никому, кроме Луция Декумия и его братьев из общины перекрестка. Предстояло распространить по всему Риму весть, что великая Юлия, вдова Гая Мария, скончалась и будет похоронена через два дня в третьем часу. Все, кто хочет прийти, должны явиться. У Гая Мария не было общественных похорон, а у его сына — лишь голова, выставленная на ростре. Поэтому похороны Юлии будут великолепны, и Рим сможет продемонстрировать свою запоздалую скорбь по Мариям.

Цезарь застал всех магистратов врасплох, ибо им никто не сообщил о том, что должно произойти, и никто из магистратов не планировал быть на похоронах Юлии. Но Марк Красс был там, и Варрон Лукулл, и Мамерк с Корнелией Суллой, и даже Филипп. И еще Метелл Пий. Конечно, оба Котты. Всех их предупредили. Цезарь не хотел, чтобы кто-то был скомпрометирован поневоле.

И еще пришел весь Рим, тысячи тысяч простых людей, которым было наплевать на запреты и декреты об объявлении вне закона или святотатстве. Им дали шанс наконец-то погоревать о Гае Марии, увидеть это любимое энергичное лицо с огромными бровями и упрямой складкой на лбу. Нанятый для ношения этой маски актер был, как и Гай Марий, высоким и широкоплечим. И о Марии-младшем, таком красивом, таком выразительном юноше! Но еще выразительнее был живой племянник Гая Мария, одетый в траурную тогу, черную, как попоны коней, которые были впряжены в колесницы. Его золотистые волосы и бледное лицо ярко контрастировали с чернотой. Такой красавчик! Как бог! Это было первое появление Цезаря перед огромной толпой с тех самых дней, когда он поддерживал парализованного старого Мария. Он должен быть уверен, что народ Рима не забудет его. Он был единственным наследником Гая Мария, и он хотел, чтобы каждый мужчина, каждая женщина, что явились на похороны, знали, кто он такой. Гай Юлий Цезарь, наследник Гая Мария.

Цезарь произнес хвалебную речь с ростры. Он впервые говорил с этого высокого места. Впервые он смотрел на море лиц, чьи взоры обращены к нему. Сама Юлия была изысканно подготовлена для своего последнего появления на публике. Она была загримирована и одета так искусно, что выглядела молодой. При виде такой красоты толпа плакала. Три другие очень красивые женщины находились возле покойницы на ростральной площадке. Одной было за пятьдесят — агенты Луция Декумия шептали тут и там в толпе, что это мать Цезаря; другой — около сорока, и ее рыжевато-золотистые волосы свидетельствовали о том, что она — дочь Суллы. А маленькая темноволосая женщина на последнем сроке беременности, сидевшая в черном паланкине, оказалась женой Цезаря. У нее на коленях устроилась очаровательная семилетняя девочка с серебряными волосами. Было легко догадаться, что это — дочь Цезаря.

— Моя семья, — громко говорил Цезарь с ростры своим высоким голосом оратора, — состоит из одних женщин! В живых не осталось мужчин поколения моего отца. Из мужчин моего поколения только я один сегодня в Риме скорблю об уходе старейшей в моей семье — Юлии, чье имя всегда произносилось полностью, без всяких сокращений или добавлений. Она была старшей в семье Юлиев, она явилась несравненным украшением имени своих предков. Рим не знает другой женщины, подобной Юлии. Она была красива, обладала мягким характером и такой верностью, что нет мужчины, который не желал бы встретить эти качества в матери, жене или тете. Она дарила всем теплоту любящей натуры, доброту щедрой души. Есть лишь одна римлянка, с которой я мог бы сравнить умершую Юлию. Она тоже потеряла своего мужа и детей задолго до своей кончины. Я имею в виду великую патрицианку Корнелию, мать Гракхов. Их судьбы были схожи в том, что Корнелия и Юлия обе потеряли сыновей, которые были обезглавлены, и ни одного из них им не разрешили похоронить. И кто может решить, чье горе больше? Корнелия пережила обоих сыновей, но не испытала позора обесчещенного мужа. Юлия увидела смерть своего единственного ребенка, ее муж был обесчещен, ее старость — полна лишений. Корнелия умерла, когда ей было уже за восемьдесят. Юлия ушла на пятьдесят девятом году жизни. В чем причина такой разницы? В отсутствии сил у Юлии или более легкой жизни у Корнелии? Народ Рима никогда не узнает причины. Да мы и не должны задавать такого вопроса. Это были две великие и славные женщины. Но сегодня я чту Юлию, а не Корнелию. Юлию из Юлиев Цезарей, чья родословная длиннее родословной любой другой римлянки. Ибо в ней соединились цари Рима и боги, основавшие Рим. Ее мать была Марсия, младшая дочь Квинта Марсия Рекса, августейшего потомка четвертого царя Рима, Анка Марсия, которого каждый день с благодарностью и похвалой вспоминают в этом большом городе. Ибо это он провел в Рим пресную вкусную воду, которая бьет из фонтанов на каждой общественной площади и перекрестках. Ее отец был Гай Юлий Цезарь, младший сын Секста Юлия Цезаря. Патриции из Фабиевой трибы, когда-то цари Альбы Лонги, потомки Юла, который был сыном Энея, сына богини Венеры. В ее жилах текла кровь могущественной богини и кровь Марса и Ромула, ибо кто была Рея Сильвия, мать Ромула и Рема? Она была Юлия! Таким образом, в моей тете Юлии верховная смертная власть царей смешалась с бессмертной властью богов, которая держала в рабстве даже величайших царей. Когда ей было восемнадцать лет, она вышла замуж за человека, которого знаете все вы. Она вышла замуж за Гая Мария, семикратного консула Рима, названного Третьим Основателем Рима, победителя нумидийского царя Югурты, победителя германцев, победителя первых сражений в Италийской войне. И пока не умер этот могущественный человек, пока он не ушел на пике своей славы, она оставалась ему верной и преданной женой. От него у нее родился единственный сын, Гай Марий-младший, который стал старшим консулом в возрасте двадцати шести лет. Не ее вина, что ни муж, ни сын не сохранили свою репутацию неопороченной после смерти. Не ее вина, что их позор коснулся и ее и что ее заставили переехать из своего дома в значительно худший, обдуваемый северным ветром на Квиринале. Не ее вина, что Фортуна оставила ей так мало, ради чего стоило жить. Но она неустанно оказывала помощь людям своего нового окружения в их горестях. Нет, не ее вина, что она умерла безвременно. Не ее вина, что маски ее мужа и сына были запрещены для показа. Когда я был ребенком, я хорошо ее узнал, ибо я находился возле Гая Мария в тот ужасный год, когда после второго удара он остался беспомощным калекой. Каждый день я приходил в его дом, чтобы исполнить свой долг перед ее мужем, и получал ее нежную благодарность. От тети Юлии я видел любовь, которой не знал ни от одной женщины, ибо моей матери пришлось стать для меня одновременно и матерью, и отцом. Моя мать не могла позволить себе роскошь объятий и поцелуев, потому что отцу это не свойственно. Но для всего этого у меня всегда оставалась тетя Юлия, и если мне суждено будет дожить до ста лет, я никогда не забуду ни одного ее объятия, ни одного поцелуя, ни одного любящего взгляда ее красивых серых глаз. И я говорю вам, люди Рима: скорбите о ней! Скорбите о ней так, как скорблю о ней я! Скорбите о ее судьбе, о ее незаслуженно печальной жизни. И еще плачьте о судьбах ее мужа и сына, чьи образы я показываю вам в этот несчастный день. Говорят, что мне нельзя демонстрировать маски Мариев, что меня могут лишить звания и даже гражданства за совершение возмутительного преступления — демонстрации здесь, на Форуме, для вас, которые очень хорошо знали обоих Мариев, двух неодушевленных предметов, сделанных из воска, краски и чужих волос! И я говорю вам, что, если меня лишат моего ранга и гражданства из-за масок обоих Мариев, пусть будет так! Ибо я намерен чтить мою кровную тетю так, как она заслуживает. Ее честь заключается в ее преданности Мариям, мужу и сыну. Я выставляю эти imagines ради Юлии и не позволю ни одному магистрату в этом городе удалить их из ее траурной процессии! Выйди вперед, Гай Марий, выйди вперед, Гай Марий-младший! Отдайте почести вашей жене и матери, Юлии из Юлиев Цезарей, дочери царей и богов!