Герои, почитание героев и героическое в истории - Карлейль Томас

Другого человека уважаю я гораздо больше. Того, который трудится ради необходимого душе человеческой, не ради насущного хлеба. И он исполняет свой долг, стремясь к внутренней гармонии и содействуя ей словом и делом. Всего выше стоит такой человек, когда его внешние и внутренние стремления составляют одно. Мы можем назвать его артистом, не простым рабочим, а воодушевленным мыслителем, небом созданными орудиями завоевывающим небо! Если бедный, скромный труженик работает, чтобы добыть нам пищу, то разве одаренный умом и гением человек не должен трудиться, в свою очередь, для него, чтобы дать ему свет, руководство, свободу и бессмертие! Этих двух людей на различных ступенях их развития уважаю я. Все другое лишь дым и прах, и дуновения ветра достаточно, чтобы его не стало.

Но несказанно трогательным нахожу я соединение этих двух типов в одном лице, когда тот, кто внешне должен трудиться для удовлетворения самых низменных человеческих потребностей, внутренне работает для самых высоких из них. Я не знаю ничего в мире выше святого, обрабатывающего землю, если такой человек в наше время еще может встретиться. Такой человек вернет тебя к временам Назарета. Сияние неба поднимется перед тобой из глубочайших недр земли, подобно свету, блестящему во мгле.

18. Не за тяжелый труд жалею я бедняка. Все мы должны либо трудиться, либо красть (каким бы названием мы ни прикрывали своей кражи), что гораздо хуже. Ни один честно трудящийся человек не находит, что его задача – одно лишь препровождение времени. Бедняк голоден, ему хочется пить, но и для него найдутся пища и питье. Он тяжко обременен и устал, но небо посылает ему сон, и даже глубокий. В его закоптелой избе на него нисходит благодатный отдых, сновидения пестрой чередой проносятся перед ним. – Но я жалею его, что светильник духа его угасает, ни один луч небесного или хоть земного знания не доходит до него; и лишь в густой мгле, как два призрака, живут страх да дерзость. Неужели в то время как тело так сильно, душа должна быть ослеплена, искалечена, погружена в оцепенение? Неужели и это также дар Божий, уделенный человеку еще на небе, которому не суждено было развиться в мире? Что человек должен умереть в неведении, хотя он был одарен способностью к познанию, это я называю трагедией, хотя бы явление это и повторялось до двадцати раз в минуту, как оно и выходит по известным вычислениям. Та жалкая частичка знания, которой добилось соединенное человечество среди целого моря неведения, почему бы ей не сделаться достоянием всех людей?

19. Разве сильная правая рука, прилежная и ловкая, не достойна названия «скипетра нашей планеты»? Кто может работать, тот прирожденный король, тот в тесной связи с природой, властелин, повелитель вещей и в своей сфере жрец и царь природы. Кто не может работать, тот лишь присваивает себе царское достоинство. В каком бы он наряде ни выступал, он прирожденный раб всех вещей. Человек, чти свое ремесло!

20. Современный эпос нужно назвать не «оружие и человек», а «орудие и человек». Что такое наши орудия, начиная с молотка и лота и кончая пером, если не оружие, которым мы боремся снаружи и изнутри с безрассудством и глупостью, которым мы сокрушаем не своих же собратий, а нашего непримиримого врага, заставляющего всех нас страдать. Это отныне единственная законная война.

21. Что касается отдельного человека, то его борьба с духом противоречия, живущим и внутри и вне его, продолжается непрестанно. Мы говорим о злом духе, который можно назвать и слабым, и жалким, живущим и в других, и в нас самих. Его движение вперед, как и всякая ходьба, по определению физиков, продолжительное падение.

22. Жизнь никогда не была для людей веселым праздником. Во все времена тяжелая доля миллионов бессловесных людей, рожденных для тяжких трудов, была искалечена страданиями, несправедливостью, тяжким бременем, неминуемым и подчас произволом навязанным. Не забава, а горькая работа наносила раны и мышцам, и сердцу.

23. Никогда жизнь человеческая не была, что люди называют «счастливой»; никогда и не может этого быть. Беспрестанно предавались люди мечтаниям о рае, о какой-нибудь земле изобилия, где в ручьях течет вино, а к деревьям привешена колбаса да жаркое; но то был лишь сон, неисполнимый сон. Страдания, противоречия и заблуждения поселились надолго, а быть может, и навсегда на нашей земле. Разве труд – не удел человека? И какая работа в настоящее время бывает радостна и не сопряжена со страданием? Труд и забота являются перерывом в состоянии покоя и комфорта, неразумно представляющимся людям как счастье, и тем не менее без работы никакой отдых, никакой комфорт не были бы даже мыслимы.

Таким образом, зло, или то, что мы называем злом, должно существовать вечно, пока жив человек. Зло, в самом широком смысле, какое мы можем ему приписать, является тем темным, запутанным материалом, из коего свободная воля человека должна построить здание порядка и добра. Вечно должна боль понукать нас к работе, и только в свободном стремлении к деятельности мы можем добиться счастья.

24. Нет, творчество не может даваться легко. Юпитер испытывает сильную боль и чувствует, как огнем охвачена голова его, из которой силится выйти вооруженная Афина Паллада. Что касается производства, то это, конечно, дело иного рода, и оно может быть легким или трудным, в зависимости от точки зрения. Но и здесь наблюдается общая истина, что ценность производства состоит в прямой зависимости от степени труда, потраченного на него.

25. Так было с самого начала, так оно и останется до конца. Поколение за поколением принимает форму тела и выходит на свет Божий из темной ночи со своей небесной миссией. Всю силу и весь огонь, скрытый в каждом из нас, берет себе жизнь. Один отдает все свои силы промышленности, другой знанию, третий погибает в борьбе с братом-человеком, и тогда его, посланца неба, отзывают обратно. Его земная оболочка отпадает и превращается в прах. Как неистово грохочущая, открывающая огонь небесная артиллерия, гремит и пылает таинственный род людской! Он проходит сквозь неизведанную глубину длинным рядом отдельных, быстро следующих возвышенных личностей. Подобно созданной Богом огнедышащей толпе духов, мы, вынырнув из моря вечности, бурно проносимся над удивленной землей и снова погружаемся в вечность. Горные хребты мы сравниваем с землей на пути своем и высушиваем моря. Может ли земля, мертвая земля-призрак, противостоять духам, одаренным жизнью, духам действительно сущим? Самый твердый алмаз носит на себе след наших шагов, и последний арьергард наших полчищ найдет следы первого авангарда. Но откуда мы? О Боже, куда мы? Ум не знает того, вера не знает, одно лишь известно, что через тайны проходит человечество от Бога к Богу.

26. Известное «рыцарство труда», определенная благородная гуманность и практическая божественность труда может быть осуществлена еще в этом мире. Но почему же не сейчас? Почему мы возносим молитвы к небу, вместо того чтоб самим приняться за дело? Надо начинать в настоящее время, если хотят, чтоб в будущем что-нибудь удалось. Ты, пророчествующий, верующий, начни же сам и исполняй свое пророчество… Протяни руку, прося Божьим именем; знай, что слово «невозможно» там, где приказывают истина, милосердие и вечный голос природы, должно быть вычеркнуто из словаря мужественного человека. Если все ответят тебе «невозможно», и шумною толпой бросятся в другую сторону, и ты останешься один? Тогда настанет твой час, тогда наступит возможность для тебя. Тогда очередь за тобой. Тогда примись за дело и ни у кого не спрашивай совета. Слушай лишь себя да Бога. Брат, в тебе заключена возможность создать многое, написать историю героической жизни на скрижалях вечного неба.

27. Человек рожден, чтобы бороться, и всего лучше, пожалуй, можно его определить как прирожденного борца. Жизнь его – сражение и марш под предводительством истинного полководца. Человеку вечно приходится бороться – с необходимостью, бесплодием, нуждой, болотистыми пространствами, непроходимыми лесами, нечесаным льном или хлопчатой бумагой, ослеплением бедных его современников. Обманчивые видения проносятся перед взором моего бедного собрата и заставляют его предъявлять ко мне требования, не подобающие ему. Всякая борьба сводится к столкновению сил, из коих каждая считает себя сильнее, и, как это постоянно происходит в нашей справедливой вселенной, означает столкновение прав. Во время борьбы преходящая часть бойца рассыпается в прах после достаточного числа поражений, и лишь когда этот процесс закончен, тогда выступает наружу вечное, истинное, правильное.