Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки - Юрий Колесников

– Этого ещё не хватало! – взбесился бывший нач. Особого.

Одолевали мысли и самого Котельникова, давно ставшего подполковником: «Проглотить? Или по достоинству отплатить? Одна разрывная пришлась бы кстати, хотя бы за жизнь старшего сержанта Репко.

А потом? Сидеть придётся. Пока разберутся! За это время можно окочуриться от одного сознания, где очутился… Поди знай, что допущенная во время войны промашка будет наказуема весь послевоенный период. Он губит ни в чём не повинных, честных, порядочных, отважных людей.

Ещё во время войны выдворенный из органов госбезопасности, но пристроенный не без содействия подобных ему дружков, «заслуженный кляузник и мститель» уже работал лектором одного из райкомов партии столицы. Видимо, не мог забыть изгнание из партизанской дивизии и решил свести счёты и с Вершигорой.

…В тот поздний час Котельников, вернувшись домой, застал уснувшего на диване с котом под бородой генерала Вершигору.

Едва тот проснулся, ещё щуря сонные глаза, забыв, что час поздний, ни с того ни с сего закричал:

– Чего ты его не шлёпнул?!

Изумлённый столь неожиданным вопросом, Котельников спокойно спросил:

– Кого?

– Кого, кого… – громко, залитым густой краской большого лица, вскрикнул Вершигора. – Жмуркина!

Юрий злобно усмехнулся:

– Ах, вот оно что! Не вы разве ещё в тылу врага мне сказали: «Правильно, старший лейтенант, что не ухлопал его!» И тут же добавили: «Как говорится, не трожь «г», чтобы не воняло!» Это было, когда он расстрелял абсоютно ни за что Героя Сталинграда старшего сержанта Репко и хотел расстрелять ещё двоих, а вы отменили его приказ!

– Поклёп!

– На вас?

– В ЦК сегодня разбирались!

– А за что?

– Будто я вывёз пианино от ксёндза в Польше, когда мы там совершали рейд! Ты когда-нибудь видел у меня пианино? Тогда в штабе! Какое-то пианино, которое я вложил в карман и увёз! После войны жена приобрела в магазине пианино для сынов… Теперь приходится расхлебывать. После доктора Зимы… Непонятно, что ли!?

Котельников спохватился:

– Минутку! Дивизия у нас вся была на конной тяге. Если, скажем, предположить, что пианино погрузили на повозку, даже если бы она была на рессорах! По бездорожью среди лесов с ухабами, рытвинами, болотами с буграми да чёрт знает, что еще там попадало под колёса, от этого пианино максимум через пару километров остались бы одни дрова! Неужели в ЦК не могли это докумекать?!

Вершигора замер с приоткрытым ртом:

– Юр! Это гениально.

– Ничего гениального здесь нет. Просто надо представить себе на минутку нашу партизанскую действительность.

– Слушай, позвони им завтра, а? И скажи об этом. Я дам номер телефона.

Котельников признался:

– Уложи я тогда в самом начале Жмуркина, вы бы это не одобрили, а моя жизнь пошла бы кувырком. Это уж точно! Хотя, должен признаться, ещё чуть-чуть с его стороны – и я бы пульнул…

Котельников позвонил в ЦК партии. Пригласили придти. Высказал абсурдность всего затеянного. Высмеял саму возможность везти по лесному бездорожью с ухабами пианино, которое после такой транспортировки было бы пригодно только на дрова.

– Что касается самого Петра Петровича Вершигоры, это человек на редкость порядочный и в высшей степени благородный… Бессребреник!

Защитника своего командира успокоили и поблагодарили. У него создалось впечатление, что там вначале не разобрались и, пожалуй, теперь, после взволнованного разговора с бывшим партизаном, поняли, что хватили через край. Велели передать генералу Вершигоре, чтобы через полгода написал заявление и выговор будет снят, хотя, согласно правилу, необходим год…

Юрий сразу помчался домой к Вершигоре. Обрадованный беседой в ЦК, рассказал всё, как было. Передал своё впечатление:

– Там поняли, что дали маху, поверив кляузнику! По-моему, сами уже не рады. Оттого и пошли на попятную. Это точно!

Вершигора слушал, но никак не реагировал. Молчал. Казалось, его ничего не интересует. За всё время не произнёс ни единого слова. Это расстроило Юрия, и он собрался уходить.

Здесь Ольга Семёновна, жена Петровича, присутствовавшая при рассказе, тихо шепнула, что он всю ночь не спал и очень нервничал, поэтому она напичкала его успокоительными каплями.

– Оттого он такой вялый, – пояснила она. – Может быть, уснёт?

– Он уже, по-моему, спал во время моего рассказа…

День спустя Юрий позвонил Петру Петровичу. Ольга Семёновна сказала, что он поспал, но чувствует себя неважно и решил, что ему надо как следует отдохнуть. Позвонил в Кишинёв своему другу детства.

Юрий понял, что речь идёт о Дьяченко. Известная личность в республике. Он так же, как и Вершигора, родом из молдавского села Севериновка, но с большей частью украинского населения. Дьяченко заведовал Общим отделом в ЦК КП Молдавии. Фактически хозяин там! Он и пригласил Петра Петровича отдохнуть в прекрасном загородном правительственном доме отдыха в Галерканах, недалеко от Дубоссар, славившихся в регионе электростанцией.

В тот же день Вершигора позвонил Котельникову и сказал, что вечерним поездом уезжает в Кишинёв, а оттуда на машине молдавского ЦК его отвезут в Галерканы. Назвал время отправления поезда и номер вагона.

Они встретились на перроне Киевского вокзала. Пришедший провожать своего бывшего комдива и старшего товарища, с которым искренне все годы дружил, нашёл его не в лучшей форме. Расстроился. В то же время всё же спросил:

– Плохо себя чувствуете?

– А ты думаешь, трёпка нервов так легко проходит?

– Конечно, всё не просто. Но почему-то кончик языка у вас немного высовывается. Горячий чай пили или ваш любимый кипящий «борч» неосмотрительно хлебнули? Надо поосторожнее, дорогой Пётр Петрович!

– Вот в Галерканах смогу немного придти в себя и, главное, спокойно поработать над новой книгой. Условия там хорошие, отдельная комната, прекрасное питание, хотя меня это меньше всего интересует. Врач, кажется, тоже есть…

Они попрощались.

Вскоре Вершигора прислал из Молдавии свою новую, только что вышедшую в соавторстве с известным ковпаковским разведчиком Владимиром Зеболовым книгу «Партизанские рейды». С дарственной надписью.

Она очень насторожила и ещё больше удручила Юрия… В приписке перед подписью Вершигоры: «Герою Неманского рейда и других Колеснику Юрию Антоновичу – «От автора с того света! С Новым годом! Увы – уже 1963!»

В фамилии были пропущены две буквы! Факт прискорбный. Тем более, что на конверте она написана правильно. Затем настроение: «с того света»!

Недели три спустя Петра Петровича Вершигоры, Героя Советского Союза, генерал-майора, писателя, лауреата Сталинской премии за книгу «Люди с чистой совестью», не стало. Инсульт. Оказывается, случился он ещё в Москве в один из дней после позорного разговора в ЦК КПСС.

Привезти Вершигору в Москву поехала жена Петра Петровича Ольга Семёновна с сыном Женей. Котельников занимался похоронами. Место дали на каком-то кладбище недалеко от Ленинградского шоссе. Котельников сразу запротестовал! Позвонил в секретариат Хрущёва. К счастью, напал на знакомых секретарей Долуда и Пивоварова. Доложил о несчастье. Просил помочь похоронить на Новодевичьем кладбище. Ответили, что в настоящее время Н. С. Хрущёва нет в Москве. На днях с ним будет телефонный разговор. Доложат о случившемся и передадут просьбу.

Доставленное тело бывшего комдива Котельников пристроил в «холодильнике» (так тогда назывался морг) Института Склифосовского. Благо, что директором института был Михаил Михайлович Тарасов, бывший комиссар прославленного партизанского соединения Героя Советского Союза, генерал-майора М. И. Наумова. Они дружили с покойным.

Долуда и Пивоваров (один из них стал впоследствии зав. Общим отделом Совмина СССР) позвонили Котельникову: председателю Моссовета была дана команда на захоронение П. П. Вершигоры на Новодевичьем кладбище.

…Ему было всего 57 лет. Никогда ничем не болел! Крепкий, как скала… Аккорды «пианино» подонка продолжают отдаваться в памяти вот уже более полувека.

Полковник госбезопасности Пётр Романович Перминов позвонил Юрию Антоновичу и радостно сообщил:

– Наш заклятый доброжелатель Жмуркин отправился в мир иной…

Глава 24

Скептики утверждают, будто чудес в жизни не бывает. Оказывается, бывают. Да такие, которые человек не в состоянии придумать! Разумеется, не часто и не у каждого.

В очередной раз Котельникову довелось проходить лечение в Карловых Варах в санатории «Империал». Из висевшего в холле объявления узнал, что в соседнем санатории «Швудский двур» по четвергам проводится вечер танцев, играет струнный оркестр, работает пивной буфет…

Кстати, к танцам Юрий всегда оставался равнодушен. Смертельно боялся наступить на ногу партнёрше. Учитывая, свой почти стокилограммовый вес. Но почему-то в этот раз из любопытства соблазнился взглянуть. Рассчитывал надолго не задерживаться.