Сороковник. Части 1-4 - Вероника Горбачева

— … А ничего, что мы так рано заявились? — спрашиваю, пока мы сидим в ожидании заказа. Надо сказать, удивлена. В наших курортных городках в такую рань встретишь разве что торчащие ножки перевёрнутых стульев на столах да свёрнутые на ночь тенты-зонтики. — Они что тут — круглосуточно работают?

— Это кафе для «жаворонков», — серьёзно отвечает Ник. — Соседнее — того же хозяина — для «сов», там только угомонились. Иногда всю ночь гуляют, они ж не сколько поесть, сколько пообщаться приходят, им это как дышать… Художники, знаешь ли, разные бывают, как и все представители творческих профессий. Мне самому, например, всегда лучше работается по утрам.

И набрасывается на принесённый завтрак как на личного врага. А я тактично делаю вид, что не замечаю оговорки насчёт работы. Нравится человеку изображать из себя бездельника — кто ж ему помеха? Пусть играется…

Скатерти в крупную сине-белую клетку, синеющее сквозь крыши небо, широкие и низкие плетёные корзины с выпечкой, кофейный сервиз насыщенного кобальтового цвета… Уют и покой. Опускаю веки и вдыхаю аромат этого места. Хочу унести его с собой — вместе с теплом ранних утренних лучей, ласкающих щеку, с шумным воробьиным чириканьем, с перестуком колёс трамвая неподалёку…

Открываю глаза.

Николас смотрит на меня серьёзно.

— А ведь я тебя этому не учил, родственница. Создаёшь свою картотеку? Хорошие места собираешь?

— Ммм… пожалуй, да, — признаюсь. — Что, это тоже запомнить?

Он кивает. Просто запомни, родственница. Когда-нибудь пригодится.

За дополнительную плату мы получаем полный термос горячего кофе и два больших бумажных пакета горячих пирожков, с пылу с жару. Всё это Николас отправляет в свой рюкзак, а, увидав, что Рикки просительно поднимает голову, грозит пальцем.

— С тебя хватит и вчерашнего. Потерпи, вечером угостишься. И просил же: не высовывайся!

В трамвай мы садимся уже на другой маршрут и доезжаем до большого экскурсионного бюро на набережной, в месте, отдалённом от официальных пляжей и практически за чертой города. Очевидно, это из-за автобусов, которые большими жуками собрались неподалёку на стоянке и поджидают клиентов. Желающих выехать на прогулку в горы всегда достаточно, объясняет Николас, и после долгих дебатов городские власти пришли к компромиссному решению: оставить небольшие экипажи для ближних экскурсий, а для дальних, так и быть, выделять современный транспорт, только подальше от жилых кварталов, чтобы и не загазовывать, и стилизацию не нарушать.

Несмотря на ранний час, возле «жучков» собираются группки таких же, как мы, великовозрастных бродяг: с рюкзаками, фонариками, одетых по-походному, в общем — ловцов приключений. Возрастной диапазон замечателен: от пятилетней девочки, потирающей спросонья глаза, до бабульки лет восьмидесяти, держащейся бодрячком, в берцах на тощеньких ногах, в болтающейся футболке, из которой выпирают ключицы и в шортах чуть выше колен. Куртка обвязана вокруг пояса, седые кудри вьются штопором из-под кепки, сухие ручки в гремящих цветных браслетах… Обязательно среди любой компании найдётся один чудик. А то и несколько. Зато потом как интересно вспоминать!

А главное, что мы среди этой толпы абсолютно не выделяемся, разве что Николас — своим ростом, но не прикидом. Похоже, все путешествующие проходят одинаковый предварительный инструктаж по подготовке, внешнему виду и экипируются в одном месте, кстати.

— Как насчёт серпантина, родственница? Переносишь?

Насчёт чего? Ах, да! Горная дорога, которую впору не серпантином, а змеёй называть — вьётся во все стороны, вправо-влево, вверх подскакивает, вниз ныряет, снова влево, влево, вправо. Не все её любят, далеко не все.

— Нормально переношу, меня редко укачивает. Не волнуйся.

— Тогда пошли к водителю, напросимся на самые лучшие места — обзорные.

Автобус небольшой, человек на двадцать, но салон просторный, светлый. Впрочем — это за нашей спиной, а мы с Ником занимаем лучшие, по его мнению, позиции, рядом с водителем, у широченного лобового стекла. К нашей группе присоединяются несколько супружеских пар разного возраста, бодренькая бабулька в шортах — и не одна, а с подружками, и женщина с той самой пятилетней девочкой. Присаживается на своё сиденье, чуть приподнятое относительно других, девушка-экскурсовод, жизнерадостно здоровается, плотно перехватывает наманикюренными пальчиками микрофон. Пересмешки, разговорчики за нашими спинами слегка утихают.

— Доброе утро, дорогие дамы и господа, меня зовут Аида, я ваш личный экскурсовод, и за сегодняшний день мы с вами успеем посетить множество красивейших мест, — журчит её монотонный голосок. Всё, как в нашем мире. Но перед поездкой девушка с милой улыбкой интересуется о том же, о чём спрашивал меня недавно Николас, и разносит нелюбителям горных серпантинов какие-то драже, — по-видимому, что-то вроде нашей Драмины. Заодно группу пересчитывают, улыбаются ещё раз всем, ребёнку выделяют шоколадку; дверь бесшумно задвигается.

Поехали.

На пресловутом серпантине приходится терпеть моменты, когда я то заваливаюсь на Николаса, то меня сносит в сторону и он с полным правом прижимает меня к себе — чтобы я не заваливалась на водителя. Подозреваю, что эти места он выбрал неспроста: в обычных креслах с подлокотниками такой проблемы не было бы… Вид перед нами открывается изумительный. Справа — крутой скалистый склон, уходящий в верхотуру, слева обрыв, практически сразу после двойной полосы дороги и символического бордюра; за обрывом — море. Я хоть и сталкивалась с подобным, но всё равно впечатляюсь, а кое-кто сзади даже визжит.

Здесь интересные скалы — слоистые, из горизонтальных пластов. Кое-где виднеются осыпи и следы оползней, но сама дорога в порядке, расчищена, она виляет, петляет и увлекает всё выше, пока не выводит к местному посёлку. Там мы и высаживаемся к великому облегчению тех, кто, несмотря на волшебные драже, вышел из автобуса слегка позеленевший. Ещё бы. Это вам не на американских горках погонять минуту-другую, ехали мы около часа…

Возле павильона для туристов мы с удовольствием пьём из фонтанчика ледниковую воду, лёгкую, холодную до ломоты в зубах. Здесь наша группа разделятся: половина уходит к местным водопадам и чайным плантациям, мы же принимаем в свою компанию ещё пятерых. Пока новенькие знакомятся и делятся впечатлениями, Николас выуживает фотоаппарат и делает несколько снимков.

— Для тебя, родственница, — поясняет он. — Представляешь, будет у тебя уникальное алиби в чужом мире!

Воспользовавшись облачностью, он устанавливает на объективе какие-то фильтры и снимает меня на фоне горного провала с двумя солнцами за плечами. Оборачиваюсь, улучив момент, только осторожно, чтобы не сверзиться с края смотровой площадки. В самом деле, кадр должен получиться изумительным: хоть светила и прикрылись тучкой, через дымку хорошо просвечиваются два диска и кроны расходящихся лучей. Подозреваю, что я на снимке буду еле-еле видна, но здесь важнее фон, чем персонаж.