Дневники св. Николая Японского. Том ΙV - Николай Японский

Мучит душу мука смертная — вон из тела душа просится!

1/14 апреля 1902. Понедельник.

Лев Александрович Тихомиров, сотрудник «Московских Ведомостей», в письме к Сенума упоминает, что «о. Иннокентий, начальник Пекинской Миссии, уже назначенный к рукоположению во Епископа, привезет с собою в Китай тридцать монахов, будто бы уже найденных им для заведения монастыря там». — Что–то сомнительно. Если же и вправду привезет, то сомнительно, чтобы не разбежались; хотя и весьма желательно, чтобы не случилось того. — Советует Тихомиров «и здесь завести монастырь». — Монастырь! Я бы несколько лет остающейся мне жизни подарил за возможность сделать это, да люди где?

2/15 апреля 1902. Вторник.

Протестантские пасторы и проповедники, преимущественно из японцев, с 11–го числа сего месяца производят свои собрания в находящемся здесь поблизости доме «Общества молодых людей» (Сейненквай). Между разными предметами рассуждений вотировали вопрос: «Иисус Христос — Бог или нет?» За божество поднялись сто десять человек, против божества его — шесть человек, не решились утверждать то или другое тридцать три человека. Позор для христианской проповеди! Протестантизм разъедается сомнениями, как ржавчиной.

3/16 апреля 1902. Среда.

Был у маркиза Сайго, в Мегуро, чтобы свезти рекомендательные письма для его сына, молодого офицера, Дзютоку, отправляющегося в Европу в свите принца Комацу, едущего на коронацию английского короля и имеющего быть в России. Третьего дня маркиза, мать его, присылала просить рекомендацию такую, чтобы Дзютоку, если возможно, быть представленным Императрице Марии Феодоровне и Великому Князю Алексею Александровичу, восприемникам Дзюри, и его старшего брата, воспитывавшегося в семействе К. В. Струве, бывшего здешнего посланника, и крещенного в России (потом умершего в Америке). Вчера был у меня и Дзютоку — проститься. Я написал обер–прокурору Константину Петровичу Победоносцеву, прося его исполнить желание родителей Дзюри — Алексея, дать их сыну возможность представить их почтительную благодарность высоким восприемникам их сына. — Дал еще рекомендательное письмо к княжне Мещерской в Москву и Преосвященному Сергию, ректору Санкт—Петербургской Академии, прося позволить Янсену побыть с молодым маркизом, если он понуждается в переводчике. — Маркиз Сайго свез Новый Завет нашего перевода.

4/17 апреля 1902. Четверг.

Лишь только решил в душе: «не быть Катихизаторской школе», как просьба о принятии в Катихизаторскую школу, да такая хорошая, что редко таких! Василий Ивама, катихизатор в Такасимидзу, прислал прошение молодого христианина Киприана Нумакура, школьного учителя, с «риреки» его — безукоризненным. Отвечено: «Неизвестно, будет ли ныне прием в школу». В душе поправил решение на такое: «Если соберется до десяти просящихся в школу — пусть существует она, если меньше — закрыта для нового приема». Когда все прибудут на Собор, тогда сейчас же уяснится дело.

5/18 апреля 1902. Пятница.

Катихизатор в Сеноо, Василий Хираи, старик, разбит параличом. Был он когда–то учителем в хакодатской церковной школе; по закрытии ее стал служить катихизатором, которым и пребывал доселе номинально, без всякой пользы и плода для Церкви. А теперь еще расходы на паралитика. Грешно бросить, но больно за непроизводительную трату. Разве на то жертвуются христианами сюда деньги?

О. Феодор Мидзуно вернулся с обзора своих Церквей в Симооса и принес очень приятный отчет: крестил по разным селениям шестьдесят одного человека и говорит, что все представленные к крещению оказались достаточно приготовленными к тому по знанию вероучения. Правда, теперь и время совершенно свободное для деревенских жителей слушать проповедь. Но проповедники не были бы столь ревностными и успешными, если бы их не воодушевлял и не помогал им Павел Ниццума, без имени проповедника тем не менее ревностно проповедующий по селениям, а проповедовать он мастер, и учение отлично знает. Помоги ему Бог заслужить свою вину перед Богом и людьми, вину измены своим обетам!

Предпасхальные занятия по классам сегодня закончены. И мы с Павлом Накаем приостановились в переводе до после Пасхи. Почти совсем приготовлена к печати «Служба Страстной Седмицы».

Всенощную служили в правом приделе. Все учащиеся были в Церкви. Пели причетники.

6/19 апреля 1902. Суббота Лазарева.

С шести часов Литургия. Причастников было до сорока человек. Учащиеся были в Церкви. Дождь со вчерашнего вечера рубил всю ночь и утро; днем стало лучше. Ко всенощной собралось довольно много, особенно женщин с детьми. Верба сегодня была простые ивовые ветки с зелеными листками; цветов никаких ныне нет; сакура отцвела, все прочее не зацвело, кроме камелий, которые для вербы не совсем годятся. Служба эта в потоке света, среди ветвей всегда торжественна и вдохновляюща.

7/20 апреля 1902. Вербное Воскресенье.

Утром написал иокохамскому консулу М. М. Геденштрому, чтобы выхлопотал русским девочкам, воспитывающимся в католическом монастыре, позволение приехать сюда поговеть и встретить Пасху.

До Литургии крещено взрослых и детей более двадцати человек. За Литургией до ста причастников. Много христиан в Церкви, были и русские. С шести часов вечерня и повечерие по новому переводу, еще рукописному.

8/21 апреля 1902. Великий Понедельник.

Обычные службы: в шесть часов утреня, продолжавшаяся немного более полутора часа, в десятом часы и преждеосвященная Литургия, продолжавшаяся ровно три часа, в шесть вечера — Великое Повечерье, длившееся немного более часа, без триплесенеца, еще не положенного на пение. Кроме учащихся, в Церкви почти никого. Все внеслужебное время мы с Накаем поверяли переписку Страстной службы, причем раздосадовал диакон Стефан Кугимия — на каждой строке у него ошибка — невнимание к делу редкостное.

9/22 апреля 1902. Великий Вторник.

То же, что выше.

10/23 апреля 1902. Великая Среда.

Опять то же. Поверка переписки Страстной службы кончена, и книжки переплетены до пятницы; служба беспрепятственно шла по новому переводу и будет идти до пятницы; субботу же не успели переписать. Исповедались у меня с трех часов русские — барон Кистер, сингапурский консул, с женой; вечером, после всенощной — японские священники и диаконы.

11/24 апреля 1902. Великий Четверг.

Три священника служили со мной. Приобщились все учащиеся, для которых с половины восьмого часа прочитано было Правило, после которого, по трезвону, я пришел; во время облачения читали Часы.