Политическая биография Сталина. Том III (1939 – 1953). - Николай Капченко

На конференции в Москве серьезный спор возник по поводу фактического отказа Англии от осуществления договоренных поставок в Советский Союз. Сталин, не мешкая, направил английскому премьеру резкое и решительное послание, в котором было без всяких дипломатических экивоков заявлено: «…отправка военных грузов северным путем в этом году почему-то и без того сократилась в несколько раз по сравнению с прошлым годом, что делает невозможным выполнение установленного плана военного снабжения и находится в противоречии с соответствующим англо-советским протоколом о военных поставках. Поэтому в настоящее время, когда силы Советского Союза напряжены до крайности для обеспечения нужд фронта в интересах успеха борьбы против главных сил нашего общего противника, было бы недопустимым ставить снабжение советских армий в зависимость от произвольного усмотрения британской стороны. Такую постановку вопроса нельзя рассматривать иначе, как отказ Британского Правительства от принятых на себя обязательств и как своего рода угрозу по адресу СССР»[678].

На самой конференции Сталин счел необходимым еще более резко выразить Идену свое недовольство линией поведения английского правительства. Иден сам поставил этот вопрос, считая советскую реакцию неоправданно жесткой и несправедливой. Сталин отвечал, что спор между ним и премьером происходил не по вопросу о том, безусловно ли можно осуществить отправку транспортов. Спор шел о том, что Великобритания не выполнила обязательства и не дает обещания, а просто заявляет. «Мы поняли это так, – говорил Сталин, – что англичане считают себя свободными от своих обязательств, которые они взяли по договору с нами, а отправку транспортов считают подарком нам или милостью. Это непереваримо для нас. Мы не хотим ни подарков, ни милости, но мы просто просим выполнить по мере возможности свои обязательства». Вторая сторона спора состоит в том, что Черчилль обиделся и не принял послания. Он, Сталин, понял это так, что Черчилль не хочет с ним переписываться[679].

В ответ британский министр заявил, это не так. Черчилль телеграфировал ему, Идену, что лучше будет, если он, Иден, займется этим вопросом в Москве. Он переложил на мои плечи всю ответственность в этом деле. Черчилль не был оскорблен, скорее был задет. «Маршал Сталин, – говорит Иден, – умеет наносить крепкие удары, когда он захочет».

Сталин замечает: «Разве это удары» – и говорит, что у него не было намерения это сделать[680].

Как видно из приведенного выше обмена заявлениями, Сталин твердо и последовательно отстаивал интересы Советской России, не поддаваясь на различного рода ухищрения и тщательно продуманные английской стороной меры воздействия на Москву. Для советского лидера важны были прежде всего дела, а не заявления и тожественные заверения. В данном контексте характерен следующий обмен репликами между Сталиным и Иденом. «Иден говорит, что премьер-министр хочет сделать все, что в его силах, для борьбы против немцев.

Сталин говорит, что он не сомневается в этом. Но премьер-министр хочет, чтобы ему доставались более легкие дела, а нам, русским, – более трудные. Это можно было сделать один раз, два раза, но нельзя этого делать все время»[681].

В конце беседы с советским лидером английский министр спрашивает, каково мнение маршала Сталина о конференции. Удовлетворен ли он ее ходом?

Сталин отвечает, что Молотов говорит, что надо быть удовлетворенным ходом конференции. Сталин добавляет, что мы, во всяком случае, довольны тем, что надежды Гитлера на раскол между союзниками не оправдались[682].

Одним из позитивных результатов для Советской России итогов конференции явилось то, что Москва добилась от британской стороны согласия на заключение определенного вида договоров с другими странами, что диктовалось реально складывавшейся обстановкой. Причем, разумеется, речь шла не о каких-то сепаратных соглашениях с Германией и ее союзниками. Предложение Москвы сводилось к тому, что Советское правительство вместе с тем считает правом обоих государств, как Советского Союза, так и Соединенного Королевства, в целях сохранения мира и сопротивления агрессии, заключать соглашения по послевоенным вопросам с пограничными союзными государствами, не ставя это в зависимость от консультации и согласования между ними, поскольку такого рода соглашения касаются вопросов непосредственной безопасности их границ и соответствующих пограничных с ними государств, как, например, СССР и Чехословакии[683].

Во время обсуждения актуальных вопросов ведения войны и расширения и укрепления сотрудничества между союзниками Молотов по поручению Сталина еще раз акцентировал внимание партнеров по переговорам на позиции СССР относительно капитуляции Германии. Вот позиция Москвы, выраженная словами советского министра иностранных дел: «Мы считали и считаем, что переговоры могут быть только о капитуляции. Всякого рода другие переговоры – это нестоящие переговоры, они даже могут помешать решению главного вопроса. Во время теперешней войны переговоры могут идти не о перемирии, а только о капитуляции, о сдаче»[684].

Согласно принятому на Московской конференции решению три правительства обязывались «немедленно информировать друг друга о всякого рода пробных предложениях мира», а также проводить консультации друг с другом для согласования действий в отношении подобных предложений. Это положение закреплено в совместной декларации участников конференции [685].

Подводя итог, следует подчеркнуть позитивные моменты, а не то, что разделяло союзников. Сталин проводил принципиальную и последовательную линию, идя на необходимые и порой неизбежные компромиссы не в ущерб, однако, коренным национальным интересам государства и активизации борьбы против фашистской Германии и ее сателлитов. Он продемонстрировал последовательность и неизменность общего курса нашей страны в укреплении антигитлеровской коалиции и расширении рамок взаимного сотрудничества. Не случайно Иден в телеграмме Черчиллю констатировал, что «русские представители искренне стремились к установлению с Великобританией и Соединенными Штатами дружественных отношений и что по многим вопросам они сделали все возможное, чтобы пойти навстречу взглядам англичан и американцев» [686].