Благородный дом. Роман о Гонконге. - Джеймс Клавелл

— Не понимаю.

— В лучшие времена за лейбористов голосовало лишь около сорока пяти процентов населения, чуть меньше сорока пяти. За тори, консерваторов, — примерно столько же, обычно чуть больше. Большая часть остающихся десяти с лишним процентов голосуют за либералов. Если бы не было кандидата от либеральной партии, большинство голосовало бы за консерваторов. Они все олухи, — самодовольно заявил он. — Британцы — народ тупой, товарищ. Либеральная партия — это постоянный пропуск к власти для лейбористов, а значит, они за нас. Вскоре Британская компартия будет полностью контролировать Конгресс тред-юнионов, а также лейбористскую партию — негласно, конечно. — Он сделал добрый глоток. — Великая британская голытьба тупа, средний класс туп, верхушка общества тоже тупа и почти никакой угрозы не представляет. Все они просто лемминги[284]. Лишь очень немногие верят в демократический социализм. Тем не менее, — с огромным удовлетворением добавил он, — с помощью операции «Лев» мы свалили их гнилую империю и помочились на них всех. — Операция «Лев» была задумана сразу после прихода большевиков к власти. Её целью являлось уничтожение Британской империи. — Всего лишь за восемнадцать лет, начиная с сорок пятого года, величайшая на земле империя перестала существовать.

— За исключением Гонконга.

— Скоро его тоже не будет.

— Словами не высказать, как высоко ценит мое руководство вашу работу, — проговорил Суслев, изображая неприкрытое восхищение. — Вашу и всех наших братьев в Англии. — Ему было приказано отнестись к этому человеку с уважением, расспросить о поездке в Китай и передать инструкции под видом просьб. И польстить ему.

Он был знаком и с досье на Грея. По бериевской классификации КГБ Робин Грей проходил по категории 4/22/а: «Весьма влиятельный английский предатель, идеалам марксизма-ленинизма служит лишь на словах. Можно использовать, но никогда не доверять; в случае прихода к власти Британской компартии подлежит немедленной ликвидации».

Суслев пристально смотрел на Грея. Ни Грей, ни Финны не знали, какое он на самом деле занимает положение. Считалось, что он всего лишь рядовой член владивостокской коммунистической организации. Так было записано и в досье, которое завела на него Эс-ай.

— У вас есть для меня какая-нибудь информация? — спросил Грей.

— Да, tovarich, а также, с вашего позволения, несколько вопросов. Мне приказано спросить, как у вас идет выполнение директивы «семьдесят два дробь Прага». — Эта сверхсекретная директива придавала первостепенное значение тайному выдвижению самых преданных делу партии спецов в руководители первичных профсоюзных организаций на всех предприятиях автомобилестроения в Штатах и других странах Запада. Данная отрасль промышленности была выбрана потому, что на неё завязано бесчисленное множество других отраслей и она составляет основу капиталистической экономики.

— Работа идет вовсю, — с энтузиазмом рассказывал Грей. — Будущее за «дикими» забастовками[285]. С их помощью мы можем проникнуть в иерархию тред-юнионов, не разрушая существующего профсоюзного движения. Наши профсоюзы разрознены. Специально. Пятьдесят человек могут составлять отдельный профсоюз, и этот профсоюз способен влиять на тысячи, — а пока нигде не будет тайного голосования, эти немногие всегда сумеют управлять многими! — Он усмехнулся. — Мы опережаем график, и у нас уже налажены братские связи с Канадой, Новой Зеландией, Родезией[286], Австралией — особенно Австралией. Через несколько лет у нас будут обученные агитаторы во всех ведущих машиностроительных профсоюзах всех англоговорящих стран. Где бы ни происходила забастовка — в Сиднее, Ванкувере, Йоханнесбурге, Веллингтоне, — во главе рабочих будет британец. Это будет британец!

— И вы один из тех, кто стоит во главе всего этого, tovarich! Как замечательно! — Суслев дал Грею продолжить, ведя его дальше, и ему стало противно от того, что англичанина так легко улестить. «Как отвратительны предатели», — говорил он про себя. — Скоро вы получите демократический рай, к которому стремитесь, и на земле наступит мир.

— Ждать осталось недолго, — пылко заявил Грей. — Мы сократили вооруженные силы, а в будущем году сократим ещё. Войн больше не будет никогда. С ними покончила бомба. На нашем пути лишь эти гнусные американцы со своей гонкой вооружения, но скоро мы и их заставим сложить оружие и все будем равны.

— А вы знаете, что Америка тайно вооружает японцев?

— Что?! — уставился на него Грей.

— Как, вы не знали? — Суслеву было хорошо известно, что Грей три с половиной года провел в японских лагерях для военнопленных. — Разве вы не в курсе, что находящаяся сейчас в Японии делегация американских военных запрашивает согласие японцев на размещение ядерного оружия?

— Они не посмеют.

— Они уже посмели, мистер Грей. — Ложь далась Суслеву без труда. — Все это, конечно, совершенно секретно.

— Могу ли я получить от вас подробные сведения, чтобы использовать их в парламенте?

— Ну, как вам сказать... Я, конечно, попрошу своих руководителей предоставить вам эти данные, если вы считаете, что они представляют ценность.

— Пожалуйста, и чем скорее, тем лучше. Ядерные бомбы... Боже!

— Ваши люди, ваши обученные специалисты — они у вас есть и на британских атомных электростанциях?

— А? — Грей с усилием сосредоточился, стараясь отвлечься от Японии. — На атомных электростанциях?

— Да. Там есть ваши люди?

— Ну нет, в Англии лишь одно-два таких предприятия, и значения они не имеют. Янки действительно вооружают японцев?

— А разве Япония не капиталистическая страна? Разве Соединенные Штаты не опекают её? Если бы не Америка...

— Эти американцы — гомики несчастные! Слава богу, у вас тоже есть бомбы, не то нам всем пришлось бы им кланяться!

— Может быть, вам стоит сосредоточить некоторые усилия и на ваших атомных электростанциях, а? — вставил Суслев, пораженный тем, что Грей оказался таким легковерным.

— А зачем?

— Один из ваших соотечественников, Филби, разработал новую концепцию.

— Филби? — Грей вспомнил, как он был ошеломлен и перепуган, когда Филби раскрыли, и какое облегчение принесло известие, что Филби и все остальные скрылись, не выдав списков тайного ядра Британской компартии, которыми они, по всей видимости, располагали. — Что с ним?

— Насколько я знаю, у него все хорошо. Работает в Москве. Вы были знакомы?

— Нет. Он работал в Министерстве иностранных дел, это недосягаемые высоты. Из нас никто не знал, что он — один из наших.

— Филби отмечает, что атомная электростанция обеспечивает себя сама, что одна электростанция может вырабатывать топливо для себя и для других. Введенная в действие атомная электростанция, по сути дела, чуть ли не вечна, для её эксплуатации требуется лишь ограниченное число высококвалифицированных и высокообразованных технических специалистов, никаких рабочих, как при работе на нефти или угле. В настоящее время вся промышленность Запада зависит от поставок угля или нефти. Он предлагает ратовать за использование нефти, а не угля, и за полный отказ от ядерной энергии. Что вы думаете по этому поводу?

— А-а, я понял, к чему он ведет! — Выражение лица Грея стало напряженнее. — Я должен войти в состав парламентской комиссии по изучению ядерной энергии.

— Это будет несложно?

— Это более чем несложно, товарищ! Британцы — народ ленивый, им не нужны проблемы, они хотят работать как можно меньше и получать за это как можно больше, ходить в паб и на футбол по воскресеньям. И чтобы ничего не делать, никаких утомительных заседаний по окончании рабочего дня, никаких споров. Это более чем несложно — если у нас будет план, а у них нет.

Суслев вздохнул, очень довольный: миссия почти выполнена.

— Ещё пива? Нет, позвольте, я сам достану. Для меня это честь, мистер Грей. Вы случайно не знаете одного писателя, который сейчас здесь, в Гонконге? Американского гражданина Питера Марлоу?

— Марлоу? — вскинул голову Грей. — Я знаю его очень хорошо, хотя понятия не имел, что он — американский гражданин. А что?

Суслев не стал раскрывать свой интерес и лишь пожал плечами.

— Меня просили справиться о нем у вас, так как вы соотечественники.

— Педик паршивый из аристократов с моралью уличного торговца. Я не встречал его уже много лет, с сорок пятого года, пока не оказался здесь. Он тоже был в Чанги. Я только вчера узнал, что он писатель или кто-то из этой киношной братии. А почему ему придается такое значение?

— Он — писатель, — тут же ответил Суслев. — Он делает фильмы. С помощью телевидения писатель может донести свое слово до миллионов людей. Центр интересуется умонастроениями западных мастеров слова. О да, мы в России приглядываемся и к отечественным литераторам, зная, насколько они важны. Писатели всегда указывали нам путь, мистер Грей, формировали наши мысли и чувства. Толстой, Достоевский, Чехов, Бунин... — И с гордостью добавил: — Писатели для нас — первооткрыватели. Вот почему сегодня мы должны направлять их мысль, следить за их творчеством или предавать его забвению. — Он посмотрел на Грея. — Вам следует делать то же самое.