Рай с привкусом тлена - Светлана Бернадская

объятия и с силой сжимаю ее ногу выше колена, отводя в сторону. Она с тихим стоном принимает меня, и наши тела вновь сливаются воедино.

Я обещал ей, что мы увидимся вновь. Но кто знает, когда и как это случится?

— Мамочка, а куда ушел Джай? — неожиданно спросила за завтраком Габи, будто почуяла, о ком я думаю все утро.

Я попыталась улыбнуться, но улыбка, судя по внимательному взгляду Диего, получилась жалкой и неискренней.

— К другим бойцовым рабам, они должны каждый день упражняться в ловкости и силе.

— Он обещал научить меня кататься на настоящей лошади, а не как Вун, на пони, — капризно выпятила губки Габи. — Можно, он поупражняется потом, а сейчас придет ко мне?

— Джай сегодня будет немного занят, Габриэла, — вместо меня ответил Диего. — Ему придется поехать на Арену.

— На Арену? Что такое Арена? — загорелась живейшим любопытством Габи. — А мне с ним можно?

— Нет, юная донна, тебе нельзя, — мягко возразил Диего. — Это взрослые дела.

Однако кажущаяся мягкость его голоса не скрыла того, как торжествующе приподнялись уголки красивых властных губ.

Я опустила глаза в тарелку и закусила губы. Меня вдруг осенило: да ведь Диего рад тому, что Джай сегодня будет участвовать в бойне! Я думала, их затяжная и скрытая вражда уже давным-давно канула в небытие, но нет, Диего по-прежнему желает ему смерти! И едва ли рассчитывает на то, что Джай повторит свой прошлый подвиг и единственным останется в живых…

Я с шумом выдохнула и на всякий случай отвернула лицо, заметив на себе цепкий взгляд Изабель. Святой Творец, да они оба надеются, что Джай сегодня не вернется — и не вернется уже никогда!

Негодование внезапно сменилось тайным злорадством: как же они ошибаются! Диего даже не подозревает, сколь неприятный сюрприз ожидает его сегодня вместо барышей от ставок на чужую жизнь. Но что, если он заподозрит неладное раньше времени? Я вновь закусила губу и посмотрела на мужа с тревогой. Нет, следует непременно поехать вместе с ним, чтобы он, чего доброго, не натворил беды и не убил кого-нибудь сгоряча, узнав правду о заговоре. Джай клятвенно обещал, что никому из господ не причинят вреда, а уж я постараюсь, чтобы вреда бывшим рабам не причинили сами господа!

Дождавшись, пока в перебранке между Габи и Диего возникнет пауза, я искоса посмотрела на мужа и смиренно произнесла:

— Надеюсь, мне позволено будет поехать.

— Ты уверена? — он едва уловимо изогнул смоляную бровь. — Сегодняшний бой не из тех, которые тебе нравятся, разве ты забыла?

— Я хочу быть с тобой, — сказала я мягко и положила ладонь поверх его расслабленной кисти, провела пальцами по впадинкам между выпуклыми холмиками костяшек. — Не отказывай мне, прошу.

Диего глубоко вздохнул и сдвинул брови, пытаясь казаться строгим и недовольным, но его рука мягко перехватила мою ладонь, а в черных глазах вновь вспыхнуло торжество.

— Что ж, ты всегда все делала по-своему, Вельдана. Смею ли я запрещать?

Дыхание сбилось в груди: сначала от радости, потом от внезапного болезненного укола. Почему он так быстро согласился? Неужели он желает, чтобы я своими глазами увидела смерть Джая? Ох, да помогут мне святые угодники и сам отец наш небесный, Святой Творец!

Сегодня слишком многие едут на Арену, и господам пришлось снарядить несколько телег, чтобы вместить нас всех. На запятки хозяйской кареты взгромождают огромный и тяжелый сундук с боевым оружием. Рабов, звенящих тяжелыми цепями, по одному загоняют в телеги.

«Смертники» выглядят спокойными и покорными судьбе, будто сегодняшний бой ничем не отличается от обыденного, и им предстоит лишь показать себя перед господами. Только если внимательно приглядеться, можно заметить, как победный огонь полыхает в глубине их глаз под смиренно опущенными ресницами. Но кто бы стал приглядываться к бессловесным рабам?

Я терпеливо дожидаюсь, пока последний человек заберется в телегу и поднимаю ногу на подножку. Но голос, внезапно раздавшийся за моей спиной, заставляет меня вздрогнуть, обернуться…

…и замереть в немом оцепенении. Диего Адальяро, облаченный в лучший парадный костюм, придерживая одной рукой ножны со шпагой, другую руку подает Вель, чтобы помочь забраться в карету.

Я, как безмозглый индюк на пустое корыто, таращусь на край ее юбки, медленно исчезающий в карете, и не понимаю, почему на землю не обрушились небеса. Ведь она обещала мне сегодня оставаться дома!

— Эй, ты, чего вылупился? — толкает меня в спину аркебузир. — Пошевеливайся, господа уже выезжают!

Я с трудом передвигаю налитые свинцом ноги, вдыхаю ставший вдруг вязким воздух и чувствую, как бешено кровь бьется в висках. Но делать нечего: даже если я закричу во все горло, кто послушает меня, бесправного раба?!

Забираюсь в телегу последним, и в голове все это время лихорадочно стучится одна мысль: Вель не должна увидеть смерть своего мужа. Нет, не должна!

— Диего Адальяро мне нужен живым, — склонившись к уху Тирна, шепчу я. — Передай остальным по цепочке. Ты понял?

Он едва заметно кивает, и спустя некоторое время слегка поворачивает лицо к соседу. Я в изнуряющем напряжении наблюдаю за тем, как мой приказ расходится по нашей повозке. Мне надо успеть передать его всем — остальным, кто едет в других телегах смертельного кортежа, и тем, кто дожидается нас за решеткой Арены… Я должен успеть.

Под прохладными сводами Арены сегодня царило непривычное оживление. Черная вощеная доска для распределения поединков сиротливо стояла в углу: противостояние среди бойцов и виды оружия в эту субботу выберет жребий. Однако ставки принимались с небывалой суетливостью, с жаркими спорами и громкими возгласами. До моего сознания с большим трудом доходила их сложная схема: следовало выбрать двадцать рабов, которые последними продержатся в живых, двоих претендентов на место в финальной схватке и абсолютного фаворита. Почти не глядя на расплывающиеся перед глазами прозвища, я поставила метку напротив имени Джая, а следом бездумно отметила другие знакомые имена. Какая теперь разница, кого выбирать? Сегодня они все должны выжить.

— Донна Вельдана! — вездесущий Вильхельмо Верреро и сегодня не упустил возможности добавить мне неприятных мгновений. — Весьма удивлен, что вы вновь почтили мое скромное заведение своим присутствием! Готов побиться об заклад: собираетесь и в этот раз порадовать зрителей невероятной щедростью вашей души? Надеюсь, сегодня вы захватили достаточно золотых?

— Ваши намеки неуместны, Вильхельмо, — холодно изрек Диего, беря меня за руку.

— Ох, простите, господин сенатор, — низко поклонился хозяин Арены. — Я всего лишь хотел полюбоваться улыбкой вашей супруги. Выглядите очаровательно, донна Вельдана. Глубокий синий вам к лицу куда больше черного.

Намек Вильхельмо на то, что я сняла траур, больно